Адам Пшехшта - Адепт

– Я должен срочно связаться с Петербургом, – быстро сказал Самарин. – Поручик?

– Слушаюсь ваше высокоблагородие! – отчеканил молодой офицер.

– Могу я попросить об эскорте для сударыни Островской? – воспользовался случаем Самарин. – В городе может быть неспокойно.

– Естественно.

– Я сама доеду домой! – гневно возмутилась Островская.

– Ни в коем случае! – отрезал Самарин. – Садись!

Полковник подождал, пока карета отъедет в сопровождении нескольких всадников, после чего направился в сторону стоящего на обочине автомобиля, скорее всего конфискованного. До того как он успел отъехать, к нему подошел Завьялов.

– Это еще не все, – прошептал он. – Нападение произошло в замке, а там охрана состоит исключительно из россиян. Кто-то из наших должен был впустить террористов. Отсюда такая путаница: неизвестно, кому доверять.

– Его застрелили?

– Нет, использовали магию.

– А конкретней?

– Черт его знает! Говорят, удушили.

– Поляки сбежали?

– Нет, схватили троих. Хорошо, если не возникнут из-за этого еще бо€льшие проблемы, – хмуро сказал он.

– Что вы имеете в виду?

– Трудно поверить, что это все организовали поляки. Возможно, где-то там, наверху, идет битва, о которой мы ничего не знаем.

Самарин кивнул в благодарность и завел двигатель. По дороге к казармам он раздумывал над словами Завьялова. Битва наверху? Все возможно, только откуда у Завьялова такие убеждения? С другой стороны, кто знает? Не вызывает сомнений то, что сам майор замешан в какой-то закулисной игре, иначе не пытался бы убить неизвестного ему раньше Рудницкого. Так почему он сейчас помог ему с чрезмерно ретивым поручиком? Не из-за симпатии к человеку, который подстрелил его на дуэли… К тому же это выглядело так, словно он не имел ничего против поляков, несмотря на то что Скалона убили боевики из ПСП. Странно… «Пришло время присмотреться к господину майору», – решил он.

Самарин зашел в свой штаб в казармах Кексгольмского полка пехоты и, видя, что оба подчиненных срываются с мест, остановил их решительным жестом.

– Без гимнастики, – попросил он.

– Какие новости из Петербурга? – поинтересовался Батурин.

– Имеем все полномочия, – с неохотой сказал Самарин.

– И что в этом плохого?

– Вроде бы ничего, только немного всего этого много…

– Не понимаю, – признался крепко сбитый офицер в мундире капитана. – Что значит «много»?

– Меня повысили до генерала. Бумаги пришли сегодня утром с отметкой, что пока я не должен хвалиться своим повышением.

– И, я так понимаю, повышение – не единственное выражение признательности за вашу службу, ваше высокоблагородие? О, простите, ваше превосходительство, – сказал Матушкин.

– Естественно. С завтрашнего дня в Варшаве вводится военное положение, генерал-губернатором назначен Драгунов.

– И что из этого?

– А то, что в любой момент я могу его сместить и принять власть, – хмуро объяснил Самарин. – И кто знает, не придется ли. Он не выносит поляков, а сейчас, после покушения…

Матушкин подошел к шкафу и вытащил бутылку водки, поставил на стол три стакана.

– Так или иначе, надо это обмыть, – заметил он.

Самарин кивнул, подождал, пока солдат разольет алкоголь.

– Конечно, – сказал он. – Тем более что и вас повысили. Господина Батурина до майора, а штабс-капитана Матушкина до полного капитана.

– Если бы я еще мог носить мундир, – вздохнул Матушкин.

– Можешь! – с улыбкой сказал Самарин. – Самое время поближе познакомиться с Завьяловым, и тебе было бы трудно это сделать, если бы ты и дальше оставался простым солдатом.

– Интересно, как бы я выглядел в новом…

– Сверток в коридоре, – перебил его Самарин. – По дороге я купил парадные мундиры. А полевые получите в гарнизоне.

Матушкин выбежал из комнаты и через минуту вернулся в накинутом на плечи новеньком мундире. На погонах сияла золотая монограмма царя Николая Второго.

– Так значительно лучше, – с удовлетворением сказал он, глядя в зеркало. – Одно дело, уродливый рядовой, и совсем другое – не слишком красивый капитан.

Самарин закатил глаза, но не прокомментировал слова подчиненного.

– Что с Никосом? – обратился он к Батурину.

– Тайная полиция наконец нашла его. Он скрывается на Воли [13] Воля – район Варшавы. , на Окоповой.

– Что ж, – задумчиво сказал Самарин. – Лучше там, чем в центре города. В таком случае завтра закроем это дело. Когда объявят военное положение, никого не удивят солдаты на улицах.

– Ваше превосходительство?

Самарин отреагировал с опозданием, еще не привыкнув к новому титулу.

– Да?

– Относительно Завьялова: подключить к этому Конвой или достаточно данных тайной полиции? – спросил Матушкин. – А может, обратиться к… – Офицер сделал многозначительный жест.

Самарин задумчиво потер лоб – Собственный Его Императорского Величества Конвой имел свою разведку, не зависимую от других служб и агентов. Только использовали ее исключительно в целях обеспечения безопасности царя и его семьи. Если он решит проверить Завьялова через каналы Конвоя, то на следующий день об этом будет знать командир разведки, а может, и сам император. А о последнем предложении подчиненного он предпочитал даже не думать. С другой стороны, приоритетом было обезопасить варшавский анклав, а в этой игре Завьялов мог оказаться важной фигурой.

– У тебя развязаны руки, – наконец решился он.

Матушкин кивнул, не проявляя ни малейшего удивления. Скорее всего и он пришел к выводу, что ситуация слишком серьезная, чтобы беспокоиться о правилах.

Каменица на Окоповой была построена во второй половине прошлого века для работников фабрики Пфайффера. Бурые от фабричного дыма, обшарпанные двухэтажные дома не производили приятного впечатления. Как и люди, живущие там.

Самарин заплетающейся походкой перешел улицу. Одетый в бедное пальтишко, позаимствованное у садовника тетки, с поднятым воротником и надвинутой на глаза шапке, он ничем не напоминал аристократа. Стоящий в воротах мощный небритый тип, похожий на троглодита, окинул его хмурым взглядом, но не стал цепляться. Похоже, камуфляж россиянина не вызвал никаких подозрений, как и окружающий его запах. Перед операцией Самарин пожевал несколько зубков чеснока и запил это рюмкой водки.

– Ше… Это шенаторская? – пробормотал он.

– Пшел вон, сволочь! – мужик грубо отшвырнул Самарина.

Офицер стал долго и неуклюже подниматься на колени.

– Что ты…

Великан двинулся на него, замахнувшись солидной дубиной. Самарин выжидал до последней минуты, после чего ударил того кулаком в промежность. Когда мужик согнулся пополам, встал и добавил коленом. Голова незнакомца отскочила назад с сухим треском.