Коротыш Сердитый - Прекрасное далеко

У каждого малыша были свой шкафчик, кроватка, горшок и манеж. В смысле ты там не сидел один, а с двумя-тремя такими же сопливыми и пускающими пузыри оболтусами. Катю дележ игрушек не слишком-то и привлекал – она бы с удовольствием просидела до школы дома, но кто бы ей это позволил? Родителям ведь не скажешь, что ты слишком взрослая для этого тела и можешь сама о себе позаботиться. Сварить еду, конечно, вряд ли получилось – рост от горшка два вершка и надо следить за координацией, а сидеть голодной как-то не хотелось. Хотя бабушка что-то такое заподозрила, да и мама после разговора с ней стала как-то странно посматривать на Катю. Может быть она была слишком настойчива в своих вопросах? В будущем надо следить за своим языком, который может довести до беды. Так что малыши сразу же исключили Катю из списка потенциальных «врагов», способных отобрать игрушку. Один из малолетних де… э-э, товарищей по несчастью, заседающих в манеже, был склонен к накопительству и старался собрать возле себя гору из игрушек, защищая их аки лев. Двое других постоянно объединялись против него и эта возня сильно раздражала Катю воплями и криками. Так и хотелось подойти и дать каждому подзатыльник, но сделать этого она не могла по нескольким причинам. Во-первых – ростиком Катя не дотягивала до самого мелкого и во-вторых – вместе с ней «сидели» одни мальчишки. А они все же сильнее девочек по одной простой причине – так распорядилась природа. Нет, если усиленно тренироваться, жрать стероиды и гормоны, то можно сравняться в силе с мужиком (толстых здоровенных теток в расчет не берем, они кого хочешь своей массой задавят), но вот Катю такая перспектива не прельщала. Ей нравилось ее старое тело, стройненькое, легкое, подтянутое. Не спортивное, но складок кожи на попе и возле нее точно не было. И грудь пусть и чуть больше, чем у подружек, но не висела. Да и не могла она висеть – Катя ведь не рожала. Правда остальным это не мешало ей завидовать. Катя точно знала, что подружки, улыбаясь ей в лицо, потом шипели в ее сторону где-то в углу. Поэтому сильно крепкую дружбу что в школе, что в институте она ни с кем не водила, да и некогда было – отец пострадал в аварии и на старшую дочь резко навалились новые обязанности. Да и целеустремленности Кати было не занимать – не старый мужчина в полном расцвете сил был вынужден сидеть в инвалидной коляске или скакать на самодельном протезе, тогда как у богатых с этим никаких проблем не было. Биотехнологии и мехатроника шагали по планете семимильными шагами, генетики что-то там мутили с ДНК и пробовали выращивать в инкубаторах конечности на заказ. И стоило это все огромных денег, которых у обычных людей просто не было.

Здесь же, в будущем, правил пока еще непонятный Кате капитало-социализм с религиозным уклоном. У каждого гражданина, как она поняла по наблюдениям, существовали закрепленные за ним права. То есть если ты потерял руку или ногу или глаз или какой-нибудь орган, то государство может предложить тебе механический аналог. Простой и надежный или элегантный и модный. Понятно, что последний устанавливался за деньги, тогда как первый можно было бесплатно получить в клинике. И он был реально уродливым, прямо как новый папин глазной протез. И Катя понимала, зачем это было сделано – каждого члена общества нужно было вернуть на свое рабочее место, чтобы не плодить бедность. Потому что вместе с ней растет преступность, в чем она могла убедиться сама.

Время, проведенное в гостях, пролетело слишком быстро. И покидать поселок Горный совершенно не хотелось, возвращаясь в вонючий город с его дымящими трубами, гремящими машинами, кишащий людьми как муравейник. Непросто города здесь называли ульи – людей в них проживало слишком уж много и натурально друг на друге. С удовольствием Катя осталась бы у дедушки с бабушкой, ходила бы в провинциальную школу, работала потом в местном магазинчике или в поле. И привлекал ее поселок тем, что там все друг друга знали. Это не большой город, в темных переходах и коридорах которого скрываются маньяки. И, судя по разговорам взрослых, кое-кто пострашнее. Похоже, все эти бредни про демонов и Хаос не пустой звук – все они на чем-то основаны. Хотя эту тему всегда старались обходить стороной, да и Катя, собственно, не слишком и настаивала. Хотя про орков дедуля разливался соловьем – и как он браво их лупил одной левой, да какие они тупорылые и никчемные и вообще балбесы и все в таком духе. А вот про эльфов его спросить не удалось, хотя Катя и задала вопрос, а есть ли другие ксеносы кроме орков. На что дед ответил, что есть и снова съехал на свою излюбленную тему. Из чего она сделала вывод, что он ни с кем кроме них не встречался и не воевал. Он даже про еретиков так много не говорил (точнее, совсем про них не говорил), как про орков. Пока поток его сознания, рвущегося ручьем изо рта, не прерывала бабушка, строгим приказом требуя не пугать ребенка.

Обратный путь занял не очень много времени – Катя с мамой не потащились на вокзал для дирижаблей. Они проехали на другой конец города, где, оказывается, было построено нечто вроде космодрома. На самом деле в небо торчали несколько длинных столбов, напоминающих дорогу для монорельса. Как потом поняла Катя это оказался маглев. На стартовую позицию выкатывался стратолет, который разгонялся по рельсе с помощью магнитного поля и уходил в небесную высь. Благодаря параболической траектории он быстро оказывался в другой части планеты, где совершал посадку на обычное взлетное поле. Посмотреть в иллюминатор Кате не удалось – ее усадили в специальное антиперегрузочное кресло и тряски, ускорений и торможений она не почувствовала, хотя маме, сидевшей рядом, было дурно, девочка это хорошо видела. Вообще маленьких детей на таком транспорте перевозят редко, но если у тебя есть деньги, чтобы оплатить билет, то всегда пожалуйста. Так что весь полет занял максимум час, может быть меньше. И Катя уже была дома, где их встречал улыбающийся отец.

Ей совершенно не понравилось, что папаня сотворил с собой. Понятно, что если ты стал калекой в результате аварии, как это было с ее отцом в прошлой жизни или же несчастного случая, то будешь рад и такому выбору, но вот чтобы вот так, самостоятельно лечь на операцию, где тебе вместо глаза вставят имплант на поллица… Катю так и подмывало спросил, папаня, ты что, дебил? На хрена ты это сделал? К тому же кроме уродливого импланта обзавелся еще и третьей рукой! Несомненно, вещь в работе, конечно, удобная, но, блин, таскать ее с собой!! И при этом рука напоминала хвостик, который так стыдливо прячут в штанишки. Гибкий сегментированный металлический шланг с трехпалым манипулятором на конце, которым папаня теперь ловко управлял с помощью чипа, внедренного в мозг. Часть волос на голове слева выстригли и теперь из черепа торчала какая-то трубка, которая шла к закрепленному на спине плоскому ранцу. Наверное, охладитель, подумала Катя, которая все же какое-то время проучилась в институте. Но даже там, на заре развития имплантов и аугментаций до такой хрени не додумались. Уже в ее время существовали глазные протезы неотличимые от обычных глаз. Достижения в микроэлектронике и наносборках позволили впихнуть в небольшой корпус множество мелких деталей, стоимость которых соответствовала дорогому автомобилю. Здесь же, в будущем, ученые и инженеры, казалось, пошли по наиболее простому пути, наплевав на эстетику и поставив все на функциональность. Протез работал и это хорошо. Папа хвастался, что сейчас он может смотреть в пяти разных режимах, производить увеличение чуть ли не до микрон и вообще он теперь самый крутой сборщик на фабрике! С помощью механодендрита он повысил свою производительность на сто двадцать один процент и мастер теперь его ценит гораздо выше! Правда, к полноценной работе он еще не приступал, проходил тестирование, но даже оно выглядит обнадеживающим. И, что самое интересное, мама была в восторге от его аугментаций. Наверное, это влияние ее отца, который тоже был «экипирован» как теперь папа. Но дед пострадал во время войн и установка протезов для него была оправдана, а вот папаня… Катя же на него сильно обиделась. Но виду не подала, хотя мама сразу же поняла что дочь недовольна. Папа же пребывал в состоянии эйфории еще несколько месяцев и выдавал двойную норму на фабрике, чем, естественно вызвал неудовольствие остальных рабочих. Сначала ему сделали замечание, но Курт ему не внял, а потом легонько намяли бока прямо на рабочем месте. Жаловаться в милицию папаня не побежал, все осознал и попросил мастера перевести его в другой цех. Тому тоже разборки между рабочими были не нужны и он легко удовлетворил просьбу служителя, поставив Курта на другую конвейерную линию.