Иван Оченков - Путь в Туркестан [litres]

Шмон, надо сказать, не задался. Ничего интересного в личных вещах «молодых» не обнаружилось, съестное если и было, давно кончилось, про водку и говорить нечего, не тот продукт, чтобы залеживался. Так что оставалось лишь покуражиться.

– Слухай мою команду! – рявкнул было унтер, предвкушая развлечение, но и тут случился облом.

– Смирно! – скомандовал дневальный, возвестив о приходе начальства.

Начальством оказался исполняющий обязанности командира роты лейтенант Нилов и какой-то юнкер с кондукторским басоном на погонах [46] Басон – галун на погоне. Лычка. .

– Здорово, матросы! – обратился к присутствующим прибывший лейтенант.

– Здрав желам вашбродию! – нестройным хором отозвались новобранцы.

– Нечипоренко, а ты что здесь делаешь? – строго блеснул глазами офицер.

– Так что, господин лейтенант, проверяю, нет ли какого беспорядка!

– Проверил?

– Так точно!

– И как?

– Всё в лучшем виде!

– Тогда можешь идти.

– Слушаюсь!

Получив приказ, унтер четко отдал честь и, повернувшись через левое плечо, отправился на выход, не забывая поглядывать, не смеется ли кто из молодых матросов на свою дурную голову. Но те были слишком перепуганы, чтобы понять, что произошло на их глазах, а потому лишь стояли навытяжку, бессмысленно уставившись в пространство.

– Ну вот, Дмитрий Николаевич, – кивнул своему спутнику Нилов. – Здесь располагается рота, к которой вы приписаны. Жить здесь вам, разумеется, не обязательно, разве что последует распоряжение о переводе на казарменное положение. Но вот на разводы попрошу не опаздывать.

Будищев в ответ только чётко кивнул, дескать, понимаю, не маленький. Последние несколько дней прошли для него в сплошной суете. Сдача экзаменов, получение приказа о зачислении. Постройка мундира… Геся сразу заявила, что форму ему пошьет сама, и не желает слушать на этот счет никаких возражений. Как и следовало ожидать, популярная питерская модистка более чем успешно справилась с этой задачей, и сейчас Дмитрий выглядел просто шикарно, о чем ему не преминул сообщить улыбающийся Нилов.

– У нас в морском корпусе эдакой красоты не было.

– Кто на что учился, Константин Дмитриевич, – пожал плечами новоиспеченный юнкер флота.

– Ладно, обустраивайтесь пока, – посерьезнел лейтенант. – А после обеда жду вас в минных классах.

– Слушаюсь, ваше благородие! – на этот раз строго по уставу ответил вытянувшийся Будищев.

– Вольно!

Дождавшись ухода офицера, Дмитрий окинул насмешливым взором опасливо косящихся на него «молодых» и без особого интереса в голосе спросил:

– Ярославские есть?

Увы, земляков среди новобранцев не оказалось. Были костромичи, рязанцы, москвичи, уроженцы Полтавской и Харьковской губерний, а также из иных мест.

– Ну и ладно, – махнул он рукой. – Мне без разницы.

Выбрав себе место, на случай объявления казарменного положения, Дмитрий развернулся и, не прощаясь, направился к выходу. Нужно было ещё обустроиться на квартире, поскольку жить здесь он не собирался.

Заметив уходящего юнкера, старослужащие понимающе переглянулись, но комментировать не стали. Всё ж таки он – будущий офицер, и им не ровня, а если окажется злопамятным, то неприятностей не оберешься. Но тот неожиданно подошел к ним сам.

– Нечипоренко, ты, видать, разбогател, что не здороваешься? – насмешливо поинтересовался он у унтера.

– Не сподобил Господь покуда, господин кондуктор, – насторожился тот.

– Забыл, как на Дунае вместе турка подорвали?

– Погоди-ка, – округлил глаза моряк. – Так вы тот пехоцкий…

– Был в пехоте, стал во флоте, – парировал Дмитрий.

– И бантист к тому же…

– Так война. Стреляли кругом.

– Стреляете вы ловко, – согласился Нечипоренко и, повернувшись к приятелям, пояснил: – Помните, я вам рассказывал? Вот это и есть тот самый пехоцкий, что мину нам починил, а потом с винтовки по башибузукам палил!

– Ну, здорово, что ли?

– Здравия желаю!

– А на флот каким побытом попали? – поинтересовался, блеснув золотым зубом, худощавый матрос первой статьи, с озорным взглядом.

– Гальванёром, – пояснил Дмитрий. – Буду в минных классах преподавать да оборудование налаживать. Но, если честно, я первый день служу.

– Большое дело! – уважительно хмыкнул матрос. – Эдак, глядишь, года не пройдет, как гальюном [47] Гальюн – уборная на корабле. заведовать станете.

– Нет, зёма, – ухмыльнулся на подначку Будищев. – Если понадобится дерьмо разгребать, я тебя позову.

Ответом ему был громкий смех собравшихся, причем сам шутник хохотал громче всех. Сообразив, что юнкер хоть и новичок, но на мякине его не проведешь, моряки сразу же прониклись к нему уважением. К тому же полный бант георгиевских крестов явно указывал, что их обладатель человек не робкого десятка и цену себе знает. К тому же не заносчив, нижних чинов не сторонится, несмотря на то, что сам – будущий офицер.

Самого же Дмитрия неуклюжая попытка приколоться только позабавила. Морским жаргоном бывшего учащегося Рыбинского речного училища удивить было трудно, а сам он, в случае надобности, придумал бы что-нибудь позаковыристей… Хотя один раз уже придумал. На спор. На третьем курсе, перед самой практикой. Правда, смеялись тогда все, а отчислили, со всеми вытекающими последствиями, только его.

Вообще, армию, службу, дисциплину и тому подобные «радости жизни» он всегда недолюбливал, но злодейка-судьба настойчиво пихала его в спину. Срочную, можно сказать, дважды отслужил, причем оба раза на войне. Теперь вот снова по доброй воле шею в хомут сунул. Может быть, хоть в этот раз без горячих точек обойдется?

Обязанности в минном классе у него и впрямь были не очень обременительными. Обучал он в основном нижних чинов, делая упор на практику. Хотя, справедливости ради, надо сказать, что многие господа-офицеры с интересом посещали его занятия, несмотря на то, что у тех были свои учителя с чинами и учеными степенями. Вероятно, молодых людей привлекала его слава изобретателя, а может, им было интересно послушать острого на язык юнкера, чтобы потом блеснуть среди однокашников каким-нибудь особенно ярким перлом.

– Ну что ты хватаешься, Карпов! – распекал он молодого матроса, под сдержанные смешки класса. – Опытный гальванёр даже жену сразу за обе груди не берёт, а ты…

– Виноват, господин юнкер, – сконфуженно бормотал тот. – Вдарило так, что ажно искры из глаз посыпались…

– Сила искр из глаз прямо пропорциональна току, прошедшему сквозь электрика, и обратно пропорциональна количеству алкоголя в его крови… вы на хрена это записываете?

– Братцы, – в другой раз поучал он своих учеников гнусавым басом. – Поскольку в Писании ясно сказано «не убий», не надо включать рубильник не тобой выключенный. А если выключил сам, то будь добр, повесь на него табличку или хоть тряпку какую, дабы не вводить ближнего в искушение!