Борис Батыршин - Чужая сила [СИ litres]

Именно «облачники» они и заметили первыми. Два инрийских малых скаута описывали круги вокруг третьего корабля – судя по очертаниям, имперского корвета класса «Один». Алекс, слегка помедлив, опознал его как «Локи» – один из тех, кто должны были, сменяя один другого, нести дежурство в этой самой точке, ожидая возвращения «Кримхильды», чтобы эскортировать её домой. И лишь невероятным, достойным авантюрного романа, совпадением можно объяснить то, что «Граф Цеппелин» вышел к назначенной точке рандеву аккурат, к моменту появления в той же самой точке инрийских патрулей.

– Приготовиться к бою! – скомандовал фон Зеггерс. Командир корабля стоял рядом с рулевым, в носовой части длинного, во всю протяжённость воздушного корабля, мостика. Профессор, а за ним и Алекс и не отходящая от него Елена посторонились, давая место набежавшему обер-маату Штойфелю. Тот подмигнул мичману, стащил со «Шпандау» чехол, откинул вверх крышку ствольной коробки и принялся заправлять полотняную, укреплённую заклёпками, ленту с маслянисто поблёскивающими патронами. Захлопнул крышку, с натугой передёрнул рукоять затвора. Механизм «машингевера» утробно лязгнул, принимая патрон, и пулемётчик налёг на приклад, поворачивая прикрытый дырчатым кожухом ствол навстречу атакующим.

– Дистанция – три тысячи двести футов! – зычно крикнул штурман Франц Зелински. Управление огнём во время боя было его обязанностью. – Цель – аэропланы, приготовиться!

«Нет там никаких аэропланов, машинально отметил Алекс. Со стороны «облачников» на «Граф Цеппелин» по широкой дуге заходила сейчас пара самых обыкновенных «стрекоз». Впрочем, не стоит придираться – штурман пользуется привычной терминологией, и только…»

– Стрелки, изготовиться! – скомандовал Зелински, и мичман вспомнил, наконец, что и у него в предстоящем концерте есть своя партия. Он подхватил карабин («Маузер-98Кар», превосходная, убойная машинка – недаром он столько времени потратил, осваивая её!) Открыл затвор, воткнул обойму, нажал пальцем на верхний патрон. Пять латунных карандашиков послушно скользнули в магазин. Лязг затвора, запирающего канал ствола, ствол карабина – на ограждение, в положение для стрельбы с упора. «Стрекоза» растёт в прорези, и по обе стороны от него мерцают радужные размытые пятна ходовых перепонок. До слуха стоящих на мостике раздался пронзительный визг.

Молодой человек покосился влево – Елена, так же, как и он, вжалась щекой в приклад. Глаза сощуренные злые, губы что – то шепчут. Профессор, её отец, поначалу протестовал, когда дочка собралась занять место среди стрелков. Пришлось Алексу мягко, но настойчиво объяснять, что полотняные обвесы гондолы «Графа Цеппелина» – никакая не защита от струй «живой ртути», и стрелок с карабином рискует ничуть не больше рулевого, моториста или, скажем, пассажира.

– По команде…

Алекс подвыбрал спуск и задержал дыхание, не упуская зудящую дрянь из прицела.

– Огонь!

Стоит, пожалуй, посочувствовать наездникам «стрекоз», зашедших в атаку на «графа Цеппелина». Что они видели перед собой? Нелепое пузырчатое сооружение, подобное тем, на каких человеки поднимались в воздух лет пятьдесят назад, когда они только-только рисковали выбираться в небесные просторы. Конечно, оружие воздушных кораблей с тех пор серьёзно усовершенствовали – но ведь каждый из инри отлично знал, на каком расстоянии представляют опасность огонь митральез. Да и много ли тех митральез может стоять на ползущей по небу каракатице? Одна-две, не больше – ведь каждая из массивных тумбовых установок весит верных полторы тысячи фунтов. Нет на этом летучем хламе и защитных мортирок – в отличие от имперского корвета, успевшего с их помощью отразить одну за другой три атаки, отправив при этом вниз, к волнам, две «стрекозы» и «виверну». А ведь ангары малых «облачников» не резиновые – пять-шесть ударных инсектов в каждом, никак не больше…

А потому – незачем рисковать, сближаясь на пятьдесят-сто футов, чтобы расстрелять незваного гостя из «громовых труб». На буксире обеих «стрекоз», на длинных тросах болтались десантные «мотыльки», в каждом из которых ждали своего часа сидели по десять бойцов-абордажников. Примитивный воздушный корабль крайне неуклюж и наверняка не имеет верхних огневых точек. Высадиться на корпусе не составит труда, ну а потом – дело привычное. Прогрызть острыми, как бритва клинками, путь сквозь газовые ёмкости вниз, к гондоле, вырезать экипаж и, если понадобится – за борт, на спасательных парусах, упакованных в плоские ранцы на спинах бойцов. Когда бой окончится – разумеется, победой, какие могут быть сомнения? – их обязательно подберут.

Наездники «стрекоз» были правы в одном – мортирок, способных выставить перед атакующими завесы жгучих «букетов», на «Графе Цеппелине» действительно не было. А вот во всём остальном они ошибались, и ошибка эта стала поистине роковой. На мостике было не одна, не две, а целых четыре огневых точки – и не неуклюжих картечниц, заряжаемых патронами с дымным порохом, а превосходных германских LMG 08/15, очереди которых спустили с небес не один десяток французских и британских асов. А стояли у «машингеверов» воздушные стрелки, которым уже приходилось валить атакующие «Сповичи» в ночном небе над Южной Англией. Сегодняшняя стрельба – среди бела дня, по тихоходным, в сравнении с британскими истребителями, целям, да ещё и скованным неуклюжими «мотыльками» – была для никак не сложнее учебного упражнения с расстрелом по буксируемых полотняных конусов.

Огневые точки распределялись по мостику равномерно – одна в носу, две посредине и четвёртая – в корме, возле «Майбаха» и громоздкого устройства, передающего вращение вала на оба пропеллера. У инри не было ни единого шанса – огонь сразу четырёх «Шпандау» (инсекты заходили для сброса «мотыльков» со стороны борта) встретил «стрекозы» футов за триста до рубежа, когда можно было ожидать хоть сколько-нибудь эффективного огня митральез. Сказали своё слово и карабины: полтора десятка стволов, бьющих, считай, в упор – это не пустяк. Тяжёлые конические пули калибра 7,9 миллиметров рвали полу-живые корпуса, маховые перепонки, навылет пробивали тела наездников. Разделавшись со «стрекозами» (на это ушло не больше трёх секунд и по полсотни, максимум, патронов на ствол), пулемётчики собрались, было, переключиться на то, что показалось им взятыми на буксир планёрами. Но в этом уже не было необходимости – инсекты-буксировщики не успели набрать нужную высоту, и «мотыльки» бессильно и бесполезно проскользнули футов на тридцать ниже «Графа Цеппелина». Сидящим верхом на их узких, кольчатых телах бойцам оставалось лишь в бессильной ярости потрясать клинками.