Константин Кривчиков - Тропами Снайпера. Долг обреченных [litres]

Он вошел в помещение изолятора, со скрипом запахнул тяжелую дверь и закрыл ее на один замок. Когда развернулся, девушка уже стояла на ногах около топчана. И сразу спросила:

– Что-то случилось? Да?

– Наверное, – отозвался Андрей, приближаясь к пленнице. – Сегодня состоится обмен. Наверное, часа через два выедем с базы. Или немного позже.

– Вот оно что! Это же хорошо, а то я уж подумала… Или тебе не хочется расставаться со мной?

Мара осторожно улыбнулась кончиками губ. Но в ярких светло-карих глазах пульсировала тревога.

– Может, и не хочется. – Он остановился напротив девушки, на расстоянии вытянутой руки. – Не понял пока. Но дело не в этом. Тебя собираются убить – уже после обмена. Я хочу, чтобы ты знала об этом.

– Вот оно что. – Выражение ее скуластого лица почти не изменилось. Лишь глаза сузились. – А подробней? Как они планируют меня убить?

– Я не знаю подробностей. Знаю лишь, что хотят ликвидировать всю вашу группу на обратной дороге.

– Вот оно как… А откуда ты об этом знаешь?

– Вальтер рассказал. Видишь ли, я буду участвовать в операции по твоему обмену. Вместе с Антоном. Но у меня будет особое задание, это касается артефакта. А уничтожением вашей группы займутся другие… Я понимаю, что ты ни в чем не виновата. Но… Если Вальтер так решил, то уже ничего не изменишь.

– А ты бы хотел изменить? Только честно.

Она сделала шаг и, протянув руки – их по-прежнему сковывали наручники, – обхватила ладонями лицо Андрея. Глаза девушки находились теперь совсем близко. И они как-то странно мерцали – словно пульсировали откуда-то из глубины ее сознания.

– Ну, скажи! Правду! Хотел бы?

Если бы Андрей немного опустил взгляд, то заметил бы, что в такт «пульсарам» в зрачках девушки пульсируют и «черные брызги» ее ожерелья. Но он, завороженный, видел только ее глаза, погружаясь в них, как в бездонный колодец.

– Хотел… бы… – пробормотал парень.

Внезапно отшатнувшись, Мара отступила назад.

– Значит, скоро меня могут убить, – голос ее подрагивал. – Совсем скоро. И ведь убьют, наверное…

Присев на топчан, она вдруг сноровисто, словно по команде «Отбой», расшнуровала кеды и стащила их с ног. Затем, встав, так же шустро сняла камуфляжные брюки, оставшись лишь в голубых шелковых трусиках. Искоса взглянула на Андрея. И уже медленно, с каким-то сладострастным наслаждением, окончательно обнажила себя ниже пояса.

Во всех ее действиях присутствовали удивительная для подобной ситуации грация и ловкость. Похоже, что наручники на запястьях ей совсем не мешали. И вообще ничего не мешало – ни камера изолятора, ни малознакомый мужчина, ни чувство стыдливости, ни ощущение смертельной опасности, нависшее над ней…

Андрей наблюдал за происходящим с замиранием сердца, находясь в полуобморочном состоянии. Он в полном смысле слова перестал что-либо соображать, будто превратившись в восковую фигуру из музея. Из ступора его вывел хрипловатый голос Мары:

– Ну что ты стоишь как истукан?! Иди ко мне!

Лицо ее покрылось лихорадочным румянцем. «Ведьмочка, – прошелестело в мозгу Андрея. – Панночка. Прекрасная панночка – вот кто она!»

– П-почему… т-ты… это… д-делаешь? – спотыкаясь и запинаясь, спросил он.

– Потому что хочется, – низким, почти утробным голосом прохрипела она.

– Но… з-зачем т-тебе это?

– Не понимаешь, дурачок? Затем, что попробовать хочу, пока не сдохла. Ведь ты же тоже хочешь этого? Так возьми меня!.. Ну!!! Ты мужик или кто?

И он шагнул к ней…

– Я и не знала, что это так классно… – негромко, словно обращаясь только к себе, произнесла Мара. – Очень жаль, что это в последний раз. Наверное.

Она лежала на боку на топчане и смотрела куда-то перед собой, в стену изолятора. Возможно, что в эти секунды она и вовсе ничего не видела, потому что взгляд ее был затуманен поволокой.

– До слез жаль, что такого больше не повторится…

– У меня просто сердце кровью обливается, – с унынием отозвался Андрей. – Но не знаю, как тебе помочь. Вот правда.

Он успел надеть штаны, и сейчас, сидя на топчане, зашнуровывал армейские ботинки. Лицо его, красное и потное, выражало отчаянье. Казалось, еще вот-вот – и этот крепкий, плечистый парень заплачет навзрыд.

– Может, тебе как-то сбежать? Сразу подумал об этом, когда Вальтер обрисовал свой план. Но как? Из Цитадели не сбежишь. Из бэхи тоже побег не организуешь, там будет полно бойцов. С полдюжины, это точно. Может, уже после обмена попробовать?

Он взглянул на девушку, однако тут же отвернулся. И робко попросил:

– Маруся, ты бы оделась. А то как-то… неловко…

– Хочешь сказать, войдут и нас застанут? – Она через силу усмехнулась. – Ладно, сейчас. Подай-ка мне брюки… Значит, попробовать сбежать после обмена, говоришь? А чего пробовать? Я даже не знаю, где этот обмен состоится. А потом… Вдруг люди Вальтера нас сразу из пулеметов положат, как только «панацею» получат? А?

– Всякое может быть… Ну за что мне такое несчастье?! Что мне теперь, застрелиться, что ли?

Мара замерла с брюками в руках.

– Ты что, и вправду можешь застрелиться из-за меня? Влюбился, что ли?

– А тебе смешно?

– Нет, я как раз очень серьезно.

– Если серьезно, то не знаю. Но на душе совсем погано. Такая жизнь мне осточертела. Мы с Антоном на эту тему часто говорим. В Зоне тоска зеленая. Думали, может, вернуться за Периметр? Грабануть там какой-нибудь банк и…

– Что – и?

– И гульнуть как следует. А дальше – хоть трава не расти.

– В смысле – дальше и помирать можно?

– В том-то и дело, что помирать все-таки неохота. Тем более – сейчас. А так-то… Обрыдло все.

Стоявшая на топчане девушка после этих слов задумчиво уставилась в спину Андрея. Затем присела рядом и, положив ладонь парню на плечо, проникновенно спросила:

– Значит, сейчас тебе помирать неохота? Почему? Неужто из-за меня?.. Да ты не стесняйся, говори как есть.

– А я и не стесняюсь, – сказал Андрей, не поворачиваясь к Маре. – С тобой мне… Сейчас и вправду с тобой как-то иначе стало. Другой интерес.

– Так ты и не бросай меня. Я ведь без тебя пропаду. И что ты потом без меня делать будешь? На Вальтера горбатиться, добывая ему артефакты? Или банки отправитесь грабить, где вас в два счета прикончат?

– А что я могу сделать?

– Многое! – отрубила Мара. – Смотри на меня.

Она обхватила ладонями лицо Андрея и развернула к себе.

– Смотри на меня, мой первый и единственный мужчина. Смотри, пока меня не убили. Мы многое можем сделать, если захотим и будем действовать вместе.

– Но как?

– Сейчас объясню.

Поднявшись, она подошла к табуретке. Взяв ее за сиденье, вернулась к топчану, поставила на пол. И села напротив Андрея.

Теперь девушка постоянно видела лицо парня со всеми его эмоциями.