Роман Галкин - Обреченный взвод [litres]

– Фу-ух! – выпрыгнул в туче брызг капрал и устремился обратно к адскому шатру.

Мы последовали за ним и уже с явным желанием после ледяной воды заскочили под полог.

В следующий заход кое-кто, по примеру Юрая, наломал себе веники. Гергерт попросил похлестать его, после чего подверг экзекуции меня.

– Господин капрал, – обратился к Юраю Борк. – А можно еще плеснуть на камни?

В часть мы взвращались с ощущением непривычной за последнее время бодрости и чистоты. Лишь так и не помывшиеся стефаны продолжали что-то недовольно бурчать в те моменты, когда капрала не было рядом.

Лужайку после себя оставили почти в первозданном виде, если не считать примятой травы. Камни высыпали в озеро, чан спрятали в кустах, кострище замаскировали, вернув на место снятый дерн.

Аппетит после бани тоже был отменный. За обедом я впервые осмелился попробовать вареное свиное сало, взяв, как это делали некоторые, кусочек за пучок волос, откусив полупрозрачную мякоть и тут же закусив это дело изрядным куском хлеба.

После обеда изучали устав караульной службы, а перед самым заступлением в караул взводный сержант провел короткое занятие по рукопашному бою с карабином, показав несколько выпадов на подвешенных на перекладине мешках с песком.

Лично мне караульная служба понравилась с первого раза. Даже несмотря на эксцесс, произошедший в первое же мое заступление на пост.

Подготовка, да и сам наряд, воспринимались курсантами как отдых. Отныне перед каждыми девятыми сутками взвод отправлялся в сопки к какому-нибудь ручью, где мы приводили в порядок свое изрядно пропотевшее за активную учебную неделю обмундирование и мылись сами. Правда, парилку устраивали только тогда, когда нас сопровождал Юрай. Зато капрал Шевел показывал съедобные растения и плоды, учил ловить и запекать в костре всякую живность. После довольно однообразного рациона солдатской столовой запеченные раки или сдобренное душистыми листьями мясо змеи казались изысканнейшими деликатесами. Единственное, что я никак не мог заставить себя попробовать, это жареных личинок бородатого жука. Самого жука встречать не доводилось, но капрал заверял, что он не менее вкусен и питателен. Его личинки жили под прелой опавшей листвой и представляли собой жирных, гладких, белых гусениц, длиной около пятнадцати сантиметров. Как только их извлекали на свет, они сразу сворачивались в клубок и начинали щелкать жвалами. Зажаренные до золотистой хрустящей корочки, личинки пахли весьма аппетитно, но все же, помня их изначальный вид, я не мог себя пересилить.

Капрал Линк сопровождал взвод на предкараульные постирушки всего пару раз. При этом он предпочитал дремать в тени деревьев, не принимая участия в нашем воспитании.

Сама караульная служба также являлась сущим отдыхом – либо прохлаждайся на посту, либо развлекайся зубрением устава и настольными играми во время бодрствующей смены, либо дрыхни перед заступлением на пост.

В свой первый караул я попал в третью смену на пост по охране войскового стрельбища.

Не могу объяснить, чем было вызвано мое легкомыслие, возможно уверенностью в чистой формальности этого наряда, но, побродив с полчаса по территории поста, решил вздремнуть в пункте боепитания.

И вот, сопровождаемый стрекотом ночных насекомых, я направился к каменной постройке, дощатые двери которой были приглашающе распахнуты. В очередной раз отметил расточительное использование натуральной древесины там, где практичней был бы дешевый пластик, и занес ногу, чтобы ступить в темноту помещения. В этот момент дунул легкий ветерок, и распахнутая дверь приоткрылась сильнее, зловеще проскрипев заржавевшими петлями. Темное пятно, которое до этого момента воспринималось как сучок, вдруг превратилось в огромного паука, перебирающего всеми восемью лапами. Снова дунул ветерок, и паук, многократно увеличиваясь в размерах, полетел на меня.

Я в ужасе пригнулся и прыгнул в сторону. Сорвав с плеча карабин, обернулся к скрипящим на ветру дверям, приготовившись отбиваться от монстра прикладом, но нигде его не обнаружил. Лишь взглянув на дверь, понял, что меня напугала всего лишь тень не такого уж и большого паука, болтающегося на нити под крышей. Паук, размером всего-то с детский кулачок, качался на ветру, а его тень в ярком свете прожектора падала на дверь пункта боепитания и по мере раскачиваний то уменьшалась, то увеличивалась до невероятных размеров.

Все еще дрожа от пережитого стресса, я молча попенял себе за пугливость и понял, что заходить в темноту помещения не имею ни малейшего желания. Да и спать, честно говоря, совсем расхотелось.

Вернувшись на дорогу, некоторое время прохаживался взад-вперед, успокаивая сердцебиение, как вдруг заметил мелькнувший в кустах огонек. Пристально всмотрелся в том направлении и вновь заметил сверкание уже несколько ближе. Через секунду огонек мелькнул еще ближе. Кто-то явно приближался. Как назло, в этом направлении не светил ни один прожектор. Зато я стоял на хорошо освещенной дороге, отлично просматриваемый со всех сторон.

– Стой, кто идет! – я вскинул карабин и направил ствол в сторону огонька.

В ответ не последовало никакой реакции. Только огонек мелькнул еще ближе и слегка в стороне от того места, куда я целился. Вот-вот огонек должен был выйти на освещенную дорогу. Уже слышалось какое-то непонятное то ли шуршание, то ли жужжание. По идее, я уже должен был его видеть. И я его увидел…

Жук-светляк, низко гудя, пролетел над дорогой и скрылся в темноте, продолжая отмечать свой путь миганиями зеленоватого огонька, а я вновь пытался утихомирить бешено бьющееся сердце. Во время выхода по тревоге нам встречалось много таких жуков. Один даже влетел в строй, был сбит и с хрустом растоптан чьим-то ботинком. Почему же сейчас я принял светляка за нарушителя? Вероятно, сказался испуг, полученный от тени паука.

Следующие полчаса уже специально выглядывал светляков. Одного даже пытался поймать, но споткнулся о скрытую в траве кочку и упал, угодив левой рукой в какую-то колючку. Приближающиеся шаги услышал, когда выдергивал занозы из ладошки. Неужели моя смена уже кончилась? Все-таки хорошо, что я не забрался спать в пункт боепитания. Даже не могу представить, какому наказанию был бы подвергнут, застигни меня разводящий спящим на посту. А разводящим был как раз отчего-то невзлюбивший меня капрал Линк.

Прислушавшись, понял, что вряд ли это идет смена, ибо слышались шаги только одного человека. Да что же это за первый караул такой беспокойный?! Может, это какая-нибудь проверка? В очередной раз сдернул карабин с плеча.

– Стой, кто идет!

– Эй, выкидыш ягуанта, а ну пошел прочь! – раздался в ответ гнусавый голос, обладатель которого и не подумал останавливаться.