Сергей Антонов - Метро 2033: Высшая сила

– Времени? До чего?

– До того, как здешние темные силы завладеют мною полностью. До трансформации. Там… Внизу, у окна я слышал зов. Рано или поздно я поддамся, пойду на него, и тогда вам останется лишь одно: остановить меня любой ценой. Из друга я превращусь во врага. Не пропустите этот момент, заклинаю вас, Толик!

– Мы еще поборемся с этими темными силами! – Томский старался говорить как можно бодрее. – И не такие зовы спичкой затыкали! Идти можете?

– Пожалуй… Да.

Вскоре Толик и Данила нагнали остальных. Те поджидали их у выхода на площадку с колоколами, расположенными в проемах толстых стен. Никто не решался выйти наружу потому, что… На веревках, крепившихся к языкам колоколов, висели человеческие черепа. Веревки были продеты в глазницы или специально пробитые в костях дыры.

Томский тоже остановился. Какое-то время все смотрели на черепа. Наконец Толик вышел на площадку, приблизился к одному из проемов и тут же забыл о болтавшихся на веревках зловещих экспонатах – настолько потрясающим был вид, открывающийся на окрестности Кремля с колокольни Ивана Великого.

Пыль, поднятая утренним ветром с руин, смешивалась с клубами тумана, делая малиновую полосу над горизонтом инфернально-размытой. Серебристой лентой посверкивала гладь Москвы-реки. Руины строений и уцелевшие в разной степени здания выглядели декорациями к какому-то спектаклю. Мелкие детали вроде мелькавших тут и там живых существ не влияли на общую торжественную и мрачную картину мертвого и в то же время живого города.

– Вот это да, бляха-муха! Красиво, чтоб мне лопнуть!

Краткая, но емкая характеристика открывшегося вида, выданная Кипятком, как нельзя лучше описывала московский пейзаж.

Однако доносившиеся снизу завывания вернули Томского в суровую действительность. Он приблизился к проему, взглянул вниз.

Толпа человек из ста сгрудилась вокруг ямы, расположенной между Царь-колоколом и Царь-пушкой. В темноте ее не было видно. Теперь же дыру, обложенную по периметру бетонными плитами и выглядевшую почти правильным кругом, можно было рассмотреть во всех подробностях.

Томскому она чем-то напомнила яму, которую рыли рабы сатанистов на Тимирязевской. Может быть, кремлевские психи тоже надеются прорыть ход к вратам ада? По крайней мере все, что происходило внизу, выглядело именно так.

Половина людей у ямы опустилась на колени. Завывая, они раскачивались из стороны в сторону. Те, кто остался стоять, вторили своим собратьям, дрыгаясь на месте. Дирижировал дьявольским оркестром хорошо знакомый Анатолию бородатый «гусар». Он кружил возле ямы, опускался на четвереньки, чтобы заглянуть вниз, и снова метался вокруг дыры в земле. Судя по всему, «гусар» был недоволен. Не происходило того, что должно было произойти.

И вот он остановился. Вытянул руки в направлении Спасской башни и завыл так, что почти заглушил свой хор. Одним взмахом руки он заставил сотоварищей замолкнуть, а сам опустился на колени и вонзил саблю в щель между плитами.

– Омнис иммундус спиритус омнис сатаника потескас омнис инкурсио инферналис!

Толпа пришла в движение. Психи расступались, расходились в стороны и ложились на плиты. Возможно, внизу эти действия и выглядели бы хаотичными, но сверху было хорошо видно, что лежащие образовывали пентаграмму, центром которой была яма.

– Нон ултра аудеас серпенс каллидисиме десипере! – проорал «гусар», выдергивая саблю. – Хуманум генус Деи Еслесиам персеквуи ас Деи електос ексутере ет крибраре сикут!

Толик был так увлечен зрелищем, что не сразу заметил Громова, который стоял рядом. Свой снятый противогаз он держал в руке и шевелил губами, явно повторяя тарабарщину, которую нес «гусар». Глаза Данилы сверкали. На лбу выступили капли пота.

– Данила?

– Я вижу, – тихо ответил Громов. – Я все вижу. Зрение вернулось…

Толик собирался сделать что-то, чтобы вывести Данилу из очередного ступора, но не успел.

«Гусар» схватил за руку какого-то мужика в шинели, подтянул к себе и, вонзив ему саблю в живот, одним движением вскрыл тело от пупа до подбородка. Несчастный упал, задергался в агонии, а «гусар» ударом ноги столкнул его в яму.

– Омнис иммундус спиритус омнис сатаника потескас омнис инкурсио инферналис!

На дне ямы что-то происходило. Что-то не похожее на просто конвульсии умирающего. Психи, не участвовавшие в построении пентаграммы, вновь завыли в уже знакомом ритме азбуки Морзе.

Появились новые служители ямы. Они волокли на плечах трупы с заметными признаками разложения. Судя по всему, их специально заготовили для ритуала и теперь швыряли в яму.

И тут Данила, оттолкнув Толика, схватился за ржавые перила, явно намереваясь спрыгнуть вниз. Томский успел схватить Громова за ворот комбинезона и отшвырнуть от проема.

– Не слушайте это! Не слушайте!

Не успел Анатолий выкрикнуть предупреждение, как в углу площадки зашевелилось то, что все приняли за груду тряпья. Мужчина с бледным лицом, облаченный в монашескую рясу, вытянул перед собой руки. Ощупывая подвешенные на веревках черепа, медленно прошел мимо застывших от неожиданности людей к проему, протиснулся между стеной и колоколом и… спрыгнул вниз.

Звезды на кремлевских башнях одновременно вспыхнули, залив колокольную площадку багровым светом. Вопли внизу стихли.

Сердце Толика превратилось в кусок льда. Яма наполнялась серой с розовыми прожилками пузырящейся массой. Жертвоприношение было принято.

Времени на размышления не оставалось. Макс чисто инстинктивно разжал ладони, позволяя тому, кто схватил его за ноги, тащить себя вниз. Существо сверху отличалось недюжинной силой и не желало выпускать добычу даже при том, что сила тяжести была на стороне соперника внизу. Наконец голова Добровольского выскользнула из захвата. Уши лишь чудом не достались охотнику в качестве трофея, чего нельзя было сказать о противогазе.

Макс рухнул на дно колодца. Удар смягчило то, что он сбил существо внизу и упал на него.

Первым, что почувствовал, барахтаясь, Добровольский, было невыразимое зловоние. Перчатки скользили по гладкой шерсти. Перед глазами мелькнула морда. Наполовину человеческая, наполовину акулья. Желтые глаза с бушующим в их глубине адским пламенем.

Библиотекарь. Мутант выследил его. Дождался, пока человек останется один, окажется в самом неудобном для отражения атаки положении и…

Затрещала прорезиненная ткань комбинезона. Макс буквально видел, как ее рвут и режут серповидные когти.

Счет шел на секунды. Если Библиотекарь сможет размахнуться для первого удара, второй ему не потребуется.

Добровольский опустил руки, которыми защищал горло. Нащупал рукоятку «Глока» в тот момент, когда у шеи клацнули зубы, а кожу едва не прожгла горячая, как расплавленный металл, капля слюны.