Трэвис Коркоран - Державы земные [litres]

– Нет. Если Гектор хочет, чтобы TransportMEX делали больше рейсов, он имеет на это право.

– Секунду. Не все из нас с этим согласны. Мы имеем право…

На лице Роба появилось раздражение.

– Мне плевать, если ты с этим не согласен. Я не ставлю на голосование, когда тебе отливать по утрам, а ты не можешь голосовать по поводу того, как другие ведут свой бизнес.

Марк начал говорить очень быстро.

– Смысл… смысл этого собрания – работать вместе, так? Путем голосования?

Он невольно глянул на Майка и тут же отвел взгляд.

И Майк понял. Марк вернулся в состав конференции не потому, что оставил надежды создать правительство. Он вернулся потому, что именно здесь он имел шанс победить.

У Майка раздулись ноздри.

Он оглядел сидящих. Готовясь к этой встрече, он ожидал оппозиции со стороны Карины и Альберта Лая, но не от Марка. Думал, что тот бойкотирует собрание. Хавьер его прикрыл, но не в этом. Он переговорил с Гектором и Куртом «Волком» Балкомом, но ни тот, ни другой…

Катерина Дайкус прокашлялась.

– Работать вместе по определенным вопросам не значит, что мы должны голосовать по любому поводу. Это не правительство, Марк, мы просто кучка людей, сбежавших от правительств. Ребята-транспортники вольны делать со своими кораблями, что пожелают, и если тебе это не нравится, можешь попытаться отговорить их, один на один, после собрания.

Катерина огляделась по сторонам.

– Вообще, кто у нас модератор? Я бы сказала, что пора переходить к следующему вопросу.

Майк позволил себе едва заметно улыбнуться. Конкретно по этому вопросу он с Катериной не работал, но переговорил с ней перед собранием.

Марк огляделся, прикидывая, кто его поддержит, и сел.

Майк кивнул.

– О’кей, Катерина. Следующий вопрос – аварийные шлюзы. Роб, тебе слово.

Роб Веерманн принялся рассказывать о планировании гражданской обороны. Майк повернулся вправо, к Хавьеру. Тот встретился с ним взглядом и вопросительно приподнял одну бровь. Майк наклонил голову, отвечая без слов, и улыбнулся чуть веселее.

Майк пролистал список вопросов на стенном экране.

– Заключительный вопрос. MarCom. Все читали данные последних опросов?

Сидящие закивали.

– Пятьдесят шесть процентов полностью поддерживают идею вооруженного сопротивления, остальные относятся либо нейтрально, либо негативно, примерно поровну. Нам надо удержать тех, кто уже нас поддерживает, и постараться переубедить колеблющихся.

– А еще нам надо получить поддержку на Земле, – сказал Хавьер. – Возможно, нам следует создать какие-либо фонды или оказать давление на выборные органы.

Майк кивнул.

– В любом случае, нам придется заниматься маркетингом. Или, если сказать грубее, пропагандой.

Заговорил Альберт Лай:

– Майк, прости, что говорю это, но мне кажется, что никто из сидящих за этим столом не силен в рекламе потребительских товаров.

Он огляделся.

– Тоннели. Строительство. Горное дело. Мы все работали b2b, с другими компаниями. Если не считать Катерины, которая продает скафандры, то у остальных нет опыта работы b2c, компании с потребителями.

– На самом деле большую часть скафандров я продаю строительным фирмам и «Ред Страйп». Помимо конструкций на заказ, для Псов, мы почти никогда не имеем дела с потребителями, – перебила его Катерина.

Альберт кивнул.

– Это лишь подтверждает мою точку зрения. Никто из нас не имеет опыта общения с потребителями.

Роб Веерманн прокашлялся.

– И что ты хочешь сказать? Что нам надо найти рекламную фирму? Из тех, с которыми мне приходилось иметь дело, мне ни одна не нравилась. Они все уроды.

Альберт покачал головой.

– Возможно, ты неверно их использовал.

– Да ладно. Я знаю, как использовать рекламные фирмы.

Майк поднял руки.

– Парни, достаточно. Я не думаю, что нам следует нанимать рекламную фирму. У меня есть другая идея.

– Так просвети же нас.

– Я думаю, что нам следует создать призовой фонд. Призы наличными за лучшие рекламные ролики, за лучшие документальные съемки, что угодно.

Роб прищурился.

– Чо?

Майк развел руки.

– Это старый прием. Люди о нем не слышали просто потому, что уже не первое десятилетие, как он поставлен вне закона в большинстве стран. Как и рынки фьючерсов, или договора доминирующего доверия, типа того. Все просто. Мы учреждаем приз, наличными, и любой, кто хочет попытаться его получить, подает на конкурс свою работу. Мы учреждаем жюри, которое выбирает лучшую, и выплачиваем приз.

Роб прищурился.

– Значит, мы просто говорим «пришлите нам рекламный ролик, если он нам понравится, то мы заплатим, не понравится – не заплатим», так?

– Ага.

Роб фыркнул.

– Я бы на такую хрень не купился.

– Мы выплачиваем вознаграждения рабочим-собственникам нашего кооператива схожим образом… за небольшие улучшения технического плана, – сказала Катерина. – А с третьими сторонами такое когда-нибудь работало?

Роб скривился.

– И вообще, в реальном мире, а не в какой-нибудь хреновой коммуне хиппи?

Катерина сжала губы в ответ на оскорбление, но не ответила Робу.

Майк кивнул.

– Да. Вам обоим. Самым известным был British Latitude Prize, но таких была целая куча – Ansari X Prize, Google Lunar Prize, другие. Я включил ссылки на них в раздаточные материалы.

Альберт кивнул и уткнулся в планшет, тыкая в ссылки.

Карина положила стилус.

– Эта идея выглядит… странно. Не имея прямого контроля, как нам знать, что мы получим то, что нам надо? Месседжи этой рекламы могут не соответствовать нашим целям.

– Мы дадим призы тем, кого сами выберем.

– Да, но если некоторые не выигравшие варианты выйдут в сеть…

– Они выйдут, все. Мы будем выдавать призы только работам, находящимся в открытом доступе.

Карина поджала губы.

– Это выглядит очень…

Она помолчала.

– …недисциплинированно. Какую совокупность месседжей мы получим?

Она постучала стилусом по столу, вынося приговор.

– Мне не нравится эта мысль.

– Тогда предложи лучше. Выбрать одну фирму? Нанять пять-десять человек, чтобы они над этим работали?

Карина кивнула.

– На самом деле да.

– Это лишает нас разумного использования ресурсов. У нас сотня тысяч мозгов здесь, в Аристилле, которые мы можем мобилизовать. Дать им возможность всем трудиться ради общего блага.

– Если хороша сама идея мобилизовать мозги, почему бы не открыть это для всех? – подал голос Альберт Лай.

Майк наклонил голову.

– И я про то же.

– Нет. Ты сказал «здесь, в Аристилле». На Земле девять миллиардов мозгов, и ты их исключил.

Майк на мгновение онемел.

– На Земле?

Он помолчал.

– Они… они же на другой стороне. Я не…

– Мне нравится идея Альберта, – сказал Тран.