Макс Глебов - Кодекс самурая [СИ]

Корабельный медик тщательно обследовал командира и надолго углубился в анализ полученных результатов. Через несколько часов доктор сказал, что, скорее всего, это результат многомесячного нервного напряжения. Уверенности Хирч в его голосе не услышал. Сам же доктор вскоре признал, что не понимает, почему на Хирча почти не действуют препараты, безопасные для регулярного применения. Конечно, после введения в кровь сильнодействующего снотворного, он вырубался практически мгновенно, но злоупотреблять такой химией было нельзя. В итоге командир махнул рукой на эти, в общем-то, терпимые неудобства, успокоив себя тем, что это часть испытания, и после выполнения задачи и выхода в реальность все пройдет само собой. Вот только от недосыпа и головной боли хорошее настроение теперь посещало Хирча крайне редко.

Встав с постели, он в очередной раз подумал, что, видимо, это еще один неявный знак от командования, что он что-то делает неправильно. Надо прекращать тянуть с выполнением задачи, и, кажется, уже давно крутившаяся в голове Хирча мысль о том, как это сделать, обрела, наконец, окончательную форму.

Когда в помещение командного поста вошел старший инженер, командир уже почти два часа работал с главной консолью корабельного вычислителя, прикидывая различные варианты реализации своей идеи.

— Присоединяйтесь, лейтенант, — Хирч сделал жест рукой, указывая инженеру на его рабочее место. — Я скинул вам примерный набросок. Мне нужна всесторонняя оценка технической возможности и сроков выполнения этих работ.

Слегка озадаченный инженер активировал виртуальную клавиатуру и сосредоточился на возникших перед его глазами схемах и текстовых пояснениях.

— Командир! — раздался приветственный возглас от в хода в командный пост.

— Опаздываешь, Корф, — недовольно поморщился Хирч. — Быстро давай за пульт. Твое участие мне тоже понадобится.

— Сейчас все будет, — кивнул зам по вооружению и непроизвольно потер виски. От Хирча этот жест не ускользнул, и командир эсминца подумал, что, судя по всему, не он один испытывает проблемы с самочувствием.

Пару минут офицеры молчали, разбираясь с полученными исходными данными. Первым не выдержал Корф.

— Командир, можно узнать, зачем это надо?

— Я думал, все очевидно, — слегка изогнул бровь Хирч. — Я не хочу рисковать «Консулом Праном», а пустой транспорт снабжения все равно почти бесполезен.

— Вы хотите демонтировать одну из торпедных пусковых установок и перенести ее на транспорт, — включился в обсуждение старший инженер. — Я попробую догадаться сам. Торпед у нас осталось всего три. Это наше самое мощное оружие, но, вместе с тем, самое медленное и сильно уступающее ракетам по дальности. Вы собираетесь отправить транспорт к планете и использовать торпеды для нанесения орбитального удара. Я прав?

— Почти, — кивнул Хирч. — Только сам орбитальный удар мне не очень интересен, и торпеда в пусковой установке будет всего одна. Меня интересует реакция зараженных с Лунной базы. Я хочу создать угрозу, игнорировать которую они не смогут. Им придется задействовать для защиты планеты все, что у них есть, тем более что они не могут знать точно, куда именно пойдет транспорт. А вдруг я захочу ударить по остаткам их базы на Луне? Под маскировочными полями отличить корабль поддержки от «Консула Прана» зараженные смогут только с близкого расстояния, а значит, они будут считать, что мы все-таки решились на атаку и задействуют все сохранившиеся на базе средства противокосмической обороны, если, конечно, там что-то осталось. Транспорт не жалко — экипажа на нем не будет. Торпеду, конечно, потерять обидно, но это приемлемая цена за нужную нам информацию.

— Тогда маскировочные поля транспорта тоже нужно усилить, иначе обман быстро раскроется., — инженеру, похоже, идея понравилась. — В принципе, резервные генераторы у нас еще есть, так что это можно устроить. И еще я бы добавил кораблю поддержки несколько точек противоракетной обороны. Если по транспорту все-таки нанесут удар, велик шанс, что ракет будет не очень много, уж слишком большие разрушения мы видим на поверхности Луны. В общем, если усилить противоракетную защиту, мы повысим шанс сохранить вспомогательный корабль и все-таки провести орбитальную бомбардировку, пусть и всего одной торпедой. Да и в том случае, если транспорт все-таки уничтожат, ракет противнику придется потратить больше, а значит, их потом не так много достанется на нашу долю.

— Разумно, — кивнул Хирч. — Сколько времени потребует подготовка?

— А вот с этим все гораздо хуже, — с сожалением развел руками инженер. — Тут много пустотных работ, довольно сложный монтаж, а у нас боевой корабль и соответствующий экипаж. Нужная квалификация есть всего у пары человек, да и ремонтным оборудованием мы не богаты…

— Сколько, лейтенант?

— Полтора месяца. Возможно, месяц, но это если не возникнет никаких непредвиденных проблем, а они возникнут, можете не сомневаться.

Рейкьявик встретил нас мерзким холодным дождем пополам с мокрым снегом. Спускаясь по трапу самолета, Сталин с неодобрением смотрел на низкие серые тучи, успевшие затянуть небо над аэродромом буквально за десять минут, прошедших с момента посадки. Северная Атлантика не баловала высоких гостей хорошей погодой.

Мокрый, но бодрый почетный караул застыл в торжественном строю, готовый к встрече советской делегации. Черчилль и Рузвельт уже прибыли на остров и тоже вышли встретить своего коллегу. Протоколом это предусмотрено не было, но, видимо, американский президент смог убедить британца в том, что внеплановое проявление уважения к главе СССР в данном случае лишним не будет.

Идея с перелетом в Исландию Сталину не понравилась. Летать вождь не любил, но в данном случае был вынужден согласиться с разумностью выбора места встречи, прежде всего, по соображениям безопасности. Английские войска находились на острове с сорокового года. Океан на сотни миль вокруг надежно контролировался британским флотом, а непосредственно перед началом конференции в Исландию с дружественным визитом прибыл линкор «Советский Союз», еще недавно носивший название «Тирпиц», в сопровождении авианосца «Адмирал Ушаков» и трех эсминцев.

Официальные переговоры были назначены на завтра, но дружеский ужин состоялся через полтора часа после нашего прилета. Главы государств непринужденно общались, не затрагивая, однако, по-настоящему важных тем. Несколько раз я ловил на себе короткие взгляды Сталина и усиленно делал вид, что ничего не замечаю.

Мой доклад был предусмотрен протоколом встречи в качестве «разминки» перед основным раундом переговоров. Присутствовать на нем должны были все члены трех делегаций, что, естественно, меня не устраивало. Раскрывать информацию о себе такому широкому кругу лиц я не планировал.