Артем Каменистый - Восемнадцать с плюсом

Читер, дождавшись окончания отсчета, торопиться открывать глаза не стал. Весь его невеликий осознанный жизненный опыт прямо-таки кричал, что вряд ли он угодил в райские кущи. Надо хотя бы попытаться понять, в какой именно круг ада его опять занесло, прежде чем неведомые недруги догадаются, что их пленник очнулся.

Обоняние подсказало, что преисподняя пованивает общественным сортиром и чем-то непонятным, едким, химическим. Тело лежит на жестком и ребристом, крайне неудобное положение и обстановка, в кожу там и сям что-то впивается. Но приходится терпеть, ведь шевелиться нельзя. Руки ломит, они вывернуты за спину, и там чем-то перехвачены в запястьях.

Всё понятно, его опять кто-то поймал. Неизвестно, куда закинули, но если это снова машина, в данный момент она не движется: ни вибрации от двигателя не ощущается, ни рывков и подергиваний на неровностях, да и шума не слышно.

Зато слышно разговор, — общаются двое. Голоса раздражённые, возбуждённые, испуганные, злые: в них всё одновременно смешалось. Эмоции, прямо-таки, кипят и бьют со струями пара.

— Сам дебил.

— А ты хуже дебила.

— Ты тоже.

— Не, я беру свои слова обратно. Перед дебилами стыдно, обидел их, получается.

— Умничаешь, да?

— Да уж поумнее тебя.

— Если тебе говно через уши залили, это еще не значит, что ты человеком стал.

— Мне, хотя бы, в штаны его не навалили, а у тебе его там столько, что через карманы вываливается.

— Слышь, ты, умник. Меня, между прочим, этот хренов Робин Гуд подстрелил. А потом еще химия по венам поплыла. Вот и пошло расслабление. Это ведь кровопотеря и давление снизилось. Надо быть конкретным уродом, чтобы такое говорить. Думаешь, ты по-другому устроен? Да нихрена, с тобой было бы такое же.

— А ничего, что стрелу ты своей блестящей жопой словил? Там у тебя не кровь, а что-то другое потерялось. Воняешь, как скунс, достал уже. Какому-то полному нубу так тупо подставился.

— Это я подставился? А кто на него пачку патронов впустую перевел? Я, что ли?

— Ты, вообще-то, тоже стрелял.

— Да я даже не знаю, куда стрелял. Попробуй словить стрелу задницей, после такого тоже снайпером не станешь.

— Я, вообще-то, попал.

— Гонишь.

— Вон, посмотри на него, вся башка в кровище.

— Это разве кровь? Это комар насосался, перед тем, как его хлопнули.

— Да ну? Это, значит, не комар был, а сам, блин, Дракула.

— Угу. Вампир был молод и неопытен, а потому всё время сосал что-то не то.

— Типа, юмор?

— А что мне, плакать, как ты, что ли? Тепло, светло, лежу себе в обгаженных штанах. Почему бы и не порадоваться жизни?

— Ну да, один хрен завалят. Ладно, не грузись, что наезжаю, меня это бесит, нервы играют. Так тупо подставились.

— Да я и сам охренел. Откуда их черти принесли?

— В смысле? Ты же видел, они сверху зашли.

— Вообще-то, я к тому, что отсюда до моря за две жизни не добраться.

— Слышь, Физик, у меня руки, вообще, ничего не чуют. Перетянули, сволочи. Я так без ладоней останусь.

— Вот нахрена тебе ладони? Порукоблудить захотелось? С ладонями или нет, нам всё равно хана, сам прекрасно понимаешь.

— Не хорони раньше времени. Может, как-нибудь выкарабкаемся.

— И как же, Годя, мы выберемся из такой задницы? Может ты не заметил, но она нереально глубокая.

— Физик, кончай уже меня грузить. Каждый день новая хрень. Должно же нам когда-нибудь повезти.

— Нам повезет, если помрем быстро, и нам при этом не будет сильно больно.

— Не грузись, тебя точно привалят быстро.

— Это почему?

— Никому не интересно долго с таким засранцем возиться.

— Да заткнись ты уже. Достал. О! Глянь, этот урод очнулся!

Уродом Физик назвал Читера. Тот, как раз, решил, что выяснил достаточно, следовательно, можно перестать прикидываться бесчувственной тушей. Открыв глаза, начал изучать обстановку и парочку, разговор которой только что подслушал.

Обстановка оказалась, мягко говоря, скромной. Читер пребывал в кубическом помещении, размерами немногим больше мусорного контейнера. С последним роднил и материал — металл. Правда, не гладкий, а ребристый, именно поэтому на тело давило в нескольких местах. Из четырех отверстий на полотке струится режуще-яркий электрический свет, он позволил разглядеть дверцу в одной из стен. Она оказалась настолько незаметной, что в первые мгновения промелькнула мысль о том, что ее здесь нет. Почти поверил, что замуровали троицу пленников, чтобы уморить жаждой и голодом.

Читер, скользнув по себе взглядом, убедился, что одежда уцелела, а вот всё прочее отсутствует. То же самое можно сказать о спутниках по заточению: ни оружия, ни амуниции, ничего на них не видать, кроме типичного для игроков милитаристского тряпья. Первый — с выбритой до блеска башкой, с туповато-удивленным выражением на грубом круглом лице, на зависть широкоплеч, а вот с ростом дела обстоят похуже — вряд ли больше ста шестидесяти пяти сантиметров наберется. Информационная панель пояснила, что гуманность у этого индивида невысокая и положительная, а прозвище Годя. Второй по внешности антагонист: шевелюра богатая, сочно-рыжая, хаотично всколоченная, будто поверхность штормящего моря, лицо вытянутое, «лошадиное», глазки мелкие и бегающие, лопоухий до неприличия, фигура тощая, но высокая, под сто девяносто, если не больше. Человечность тоже плюсовая, а звать Физиком.

Обычные ребята, таких полным-полно на улицах любого стаба. Посмотришь на него и сразу забудешь, настолько всё заурядно. Не похожи на убийц или прожженных охотников за головами, да и уровни Читер, с его невеликой наблюдательностью, сумел прочитать: двадцать третий и двадцать четвертый. По меркам Континента — мелочевка. Таких к крутым делам не подпускают, да и сами, обычно, в них лезть не пытаются, прекрасно сознавая свою никчемность и уязвимость.

Тогда с какого рожна они стрелять начали? Сразу, без переговоров?

Да кто же их, недоумков, знает…

— Ну что сволочь, рад, небось? — прошипел Физик.

Читер, приподнявшись, присел, прислонившись к стене, кое-как нашел для скованных рук удобное положение за спиной и кивнул:

— Да, я доволен. Последний раз так радовался, когда имел твою мамочку, за сараем. Вы какого на меня наехали, дебилы?

— Слышь, ты чё, опух?! — вскинулся Годя. — Типа, крутой, да?! Тебе чё, в дыню пробить?! Ща так пробью, зубы начнешь собирать!

— Прекрасно, будет, чем заняться. Лишь бы с вами, дураками, не общаться, ведь так и отупеть можно.

— Не, ну ты реально нарываешься. По жизни терпеть любишь, да? Нравится огребать?

— Ну что ты. Я, по жизни, мирный, неконфликтный человек. Если меня не трогают. Вы, козлы безрогие, тронули, так что…

— Да? Тронули? Да катился бы ты мимо, никто бы на тебя даже не рыпнулся. Какого ты там начал наших мертвяков потрошить?