Владимир Поселягин - Освобожденный: Освобожденный. Освободившийся. Возрожденный [сборник litres]

Естественно, как только я оказался в пилотском кресле, то активировал щит на полную мощность, реакторы взвыли от нагрузки, пришлось запускать дополнительные и на разгонных уходить в другую систему. От флота нападающих отделились шесть кораблей. Вполне современный линкор с плохо замазанными эмблемами патрульных сил, четыре крейсера и одно среднее десантное судно, а через минные поля прошла группа обороняющихся. Сейчас, рвя разгонные движки в попытках догнать меня, обе группы пытались успеть первыми.

Догнать они меня догонят, «Огонёк» слишком медлителен, хотя запас скорости при принудительном выходе ещё сохранялся и я в данный момент её наращивал. Но крейсера для того и были спроектированы, они загонщики, соответственно быстрее.

Особо я не боялся, щиты у меня мощные, хрен продавишь и собьёшь, вооружение отличное, только нетерпеливо поглядывал на экран, где кроме прочей информации отображалась медленно увеличивающаяся скорость, и готовил вооружение к бою. Из всех кораблей мне был опасен только один, патрульный линкор, да и то не особо сильно. Эти корабли были спроектированы именно для патрульных сил, то есть максимум средней артиллерии и толщины брони, небольшое количество крупной и всего одна туннельная пушка, но зато четырёхсотмиллиметровая. Вот она опасна, десятка два выстрелов в одном место, и он сможет продавить мне щит с одной стороны… если я буду сидеть сложа руки и одновременно не ремонтировать сгоревшие эмиттеры. В ином случае даже он мне ничего не сделает. Я хорошо постарался для защиты своей собственности.

Как только обе группы вошли в зону устойчивого поражения моих туннельных скорострелок, почти сразу десять башен этих орудий задрожали, когда стволы их пушек выпустили первые очереди разогнанных до сверхскорости специальных болванок.

Четыре орудия у меня били по линкору, продавливая щиты. Было видно, как пузырь щита прогибается, под ударами болванок, сияя разноцветными всполохами. Только после четвёртой очереди щит на носу исчез, и следующие болванки, вспарывая крепкую броню, вызвали разгерметизацию отсеков и разворот корабля. Капитан решил, что пора уносить ноги, пока его корабль относительно цел. Он был в том прав, ведь я стрелял не только по нему, но и по другим кораблям этой группы и по обороняющимся. Результаты обстрела обеих групп – четыре корабля полностью уничтожены, я включил туда и десантное судно, шесть перешли в неуправляемый дрейф, пестря многочисленными пробоинами и выпуская облака замерзающего воздуха, остальные начали отходить.

Я уже удалялся, когда обе группы сцепились в схватке. Про меня они успели забыть.

Я не говорю, что бой был только в одни ворота. Используя щит, пришлось постараться, отражая ракетные залпы, я даже противоракеты не стал выпускать, экономя, щит вполне выдерживал, к тому же большую часть до подхода к щиту посбивала защита из турелей ПКО. Даже удалось выдержать два выстрела из туннельной пушки линкора, пока он не вышел из боя. Их потери я уже озвучил, но и у меня они были. Шесть эмиттеров сгорело с левого борта у кормы, и, надо же было такому случиться, одна средняя ракета как-то смогла пройти в этот момент в пробоину щита и её не поразили турели ПКО. В результате она разорвалась в среднем транспортном контейнере на внешней подвеске, уничтожив всё, что было внутри, помяла броню и стыковочный узел, а также две турели ПКО, что находились рядом, требовали ремонта. В контейнере находились запчасти к платформам. С учётом того, что я их мог наделать на своём комбинате любое количество, не такая страшная потеря, был бы материал для производства.

Следующие сутки я уходил на разгонных, тратя драгоценное топливо – у меня его осталось семьдесят шесть процентов – не покидая рубки и занимаясь одновременно ремонтом повреждений. Обычно на таких кораблях два-три пилота и они работают посменно, но у меня замены не было, вот и приходилось всё это время проводить в рубке. Хорошо, что кресло могло изменять форму и я спокойно выспался, пока Алекс отслеживал состояние судна, скорость и проверял дорогу по пути нашего движения.

С ремонтом я закончил быстро. Ещё тогда, неподалёку от планеты, с любопытством глядя на развивающийся бой – моё появление дало толчок к этому – я сбросил обломки контейнера, сняв часть обшивки, на комбинате произвёл ремонт, выправив секторы брони, и вернул на место. Не забыл также заменить поврежденные турели и сгоревшие эмиттеры. Всё это я сделал за два часа. Да, быть инженером с меткой и инженером без неё – это две большие разницы. В ином случае я бы часов восемь возился, пока не привёл бы судно в порядок.

Как бы то ни было, больше меня никто не преследовал, и я, двигаясь полным ходом мимо многочисленных расстрелянных бортов – сколько же тут транзитников погибло и сколько попало в рабство, уходил из зоны действия глушилок, пока Алекс, через сутки пути, не сообщил, что губительное для гипердвижков воздействие этого излучения им не фиксируется. Поэтому, как только Алекс сообщил эту новость, я сразу ушёл в гипер по тем координатам, что ввёл в пилотский пульт, и как только звёзды на экранах прыгнули нам навстречу, сразу направился к себе. Какое плавание и отдых? Спать, только спать!

Утром следующего дня я выяснил у Алекса, всё ли в порядке на корабле, после чего, проведя по четыре часа в двух тренажёрных комплексах, плотно поужинал, поплавал в бассейне спортзала – там вышка хорошая – и направился в госпиталь. Нужно дальше поднимать боевые базы.

Многие спросят, почему я с таким фанатичным упорством учусь да ещё поднимаю базы на сверхвысокий уровень, до шестого ранга, когда пятого более чем достаточно. Я могу ответить на этот вопрос. Очень просто. Я был источником для разнообразных баз знаний.

Сейчас поясню, что это такое. Кто-нибудь знает, откуда берутся базы знаний? Правильно, их берут из памяти тех людей, знания по специальностям которых подняты очень высоко, и после некоторых манипуляций из сырых воспоминаний делают базы знаний и закачивают их на кристаллы без возможности копирования. Во всём этом была только одна проблема: не все спецы могли поделиться знаниями, таких людей было мало, и многие из них были на контроле у корпорации «Нейросеть», за приличную оплату делясь своими знаниями. Именно так и получала корпорация эти базы.

Думаю, становится понятным, что я был одним из тех немногих, кто может свободно делиться своими умениями, из которых потом можно создавать базы знаний. Более того, я уже пробовал на оборудовании «Нейросети» создать несколько баз знаний. Я тогда снял у себя слепок памяти и после трёх часов работы залил на пустые кристаллы базы для пилотирования малого корабля. Мне даже управление оборудования взламывать не пришлось, хотя им мог пользоваться только сотрудник корпорации. Да я просто поставил себе на сеть соответствующую метку и свободно пользовался всем оборудованием. Это сделать было нетрудно, я нашёл в кабинете у начальника филиала на «Пуме» личный пропуск директора. Тот, оказывается, его потерял и заказал новый, но этот ещё был действующий. Вот я и вставил удостоверение в приёмник диагностической капсулы и от имени директора поставил себе на сеть соответствующую метку, причём не простую, а старшего врача медсекции, что открывало для меня широкие перспективы и навсегда сняло проблемы с использованием этой аппаратуры и оборудования.