Алексей Ноунэйм - Два пламени [litres]

Проснулся я оттого, что мою руку чем-то шершавым полировали. Открыл глаза – Мурка вылизывает мою рану. На радостях я попытался сесть. На меня так рыкнули, что обратно лег и не шевелился. По всему объему вокруг было просто разлито Муркино раздражение, что ее оторвали от чего-то важного. Ни валяющиеся трупы волков, ни все еще чувствующаяся смерть и ужас в округе ее не трогали совершенно. Мурка была сердита. Даже не так – она была зла на меня. Но пришла. И я был рад ее видеть, очень рад. И попытался дать ей это почувствовать.

Получил в ответ фырканье с рыком вместе. Как бы я ни становился сильнее, я чувствовал только те эмоции, что она давала мне понять. И растворялась в лесу так, что я не мог ее ни найти, ни почувствовать. На меня опять рыкнули, и потом Мурка исчезла. Я лежал и тихо завидовал кошке. Умеет же! Куда там мне сиволапому. Появилась она довольно быстро – тащила без всякого напряга пятиметрового питона. Ну да, видно, что молодой совсем. Питоны не ядовиты, они пси-активны. Хищники, но съедобны. Мясо к вкусовым изыскам не отнесешь, но есть можно. В прошлый раз были мартышки, но видно, что рысь торопится. Понимаю, она ради меня бросила что-то очень важное, и поэтому спешила.

Питон был брошен передо мной. Я полез за ножом и начал его разделывать, поглядывая на свою спасительницу. Транслировал как мог ей свою благодарность. Даже мысленно погладил. Мне опять фыркнули, и потом она как-то извиняясь посмотрела на меня. Вроде как просит прощения. За что? Я ей и так благодарен. Что и попытался передать. Мурка еще несколько мгновений смотрела мне в лицо, что-то пытаясь в нем найти, а потом исчезла. Только у нее так получается исчезать. Волки тоже поступают похоже, но по сравнению с рысью смотрятся как первокурсники студенты перед профессором. Была только что здесь, и вот уже лишь откуда-то из кроны деревьев мне донесся ее короткий рык. Ну, типа «влипнешь еще куда – убью сама». Точно женская особь, это их логика. Теперь я вижу, что ни планеты, ни биологический вид не имеют здесь значения.

Питона я ел долго. Целых три дня. Пока залечивал себе раны – за один раз исцелиться не выходило, не хватало сил. За это время я переправился-таки на поляну. Установил периметр безопасности. Выгнал с нее всю живность и подвесил запрет в лесу на эту территорию для всех, кроме Мурки. Нет, волки бы наплевали на запрет, но всякой мелочи должно хватить. А то, что для кошки сделал разрешение – ну, вдруг она постесняется зайти.

Волков я разделал и упаковал. Долго думал, что делать с вожаком – похоронить как воина или разделать его, как всех. Решил разделать – он бы меня сожрал, как бы я ни бился. Если бы смог. Так что не будем комплексовать, а начнем играть по общим правилам. Но возникла проблема – столько всего я не утащу, а бросать жалко. Шкуры волков тоже ценятся. Клыки и когти. И еще куча всего. Много, мне не утащить. Пока размышлял, как быть, накатил голод. Сейчас это со мной регулярно. И я, отложив решение проблемы, ушел на охоту.

С охотой мне повезло. Я старался исчезать, как это делает Мурка. Постепенно начало получаться – не всегда звери прятались при мне. Заодно оказалось, что тут кишмя кишит обезьянами. До этого подстрелил одну, и ту случайно. А тут в азарте настрелял шесть штук. Еле одернул себя – зачем мне столько? Охота увлекала, появилось новое чувство. Я чувствовал дичь и шел к ней. Меня же она не видела и не чувствовала до последнего. До последнего ее вздоха.

Стрелял из винтовки. В бою с нею неудобно, но в охоте автомат – трата боеприпасов. Винтовка бьет дальше и сильнее. Не зря я ее таскаю.

Потихоньку перетаскал трофеи, разделал. Упаковал. По старой памяти сожрал печень сырой. Мне сейчас так нужнее, и в прошлый раз не отравился.

С мартышками жизнь расцвела красками. Вот только трофеи шепчут, что надо возвращаться – у меня нет больше упаковок, а без них что добыл, что выбросил – одинаково.

Как дотащить, думал долго. Пока не зацепился за молодые деревца – тут они не вырастут, старшие братья не терпят конкурентов. Погибнут зазря. Стал думать, куда бы я их приспособил, пока в голову не пришла мысль: волокуша! Ну, блин, и стоило так долго думать?

Сделал волокушу, сложил припасы. Уходить, не попрощавшись с Муркой, не хотелось. Решился на хитрый ход. Послал ей мысль: «Помощь нужна?» – и неожиданно резко понял: «Нужна и срочно». Плюнув на волокушу и трофеи, пошел к Мурке. Где она, я уже понял. По пути настраивался на охоту и искал того, кто посмел обидеть мою кошку. Нашел: питон-переросток. Большие питоны опаснее – чем больше, тем он сильнее. Но вот почему Мурка просит о помощи? Если тот сильнее, она просто сбежит, и питону никогда ее не догнать. Странно. Идти было далеко еще, а помощь нужна, может быть, немедленно. Сосредоточился на змее так, что почувствовал ее тело и мощь, и что было сил вложился в огонь, а огонь послал ей. Постоял пару минут, пока пройдут всполохи перед глазами, и настроился снова. Питон был жив! Но теперь он уже искал меня. Мурка была рядом с ним, но не уходила. Ну, раз он меня ищет, то поздороваемся – я обозначил себя. Передал ему свой образ и то, что он моя добыча. Мне шваркнули по мозгам. Сильно, даже очень сильно. Я даже забыл, как идти и дышать. Меня взяло бешенство. Ах так! Мою кошку обижать, да еще на меня пасть раззявить! Меня уже понесло. Это я заявил уже всему лесу. Я был в бешенстве и его транслировал всем желающим.

Я вложил всю свою ярость и самого себя в огонь, свое бешенство и свою жизнь. Мне было все равно – я сделал свою ставку. И нанес удар.

Почти одновременно нанес удар и питон. Если бы он успел раньше, я бы был мертв. Питон был сильнее меня. Но я случайно успел первым. И я выпил его удар – я пил его, как воду. Как воду от которой ломает тело и нервы, и каждый глоток – боль. Только глотать приходится все ведро сразу, растянуть невозможно. Но я выпил – повезло, что ведро не оказалось бочкой. И понял – враг сдох. Он не волк-вожак. Нет к нему ни уважения, ни почтения. Он просто сдох.

Мурке было плохо. Блин, ей же тоже прилетело, не все же в меня от питона влезло. Ну почему я такой мудак, только же сам решил не делать так! Я шел как мог быстро. Нет, она умирает. Что же делать? Я не прощу себе ее смерть. Не успею прийти. Растворился в лесу и стал транслировать Мурке: «Не умирай». Но это не помогало. Тогда я стал желать ее жизни у леса, потом требовал, а потом получилось. Что и как я сделал, сам не понял – я перебирал варианты один за другим. И как и что сработало, сам не понял.

К Мурке я пришел. Она забилась в дупло и не выходила ко мне. Ей еще плохо. Даже не так – ей еще очень плохо. Кое-как забрался к ней. Как можно аккуратнее вынул. И тут понял, почему она не уходила – в дупле попискивал маленький котенок. Она защищала ребенка, не могла она никуда уйти, а питон воспользовался. Ну да, возьмет в зубы его за шкирку и потащит, но мелкий-то он мелкий, а вот мешать ей будет, и быстро перемещаться она не сможет, тут питон и отловит вообще легко. Рысь – страшный противник. Выпущенные коготки около пятнадцати сантиметров – она показывала мне их. Клыки волка, которые мой нож с трудом пилит, она играючи перерубает. Я бы вообще не полез к ней. Но питон был старый и сильный, и он бы выиграл поединок. Атакуй его рысь, он бы победил. Сильно пострадал бы, очень сильно, может, потом кто-то его израненного добил бы, но эту схватку он бы выиграл. Тут же он делал хитрее – он давил на котенка, и чтобы котенок не пострадал, кошка встала между врагом и ребенком сама. Все удары она принимала на себя. И потихоньку слабела, а питон мог так еще долго измываться. Перепрятать котенка она не успела из-за меня. Вот почему она была так зла! Она успела только вернуться и отогнать чуть питона, и все, а потом все эти дни, пока я радовался жизни, она боролась. Боролась без шансов на победу. Сам подвел, сам спас. Герой, блин. Чуть не убил, пока спасал.