Александр Афанасьев - Прелюдия беды [litres]

В лавке на улице Тарик купил чёрную одежду шиита. Аккуратно вычистил и отгладил ее – ему ещё придется воспользоваться ею в Мешхеде. Он совершил паломничество в знаменитой Золотой мечети – святыне для всех шиитов. Неспешно передвигаясь по улицам, заходя в едальни, прислушиваясь к многоязыкому говору людей, он смотрел. Слушал. Запоминал. Делал выводы…

Иностранцев было полно. Со всего Востока съезжались поклониться святыне. Полно молодёжи. В открытую – боевики с автоматами, полицейские ничего не делают. В городе открыто, на каждом углу – звучит фарси, причём это оригинальный, не искаженный фарси. Судя по форме, оружию, повязкам на фарси – многие из боевиков принадлежат к Организации Бадр – структурному подразделению Корпуса стражей Исламской революции Ирана…

Отец рассказывал ему кое-что из того, что он услышал и увидел в Эр-Рияде и Джидде – а теперь он и сам видел всё своими глазами. И понимал, почему Саудовская Аравия так ненавидит Ирак и особенно Иран…

На третий день, прямым рейсом «Ираки Эйрвейс», который выполнял новенький «Боинг 373–800» – Тарик вылетел в Мехшед…

Мехшед – был не похож ни на один иранский город. Расположенный почти на самой границе с Афганистаном и с Таджикистаном, он неимоверно, в несколько раз разросся в 80-е. По двум причинам: первая – он был дальше всего от Тегерана и Кума с их безумными и одиозными муллами, вторая – он был дальше всего от линии фронта. И третья – сюда не дотягивались даже иракские СКАДы и ТУ-2, которые бомбили Тегеран. Поэтому Мешхед представлял из себя современного вида, пыльный город с несколькими бетонными кольцами объездных автодорог, обилием промышленных предприятий и торговли. Мешхед считался столицей иранской контрабанды…

Когда разведчик прибывает в какую-то страну, первое, что ему нужно сделать, это найти себе нору. Второе – транспортное средство. И то и другое Тарик нашел в Мешхеде очень быстро. В городе была большая колония беженцев из Афганистана, они занимались приграничной торговлей, поставляли в Афганистан оружие и принимали гостей, которые приезжали в Мешхед, чтобы поклониться одной из величайших святынь шиитского мира и стать Мешеди. В уличной лавке Тарик купил пузырек с хной и окрасил свою бороду. В таком виде его любезно приняли в одной из гостиниц на окраине столицы: у хозяина так же была крашеная хной борода. Тарик помнил, что теперь при намазе ему обязательно следует поминать пророка Али и достоверно знал, что если сюда придут стражи и спросят о подозрительном человеке с крашеной хной бородой – им скажут, что такого здесь нет.

На базаре он купил старый, но ещё ходкий мотоцикл «Хонда» китайского разлива. Новый китайский мотоцикл стоил в переводе на западные деньги что-то около тысячи долларов, подержанный, но способный довезти гранатометчика до американского чек-пойнта и потом умчать его обратно – не больше сотни. Тарик купил за триста, расплатился китайскими юанями, которые имели здесь хождение, как и все валюты крупных государств мира. Там же он купил белой краски – наверное, чтобы выкрасить мотоцикл, так-то он выглядел совсем непритязательно. И, наконец, он купил из-под полы оружие: турецкий вариант русского пистолета ТТ. Здесь так многие делали.

Этим же вечером на трёх опорах освещения в городе появились белые полосы. Довольно примитивный способ контакта, но в Иране ничего другого не оставалось. Жестокая, примитивная страна…

Это была обычная улица, такая же, как и десятки других в Мехшеде – современная, застроенная безликими бетонными здания, увешанная плакатами с рекламой местных напитков типа «Зам-Зам кола» и красочно, аляповато нарисованными вывесками различных заведений. Здесь, на этой улице можно было купить еду, халяльную и не очень, последнюю модель сотового телефона, доставленного контрабандой из Дубая кружным путем через Туркменистан, Армению или Ирак, незаконное оружие, которого тут полно – афганская граница рядом, одежду, обувь. Тут можно было даже умереть и быть похороненным по обряду в святой земле Мешхеда. Но Тарику ничего из этого не было нужно – он появился на этой улице с совершенно определенной целью.

Уверенно держась на мотоцикле – как тогда, когда они сматывались из Кандагара, а на хвосте сидели американские морпехи, ночью десантировавшиеся с самолетов – Тарик неспешно ехал по улице в потоке других мотоциклов, мотоповозок и старых автомобилей. Осматриваясь, – а здесь никто не осложнял себе жизнь соблюдением правил дорожного движения, – он на самом деле искал совсем другое. Любые признаки того, что его здесь ждут. Одинаково или как-то необычно одетые люди, переглядывающееся между собой или слишком внимательно наблюдающие за транспортным потоком. Автомобили, особенно фургоны, машины с тонированными стеклами, машины с лишними антеннами. А вон там, над огромным, в несколько метров высотой, портретом какого-то шахида на стене – не спрятался ли в темноте снайпер, прикрывающий группу захвата. Нет?

Первый раз он проехал по улице на мотоцикле, затем, – оставив мотоцикл на стоянке и приковав его цепочкой, – он пошел назад уже пешком. На сей раз он не смотрел – он пытался почувствовать. Любая группа вооруженных людей, как бы она ни маскировалась, всё равно вносит некий диссонанс… Завсегдатаи, конечно, знают о ней, они ускоряют шаг, не смотрят, или наоборот – с любопытством смотрят на какое-то место, лавочники закрывают свои лавки, опасаясь ущерба торговле и товару. Если ты это почувствуешь, из ловушки можно выскользнуть в самый последний момент. Здесь не продавали китайских хлопушек, но он собрал небольшое устройство из нескольких коробков спичек, с которых счистил серу. Хлопок и вспышка – привлечет внимание и создаст панику… что позволит ему моментально раствориться в толпе, пользуясь поднявшейся паникой. Вряд ли местные страхи смогут что-то сделать… здесь слишком много афганцев, да и все самые опытные стражи уже давно перебрались на западную границу… а здесь было только место ссылки.

Только на третий проход – он рискнул…

Вниз вели узкие, грязные ступеньки, в вечерней полутьме ослепительно-ядовитым неоном светилась вывеска. На вывеске был изображен башмак и западная туфелька. Это должно было намекать, что перед вами – обувная мастерская, правда невысокого пошиба. Таких кустарей было много, в основном они были армянами.

Вместо двери – была занавесь из пластиковых разноцветных трубочек на нитках – опасная вещь, тихо не войдешь и что внутри – не видно. Разведя руками красно-синий водопад, Тарик шагнул вперёд, и оказался в помещении с низким потолком, освещённом одной-единственной лампой без абажура, отбрасывающей на стену резкие, контрастные тени. Помещение было перегорожено деревянной перегородкой по пояс человеку; за перегородкой сидел носатый, бородатый и длинноволосый пожилой человек с мудрыми глазами никем не признанного пророка. Перед ним были орудия его труда – удобно установленная колодка, молоток, лампа на гибком шнуре…