Адам Пшехшта - Адепт

– Все мертвы! – доложил Матушкин. – Это что-то сейчас будет здесь.

– Я вас предупреждала, – напомнила Анастасия с укором.

Девушка выглядела взволнованной, но в ее голосе не было паники. В правой руке она сжимала откуда-то взятый ланцет.

– Отойдите от входа! – приказала она.

– Ты должна…

– Может, хотя бы раз сделаешь то, о чем я прошу, кузен? – рявкнула Анастасия. – Ну!

Чувствуя себя последним идиотом, Самарин встал возле кровати Рудницкого, достал саблю и револьвер. Матушкин и едва стоящий на ногах Варецкий прикрывали его с боков. У дверей осталась только Анастасия. Правда, Матушкин подпер дверную ручку спинкой стула, но полковник не надеялся, что эта преграда даст им больше, чем несколько секунд.

Ошибся, она не дала даже столько. Неожиданно двери разлетелись в щепки, а на пороге стоял похожий на переросшего младенца демон. Минуту тишина звенела в ушах, потом ее нарушил звук падающих на пол капель: создание было с головы до пят покрыто кровью. Самарин выстрелил, целясь в грудь твари, ему вторили подчиненные. Все пули промазали, словно их отклоняла какая-то невидимая рука.

Демон гневно завыл и кинулся вперед. То есть хотел кинуться, но внезапно остановился, словно уперся в какую-то преграду. Анастасия рисовала на полу линию, со сжатыми от сосредоточенности губами. Собственной кровью рисовала.

– Не пройдешь, – процедила она глухим, нечеловеческим голосом. – Не пройдешь.

Создание ответило низким воем, кровавая линия выгнулась назад, словно от порыва ветра. Но в комнате не было ни малейшего дуновения.

Самарин снова схватился за оружие, в этот раз он старательно прицелился в голову. Пуля попала в дверную коробку. «Значит, ушла вверх на полтора метра», – подумал офицер. Когда он снова нажал на курок, пуля вырвала кусок мяса из плеча твари. Рана не почернела, похоже, серебро не действовало именно на этого демона, но создание отступило, воя от боли.

Самарин выскочил вперед, перепрыгивая через кровавую линию, изобразил, что бьет сверху, а сам исподтишка ударил снизу. Тварь перехватила лезвие и вырвала у полковника саблю, замахнулась когтистой рукой. Офицер отчаянно оттолкнул его, ожидая смертельного удара в каждое мгновение. Неожиданно по его руке прошла дрожь, а демон отлетел назад, словно его лягнул конь. Полковник рефлекторно ударил левой, но это не произвело на тварь ни малейшего впечатления. Зато правое плечо пульсировало горячей энергией, как подключенное к току.

Самарин стиснул кулак и ударил поднимающегося демона. Вопль и хруст ломающихся костей свидетельствовали о том, что удар оказался эффективным. Тогда он бил снова и снова. Жестоко повторяя одно и то же движение. Наконец кто-то оттащил его назад, он ощутил запах парфюма: Анастасия.

– Хватит, – горько произнесла она. – Ты превратил его в кровавое месиво.

Самарин ошарашенно посмотрел на свою руку и на то, что осталось от существа.

– Но как? – пробормотал он. – Я же видел, как это что-то разрывало солдат на куски! Дмитрук ударил его прикладом, и ничего…

– Похоже, ты про что-то забыл, – с иронией ответила Анастасия.

– А именно?

– Печать крови, – коротко ответила она.

– Какая, к чертям, печать?

– Сними мундир.

– Я должен раздеться в присутствии…

– Только верх, – сказала она, закатив глаза.

Самарин неохотно снял мундир, выругался, когда увидел правое плечо. Шрам, снова в форме двуглавого орла, пульсировал. Казалось, что в любой момент символ Империи оживет.

– Что это должно означать, к чертям собачим?!

– Ты убил в анклаве что-то большое, правда? – сказала Анастасия. – Был ранен, потом выпил его кровь…

– И что из этого? Чудище ранило меня когтями, и началась гангрена. Олаф сказал, что другого выхода нет.

– Ты забрал часть его силы, – пожала плечами девушка. – И к тому же тебе несказанно повезло. Если бы демон ранил тебя в нескольких местах, кровь бы убила тебя. Этот процесс что-то типа обмена: кровь существа анклава моментально излечивает нанесенные им раны, но человеческое тело не очень хорошо адаптируется. Чем больше ран, тем больше энергии нужно, чтобы их запечатать. А тогда… – Она развела руками в красноречивом жесте.

– Что будет, если этой энергии слишком много? – вмешался в разговор Матушкин.

– Полопаются кровеносные сосуды, и как результат – мучительная смерть.

– А вы не могли бы посмотреть и на мои раны и сказать…

– Что это было? – Самарин проигнорировал подчиненного. – Что ты сделала тому демону? Ты – ведьма? Только не говори, что ничего не помнишь!

– Отреагировала непроизвольно, так же как и ты.

– Я не хотел бы прерывать такую интересную дискуссию, – отозвался слабым голосом Варецкий, – но может мне кто-то помочь? Похоже, у меня сломаны ребра.

– Матушкин, лети за доктором, – приказал полковник. – А с тобой, кузина, мы еще поговорим…

– Жду не дождусь, – ответила Анастасия.

Тон девушки явно говорил, что на нее не подействовали его угрозы, и ничего странного, ведь что он мог ей сделать? Обвинить в колдовстве? В худшем случае соответствующий орган накажет ее штрафом за непринадлежность к гильдии и заставит заплатить просроченные взносы. Не вариант рассказать обо всем тетке, ведь как бы там ни было, девушка спасла его жизнь. Ну что ж, не вызывает сомнений, что новый родственник внесет оживление в семью Самариных…

Олаф Рудницкий хотел открыть глаза, но его веки только спазматически дернулись. Так, словно на каждом глазу лежала свинцовая монета. Тяжелая свинцовая монета. Последние осознанные вспоминания: пронизывающая боль и запах крови.

Мужчина попытался сжать кулак, но мышцы не хотели слушаться. Через время он услышал тихие голоса, а лица коснулся легкий ветерок. «Кто-то, должно быть, открыл дверь, – подумал алхимик. – Значит, я лежу не в гробу, уже хорошо…»

Постепенно звуки становились все четче, он мог различить отдельные слова.

– …кровавая магия…

– …дорогой кузен…

– …со мной, дамочка!

Он тихо застонал, облизывая пересохшие губы.

– Он пришел в сознание, – произнес женский голос. – Хочешь пить?

Рудницкий ответил нечленораздельным бурчанием. Ощутил влагу на губах, жадно втянул несколько капель воды. Наконец ему удалось открыть глаза. Над ним склонилась Анастасия, а сбоку маячила фигура в военном мундире.

– Сашка? – прошептал он.

– Я, – странно, каким-то не своим голосом, ответил Самарин.

– Что… со мной?

– Ты был ранен, пырнули ножом. Уже в безопасности, в больнице.

– Я выживу?

– Похоже на то…

– Выживешь, – вмешалась Анастасия. – Но должен отдыхать. Поговорим утром.

Рудницкий хотел запротестовать, жаждал ответов на массу вопросов, однако вместе с прикосновением холодной руки на него навалилась странная слабость. Он ощущал свое тело, но его мышцы охватила вялость, а мозг погрузился в сон между мыслями.