Николай Грошев - Китэгра. Книга 3 [СИ]

— Не знаю. — Честно признался Великий и девочка снова заплакала, на этот раз тихонько всхлипывая.

— Не надо, во имя Господа нашего Иисуса Христа, не надо меня сжигать, прошу тебя Великий Инквизитор, не надо…

— Что?

— Не надо сжигать… — Пискнула она и замолчала.

Великий наклонил голову на бок, рассматривая перепуганную девочку. Совсем ведь ребёнок, любопытно кто такие Иисус и Инквизитор? Со вторым вроде понятно, в истории компьютера Комплекса, что-то такое упоминалось. Что-то вроде чиновника, только он не мог вспомнить какого рода. Хотя и так понятно — судья или палач. Почему Великим назвала обычного палача? Наверное, она не понимает, что такой титул, принадлежит Богам. Иисус, у неё назван Господом, это почти то же самое, что и Бог. Хотя, может быть, она неверно использует слово и это значит «господин». В ней, на её теле и душе, ощущались следы старых Форм, одна из которых сработала совсем недавно. Девочка узнала язык, на котором говорят все Расы, всего несколько часов назад. Она могла пользоваться им не верно, а ещё он видит след от той Формы, что держит Адских Псов в подпространстве. Она точно пришла оттуда.

— Я прошу прощения. — Чуть наклонив голову, сказал Великий.

— За что? — Спросила она и спустя мгновение, замерла на месте. Её взгляд опустел.

— Вот за это.

Великий прикрыл глаза. Спустя мгновение, он уже видел образы из её воспоминаний. Причём не так, как она сама их видела. Сила дорисовала то, что девочка не сумела удержать в памяти, либо помнила настолько плохо, что вместо предмета, сама она видела только пустоту. Он получил доступ ко всему её разуму сразу. И то, что там увидел в первое мгновение, оказалось не слишком-то приятно глазу.

Самое яркое и самое первое воспоминание подростка — человек прибитый гвоздями к дощатому столу. Над ним стоят две женщины. У обеих в руках жутковатого вида ножи с крючьями. Одна, постарше, деловито потрошит истошно завывающее тело, вторая, гораздо моложе, с ножом окроплённым кровью жертвы, ласково улыбается маленькой Эльзе и жестом подзывает подойти ближе. Девочка, трясясь от страха, подходит. Молодая женщина вкладывает в её крошечную ладошку нож и показывает жестом — режь тут.

— Рано ей ещё, сопливая совсем. — Скрипит пожилая женщина, продолжая орудовать ножом.

Китэгра не стал смотреть дальше — слов он не понял. Язык чужой и хотя ассоциативная модель, вложенная в голову девочки при её появлении, повторила речь женщина, переведя её на понятный ему язык, смотреть дальше он не видел смысла. Сцена понятна — разделывают. И не просто так конечно, не из праздного любопытства они выпускают на стол кишки несчастного.

Стол усеян вырезанными в нём знаками, а гвозди вбиты по центру сложных фигур. Человека предают мучительной смерти, не потехи ради — они извлекают Силу. Что останется, тоже не выбросят, используют с толком, как материал для будущих заклинаний.

Если б не память Зодара, он бы не понял, что там происходит. Ритуальные пытки такого типа, в сравнении с обрывками воспоминаний и знаний Рива, всё равно, что дубинка неандертальца, рядом со скорострельным плазменным излучателем.

Он двинулся дальше по её воспоминаниям. Их было ровно на 12 лет и самое первое отпечаталось в мозгу девочки, когда ей было 2 года. 14 лет — столько она жила, и её истинный возраст полностью соответствовал её телу. Большую часть жизни, девочка проводила в лесу и в лесном домике, вместе с матерью или с бабушкой, жившей в том же лесу. Она редко бродила по лесу, наслаждаясь его красотой, чаще она выходила туда в поисках необходимых растений. Иногда одна, иногда с родственниками, тщательно обучавшими её премудростям Тёмной магии. Да, именно так и говорили её бабушка и мать — они понятия не имели о том, что такое Изначальная и чем одна отличается от другой. У них было только понятие о Магии, как таковой. Почти вся жизнь юной Эльзы прошла в обучении. Выходных там не полагалось. Если она не искала травы, то мать учила её какие нужно искать. Если она приносила в дом птенца выпавшего из гнезда, мать хвалила её и показывала, как правильно пытать птенца, что бы вытянуть из него Силу. Крошка Эльза всю жизнь училась поиску трав, ритуальным пыткам, заклинаниям и искусству актёрской игры — без этого навыка, ведьме невозможно безопасно передвигаться в людских селениях. Потому что большинство людей одурманены жадными жрецами. Они просто не способны понять, что сила ведьм, идёт от самого Господа, хм, она совершенно не представляет, что за Сущность любой из числа Богов Мироздания.

Последнее что помнила девочка — путь к бабушке через лес. Дорогу ей преградил мощный мужчина с мечом на поясе. Его лицо хорошо отпечаталось в памяти девочки — скуластое, небритое и в шрамах. Мужчина был не один, с парой товарищей. Они обступили её, волосатые руки стали щупать девочку, один залез под юбку, в общем, понятно, что с ней должно было приключиться. Девочка угостила скуластого парня пирожками, и он не смог отказаться. А когда пирожок съел, вдруг схватился за меч, зарубил товарищей и почти сразу рухнул наземь, синея на глазах. Девочка вернулась на место трагедии, вместе с бабушкой. Используя заклинание, сложноватое и излишне затратное по времени плетения и использованной Силе, они утащили все три тела в бабушкин дом. Где и принялись заниматься разделкой трупов на ингредиенты для будущих заклинаний.

Здесь, то, что помнила девочка, заканчивалось. Остальное, обрывками располагалось в её разуме и душе. Эту память небрежно блокировала какая-то общая Форма, нацеленная сразу на множество Живых. Блок настолько топорный, что рано или поздно, память начала бы пробиваться в виде кошмарных снов или видений. А потом вернулась бы во всей полноте, изувечив и так не сильно здоровую душу девочки навсегда.

Он пробил блок, пока не устраняя его полностью, и двинулся дальше по её воспоминаниям.

А потом воспоминания пришли такие, что Китэгра содрогнулся от удивления и ужаса.

Но такими они стали не сразу. Поначалу ничего страшного или удивительного он не увидел — в дом, выбив двери, ворвались пять человек. Один, командовавший остальными, в чёрном балахоне с крестом на шее. Китэгра где-то уже видел такой символ, ах да, бородатый мужик на кресте — неплохая ритуальная пытка, символ культа какого-то божества, в другом мире.

Мужик в балахоне замер у дверей, остальные кинулись с ножами на ведьм, занятых делом. Они пытались взять их живыми, но, как оказалось, обе были куда опаснее, чем предполагали Охотники на Ведьм. Старушка с шипением отскочила к стене и начала плести нечто простое. Девочка взобралась на стол и прыгнула на одного из мужчин, ловко вогнав в его шею свой крошечный нож. Бедняга свалился пластом — лезвие распороло сонную артерию. Её тут же ударили кулаком в лицо. Девочка упала рядом со своей корзинкой. Подхватила её одной рукой и высыпала пирожки на пол. Ударивший её, ринулся в новую атаку. Переступая пирожки, он остановился, с удивлением глянул на пол. А потом встал на четвереньки и под мерзкое хихиканье девочки начал запихивать пирожки в рот двумя руками. К этому времени, старушка закончила плетение, и чёрная стрела пробила грудь одного из двоих напавших на неё. Второй получил такую же, но в плечо. Первый свалился замертво, а вот второй, забыв приказ, с воем прыгнул и за секунду до своей смерти, вогнал нож в шею ведьмы по самую рукоять.