Фалько - Наследие

— Ух ты, сколько их, — сказала Наташа. — Интересно, а ещё приедут?

— Вряд ли, — я посмотрел на темнеющее небо. Всего пара часов прошла, как мы приехали в горную деревню и скоро начнёт темнеть. Чувствовалось, что понемногу падала температура воздуха. — Пошли в дом. И до утра, чтобы без разрешения мамы не выходила.

— У меня два энергетических батончика осталось, будите? — спросила она. — А ещё мишки есть, желатиновые.

Я рассмеялся и направился обратно к дому. Уселся на одеяло, сосредоточился. Объём помещения небольшой, тем более потолки низкие. Создав небольшое кинетическое поле в радиусе метра, начал прогонять через него силу. Уже спустя минуту воздух ощутимо потеплел, говоря, что можно сбавить обороты. При большом желании можно домик превратить и в сухую парилку. Только в этом случае я устану часа за два, а так, небольшое усилие можно считать полноценной тренировкой.

— Если будет жарко, — сказал я Анне Юрьевне, почувствовавшей движение тёплого воздуха, — дверь и окно открывать не надо. Просто разбудите меня.

— Ты во сне можешь поддерживать технику? — удивилась она.

— Поддерживать могу, контролировать не очень.

— Тебя с собой в походы брать удобно, — улыбнулась она. — Как небольшой обогреватель.

— А ещё я могу палатку охранять и хищников отгонять, — закивал я. — Одни плюсы.

Она рассмеялась, расстегнула и сняла куртку, свернув её как подушку. Тепло почувствовали уже все остальные и немного оживившись.

— Сложная техника? — заинтересовалась Таша, усаживаясь на своё место. — Научишь?

— Не сложная. Когда сможешь удерживать кинетическую защиту четыре часа, тогда и научу.

— Жалко лампы нет, — вздохнула девушка, глядя на щели в ставнях. — А у тебя техники, чтобы светиться в темноте нет?

— Могу только в глаз засветить, — улыбнулся я.

— Это мы тоже умеем, — печально вздохнула она.

Помещение оказалось достаточно тёплым, поэтому минут через сорок пришлось ещё сбавить обороты. Необычно вот так проводить время большой компанией в тёмной комнате на краю мира. Оба соседних с нами дома заняли довольно скоро. В один въехали корейцы, в другой арабы. Не знаю, какой техникой они спасались от холода, но чувствовал с двух сторон использование силы. И не только здесь, по всему лагерю мастера использовали различные умения, чтобы согреться. Вряд ли здесь есть хоть один огненный мастер. Им в этом плане проще других. Они и воздух нагревать умеют гораздо лучше меня, огонь развести могут или изобразить большую свечку, разгоняя мрак помещений.

Уже ночью, когда окончательно стемнело, поднялся холодный ветер. Можно было услышать, как он завывает в проходах между домами, ревёт, рассекаемый крышами. Выйдя проветриться, увидел бездонное небо, усыпанное яркими звёздами. Всегда замечал, что вне города с его яркими огнями звёзды видно гораздо лучше и ярче, особенно где-нибудь в пустошах, но здесь они казались совершенно другими, почти сказочными. На камне, рядом с соседним домом удобно устроилась женщина из корейской группы. Почувствовал я её почти сразу, так как она использовала силу, чтобы не замёрзнуть. По моим ощущения температура опустилась ниже нуля. Сидя на небольшом рюкзачке, она тоже наблюдала за звёздами. С нашей стороны за безопасностью группы смотрел самый молодой из мастеров, первая смена выпала ему. Хотя не знаю, какую опасность можно ожидать в горах, но многие не спали.

Из дома вышла Чжэнь, поёжилась. Приобняла себя за плечи, пошла по дорожке к небольшому возвышению, где я стоял. Остановилась рядом, глядя на очертания домов.

— Тихо здесь, — сказала девушка почти шёпотом, наверное, чтобы не нарушать ночной тишины.

— Так только кажется, — ответил я, обведя взглядом дальние дома. — Почти никто не спит.

Чжэнь встала чуть ближе, прикрываясь мной от ледяного ветра. Протянув руку, взяла за край куртки, наверное, чтобы не убежал.

— Старшая сестра Сяочжэй говорит, что ты часто сердишься и это плохо. Хочет, чтобы ты понял это как можно скорее, но сам, без подсказки. Я… никогда не видела, чтобы она переживала о ком-то.

Помолчали. Не знаю, что нужно говорить в таких случаях. Только отшутиться могу.

— Всё нормально, — улыбнулся я. — Постараюсь сердиться меньше. Холодно здесь, беги, а то простудишься. Я ещё немного постою, покараулю, чтобы никто не мешал и, как говорит Джим, не смел подглядывать.

Она возмущённо посмотрела на меня, стукнула кулачком в плечо и умчалась в темноту. Кореянка, поняв, что ветер становится только холоднее, решила покараулить из помещения, где хотя бы не дует. Поднялась с камня, забрала рюкзачок, кивнула мне и скрылась в доме. Я ещё постоял минут десять, послушал, как гудит ветер и вернулся в дом. Внутри было заметно тепло, отчего клонило в сон. Заняв прежнее место, прикрыл глаза разгоняя кинетическое поле вокруг и почти сразу уснул.

Мне снился довольно странный сон. Горная деревня, тонувшая в темноте, серые очертания домов и чёрные провалы окон. По узким улочкам между домами сновали пугающие тени, а мы прятались от них, пытаясь сбежать по дороге, ведущей почему-то вверх по склону. Только сил бежать не было, ноги словно ватные, тяжело дышать. Но нужно убраться из этого места, поэтому я упал на колени и полз, подтягивая себя руками. Впивался пальцами в холодный камень дороги и тянул себя выше.

— Ух, холодина на улице, — голос Наташи, — и иней везде. Я чуть на камне не поскользнулась.

Я открыл глаза, посмотрел на Ташу. Девушка стояла рядом, растирая ладони и протягивая их в мою сторону как к обогревателю.

— Доброе утро, — улыбнулась она, вытащила из кармана жёлтый батончик, протягивая мне, — последний остался, твой. Будешь?

— Нет, спасибо. От чая бы не отказался, горячего.

— Я тоже чаю хочу, — вздохнула она, разрывая обёртку на батончике и ломая его на три части. — С облепихой…

Протянула одну маме, вторую Алёне.

— А если на тебя кружку с водой поставить, она закипит?

— Закипит, — улыбнулся я. — Когда терпение потеряю, как в мультфильме.

— Илья так умеет, — сказала Алёна. — Может воду в алюминиевой кружке вскипятить, когда в руках держит. Он так тренируется. Говорит, что хочет стать мастером до двадцати семи лет.

— Неплохо, — покивал я. — Если уже с силой умеет работать, значит на правильном пути.

— Он говорит, что после тренировок по укреплению тела что-то нагревать прикосновением стало очень легко.

— Потому что баланс правильный нашёл, — подтвердил я. — Который час, кстати?

— Небо серое, но солнце ещё не видно, — подсказала Таша.

— У всех всё нормально, никто не заболел? Анна Юрьевна?

— Всё хорошо, — сказала женщина. До сих пор не могу сказать, насколько сильный она мастер. Видно, что упорные тренировки забросила лет двадцать назад, наверное, незадолго до рождения Таши. Но потоками ци, как их называет ректор, управляет ловко и тонко. Вот и сейчас сидит в той же позе, что и я, практикуя какую-то технику.