Адам Пшехшта - Адепт

– Фотограф. Довольно известный, – проинформировал капитан. – Почти все институтки делают у него фотографии. Сентиментальные красотки, – буркнул под нос.

Самарин тяжело вздохнул, не зная, была ли дочь генерала Драгунова сентиментальной, хотя точно заслуживала звание красотки. Темные, бездонные глаза, алебастровая кожа, прямой, деликатный носик и задорная улыбка заинтересовали бы любого мужчину. А сейчас ее труп находился в каком-то больничном морге. Без головы…

– Я могу оставить эту фотографию? – спросил он.

– Я хотел бы сделать копии, – немного смущенно сказал Плевша. – Этот Пуш точно сохранил клише. Это последняя фотография Веры Драгуновой, девушка сделала ее две недели назад. Родители точно захотят…

– Понимаю, – прервал его Самарин. – В таком случае прошу завтра сделать несколько копий.

– Слушаюсь! – подорвался с места капитан.

– Ну, ну, без гимнастики. Что вы про это думаете? Про всё это дело в целом, – конкретизировал Самарин. – Предполагаю, что у тайной полиции уже есть подозрения?

– Ну… ничего конкретного.

– А все-таки? – настаивал Самарин.

Ходят слуги про новую магическую гильдию. Незарегистрированную гильдию.

– Не все любят платить налоги, – заметил полковник.

– Это так, но именно с этой гильдией что-то не так.

– Что именно?

– Говорят, что эти маги не слишком привередливые, если речь заходит о выборе… методов. Для них важны только результаты. Ну и название. Amici Mortis .

– Друзья Смерти?

– Именно так и называются, – быстро подтвердил Плевша.

– Вам известны какие-нибудь фамилии или адреса?

– Ничего. Это глубоко законспирированная группа. Естественно, существуют определенные процедуры, и рано или поздно мы выйдем на их след. К сожалению, на это нужно время. Поэтому мое начальство было бы благодарно, если бы вы занялись этим делом. Возможно, тогда родителям Веры хватило бы терпения на дольше…

Самарин посмотрел на собеседника, тот явно что-то недоговаривал.

– Родителям?

– Жена генерала лично знакома с царицей, – неохотно объяснил жандарм. – Если она ей пожалуется – полетят головы. И это ничем не поможет следствию. Варшава – это самое важное подразделение после Петербурга и Москвы, а с учетом проблем, которые создают поляки, тут работают лучшие следователи Империи.

– Что вы предлагаете?

– Преступление произошло за пределами Института, но, так или иначе, нужно расспросить девиц и персонал. Думаю, что хорошо было бы это сделать параллельно. Некоторые, кто очень боится, расскажет нам больше, чем вам, а с другой стороны, мы понимаем, что не всем нравится работа тайной полиции. Возможно, они выкажут вам большее доверие, как офицеру Конвоя…

– Это разумное предложение, – после недолгого размышления признал Самарин. – Остается один вопрос: что я буду с этого иметь?

Плевша с раздражением засопел, и его рука непроизвольно потянулась к карману мундира.

– Прошу, не стесняйтесь, – с добродушной улыбкой подначивал его полковник.

Жандарм вытащил серебряный портсигар и предложил его красноречивым жестом. Самарин отказался.

– Я так понимаю, что вы имеете в виду не финансовое вознаграждение? – спросил Плевша обреченно.

– Блестящая дедукция! – похвалил его полковник.

– Тогда что?

– Будете должны мне услугу.

– Мы?

– Вы, тайная полиция. У меня довольно-таки широкие полномочия, но я знаю, сколько времени может занять перепалка между ведомствами. Я помогу вам, если смогу рассчитывать на взаимность.

– Согласен! – ответил жандарм, не задумываясь. – В таком случае предлагаю сразу же отправиться в Институт.

Самарин подошел к окну: со двора неслись крики унтер-офицеров, проводивших на плацу муштру, нигде не было видно Матушкина, хотя он должен был доложить еще час назад. Полковник выругался, отсутствие подчиненного настораживало, в Конвое служили только лучшие из лучших. Что-то случилось. Принимая во внимание то, что Матушкин должен был присматривать за Рудницким, выводы напрашивались сами.

Полковник стиснул зубы и поднял трубку телефона.

– Дежурный? Немедленно отправьте патруль к дому Олафа Арнольдовича Рудницкого, адрес в дежурной книге. Проверьте все госпитали и морги. Сразу доложить мне. Сейчас я еду в Александрийско-Мариинский институт, позднее вернусь в казармы.

– Какие-то проблемы? – отозвался Плевша. – Может, помочь?

– Спасибо, – буркнул Самарин. – Не нужно. По крайней мере, пока. Идемте, – сказал он, взяв саблю.

Здание Института не выделялось ничем особенным, среднего размера двухэтажное здание с крышей над входом, окруженное невысокой металлической оградой. Казалось бы, обычная школа. Внутри также не было никаких излишеств: спальни для нескольких десятков человек, заставленные простыми металлическими кроватями, ненамного лучше, чем в военных казармах. Возле каждой кровати стоял небольшой шкафчик. Старшие девочки располагались в немного меньших помещениях, дополнительно меблированных столами. Видимо, дирекция учреждения не намерена баловать учениц.

В здании было полно полицейских и агентов тайной полиции. Раздающийся время от времени полный возмущений визг говорил о том, что институткам не нравилось это вторжение. Так же, как и учителям, которые быстро шмыгали по коридорам и выглядели очень обеспокоенными.

– Ревизия, – пояснил Плевша, заметив вопросительный взгляд Самарина. – Девушки боятся, что раскроются их девичьи секреты…

Полковник улыбнулся: в такой тип учреждений принимались девочки только из хороших семей, и воспитывали их в духе верности государству и будущему мужу. Кроме того, все институтки подчинялись железной, почти военной дисциплине. Какие у них могли быть секреты? Нелегально пронести в школу сладости?

– Господин капитан! Господин капитан! – В коридоре появился явно взволнованный вахмистр в жандармском мундире. – Директриса не хочет пускать нас в библиотеку!

– Похоже, мне придется кое-что объяснить руководству, – заметил Плевша. – Они еще ни о чем не знают, – продолжил он тихо.

– Конечно, – позволил Самарин.

Полковник неспешно возвращался в вестибюль. Центральную часть холла украшали портреты царской семьи и благотворителей института, на полу стояли цветы в горшках. «Все школы одинаковые», – подумал он, вспоминая кадетский корпус. Неожиданно перед глазами встали лица друзей, он вернулся в памяти к юношеским мечтам и шалостям. Сколько ж лет прошло?

– Вспоминаете школьные времена?

Самарин молниеносно повернулся, положив руку на рукоять сабли. Несмотря на стройную и ладную фигурку и очаровательные, серые, словно облачное небо, глаза, незнакомка представляла холодный, не вызывающий доверия тип красоты. Однако в ней было что-то, что привлекало мужчин. Платье в темных, приглушенных тонах – ученицы носили белые фартучки – свидетельствовало о том, что она принадлежала к персоналу.