Джо Аберкромби - Проблема с миром

Она протянула Рикке катышек чагги.

– А когда начинаются проблемы, они начинают трещать так, что только щепки летят.

– Папа сказал, что мое сердце им тоже понадобится, – сообщила Рикке, засовывая чаггу за верхнюю губу.

– Хм-м, – промычала Изерн, скатывая еще одну порцию для себя. – Звучит прелестно. Но у тебя нет ни такого имени, как у твоего отца, ни такой славы, ни, скажем уж прямо, хоть какого-нибудь члена.

– То есть, если у тебя нет члена, ты не можешь позволить себе сердца?

– Нет, если ты хочешь, чтобы что-то было сделано. Уверяю тебя, Черный Кальдер добился своего отнюдь не добротой. – Она кинула катышек чагги в рот и принялась жевать. – Ты должна сделать свое сердце каменным, понимаешь?

Рикке снова тяжело вздохнула:

– Понимаю… Может, глаз у меня нынче вдвое меньше, зато видеть я могу вдвое лучше.

Она присела на корточки и еще раз запустила руку в рыхлую землю. Потом потрепала могилу ладонью:

– Спи спокойно, папа. – Солнце наконец-то вышло из-за туч, и, бросив взгляд к морю, Рикке увидела, как оно сверкает. – Дальше я позабочусь обо всем сама.

Корабельная обшивка заскрипела о причал, и Лео вдохнул полной грудью доброго воздуха Инглии. После адуанского смога он казался особенно чистым и честным.

На пристани собралась немалая толпа, чтобы поприветствовать его с молодой женой по прибытии в Остенгорм, и хотя погода была серой, вокруг было светло от их улыбок. Кто-то размахивал боевым знаменем со скрещенными молотками Инглии, истрепанным в сражениях. Это навело его на мысли о Красном холме, об их битве на мосту, обо всех этих людях, марширующих навстречу победе. Он почувствовал нетерпение снова пуститься в поход.

– Они тебя любят, – заметила Савин, не сводя глаз с ликующей толпы.

– Ну ты ведь знаешь, как это бывает. Они любят тех, кто выигрывает сражения.

– Лео, они в самом деле тебя любят!

– Кажется, я впервые вижу, как ты удивляешься.

– Мне доводилось видеть разъяренные толпы и толпы попрошаек, но не могу сказать, что я хоть раз чувствовала, что нравлюсь толпе.

– Сейчас ты им нравишься, могу поручиться.

Она неуверенно подняла обтянутую перчаткой руку и помахала. Приветственный гул усилился. Какой-то мальчишка прыгал возле самого края причала так энергично, что Лео побоялся, что он может свалиться в воду. Савин засмеялась и послала ему воздушный поцелуй. Парень побагровел настолько, что казалось, он вот-вот лишится чувств.

– Клянусь Судьбами, – прошептала она. – Кажется, это действительно так!

Но увы, не всем было так легко угодить. Стоило сходням загрохотать о причал, как из толпы выступили Мустред с Кленшером, сурово хмуря брови. Деваться было некуда, разве что нырнуть в соленую воду.

– Нам необходимо поговорить, ваша светлость! – объявил Мустред.

– Снова проблемы с налогами, – прорычал Кленшер.

– У треклятого Закрытого совета нет ни стыда, ни совести!

– Ни сострадания! Нужно, черт подери, знать хоть какие-то пределы!

Лео скривился. Он-то надеялся, по крайней мере, дойти до своей лорд-губернаторской резиденции, прежде чем его снова затянет бюрократическое болото.

– Мы вернемся к этому, господа, но прежде позвольте представить вам мою жену: леди Савин дан Брок!

– Вы, должно быть, лорд Кленшер. – Она грациозно скользнула вперед, протягивая руку. – У вас замечательные сапоги, и, похоже, совсем новые?

– Э-э… собственно, так и есть, ваша светлость… – буркнул Кленшер, склоняясь, чтобы поцеловать ей руку. Он явно собирался выразить свое неодобрение выбору, сделанному Лео, но уже с первых слов это оказывалось не так-то просто. – Я, разумеется, знаком с вашим отцом.

Савин рассмеялась, словно он отпустил ей очаровательный комплимент.

– Могу только выразить вам свои соболезнования! Но я – не мой отец. Я – ваша леди-губернаторша и явилась сюда, чтобы помогать вам всем, чем смогу. Как поживает леди Лизет?

Кустистые брови Кленшера уехали на лоб:

– Вы знаете мою жену?

– Только понаслышке, но мне не терпится исправить это упущение. Моя подруга Тильда дан Рукстед – ее племянница, как вы, наверное, знаете, и она отзывается о ней в самых хвалебных выражениях! Насколько я понимаю, у нее какие-то проблемы со спиной?

– Ну… она…

– Я взяла на себя смелость привезти с собой целебные соли, которые, как мне говорили, просто творят чудеса!

Зури проворно вытащила из сумочки банку с цветным порошком.

– Вы… невероятно внимательны, – выдохнул Кленшер, окончательно обезоруженный.

– А вам, лорд Мустред – какие потрясающие усы! – я привезла только что изданный труд по геральдике Инглии и Старикланда, надеюсь, у вас его еще нет?

Зури передала Мустреду книжку, и тот любовно погладил ее по корешку.

– Э-э… нет, но меня всегда глубочайше интересовал этот предмет!

– Вот видите, как удачно совпало! – Словно хоть что-нибудь, что делала Савин, могло быть совпадением.

Она улыбнулась еще более любезно, чем прежде, протянув обе руки:

– А вы, должно быть, Юранд, старый друг и товарищ Лео!

– Э-э… Да…

Юранд по какой-то причине смотрел на нее довольно сурово, но теперь начал оттаивать.

– Я слышала, что вы тут единственный человек с мозгами, но, Лео, почему ты никогда мне не говорил, какой он красавчик?

– Ну… – Лео откашлялся. – Я думаю, это не такая вещь, которую должны замечать мужчины…

Он смотрел, как Зури словно по волшебству вытаскивает из своей бездонной сумочки один пакет за другим. Савин привезла подарки для всех и каждого. Причем не какую-нибудь старую рухлядь – такие подарки, какие дарят близкие друзья к специальному случаю. Буквально в одно мгновение она переменила общее настроение, сделав его из сердито-подозрительного смущенно-восторженным.

– У меня ушли годы на то, чтобы приручить этих старых псов, – пробормотала мать Лео уголком рта. – А у нее они едят с руки, стоило ей только сойти с корабля!

– Я владею долей оружейного завода здесь, в Остенгорме, – продолжала Савин, – но у меня никогда не было возможности его посетить. Может быть, кто-нибудь из вас, местных воротил, будет так добр проводить меня?

– Для меня это честь! – взревел Мустред, предлагая ей локоть.

– С невероятным удовольствием, ваша светлость! – вторил ему Кленшер, выставляя свой.

И она уплыла прочь в обрамлении двух старых лордов, с глупыми ухмылками соревнующихся за ее внимание. Возможно, впервые с тех пор, как он принял у своей матери пост лорда-губернатора, Лео оказался свободен от их претензий. Он мог беспрепятственно прохромать к толпе ликующего народа и пожимать руки, хлопать людей по плечам, улыбаться в ответ их сияющим улыбкам. Мог по-настоящему быть вождем .