Александр Афанасьев - Прелюдия беды [litres]

Генерал-полковник Кэмпбелл помолчал несколько секунд. Потом спросил.

– У вас все так серьезно?

– Совершенно, сэр. Перед КПП – все залито кровью моего человека, который проверял, насколько это серьезно. Если мне будет позволено высказать свое мнение, сэр – сейчас совсем не лучшее время для разборки с Ираном.

– К сожалению, никто нас не будет слушать, Пит. Нас давно уже никто не слышит, даже если орать в уши. И не видит. Не вижу злого, не слышу злого, не говорю злого.

– Я понял, сэр.

Последние слова – означали, что генерал Дирк может делать все, что угодно, и ровно до тех пор, пока не попадется…

Если вы думаете, что на истории с нападением на участок шерифа и убийстве самого шерифа история с бойней в Мексике прекратилась – вы сильно ошибаетесь. Очень сильно.

Los Zetas – не просто так стала опаснейшей криминальной группировкой мира, затмив и сицилийцев и этнические преступные группировки бывшего СССР и албанских дилеров. И совершенно не просто так – ей удалось завоевать искренние симпатии значительной части мексиканской молодежи…

Los Zetas не была преступной группировкой в общепринятом смысле этого слова, многие ее действия указывали на более высокий уровень мотивации. В преступном мире действует простой закон «Умри ты сегодня, а я – завтра». В Los Zetas было не так – группировка расправлялась со своими врагами, даже если это было невыгодно по деньгам или откровенно опасно. Los Zetas представляла собой настоящее государство в государстве – с бюджетом, армией, подземными тюрьмами, средствами массовой информации и многими другими атрибутами государства. Все действия этого объединения отличались последовательной, методичной жестокостью. Если они кого-то приговаривали к смерти – уцелеть было практически невозможно, группировка посылала исполнителя за исполнителем, банду за бандой. Уцелеть – шансов не было.

В один из этих нелегких и опасных дней, когда оружие чаще всего заменяло слова – у одного из придорожных кафе остановился темно-синий Рэм выпуска девяностых годов, переделанный в пляжный пикап – надстойка на половину кузова и замененный на эластичную сеть задний борт кузова. Номера тоже были калифорнийские – это означало, что тот, кто был в этой машине проехал часть Калифорнии, Аризону и часть Техаса – подвиг по нынешним временам. На машине – были следы от пуль, лобовое стекло было повреждено ударом чего-то тяжелого.

Из машины вышел человек, среднего роста и средних лет, почти кавказской внешности – испанцы могут почти не отличаться от англосаксов, особенно если в их жилах течет и та и другая кровь. Он осмотрелся – хотя менее тщательно, чем следовало, и пошел к неказистому зданию закусочной при АЗС. Оружия в руках у него не было – однако, это не значило, что у него вообще его нет.

За его спиной – на предельной скорости по шоссе проносились машины. Ни про какой скоростной режим теперь не шло речи – все топили на всю железку, опасаясь обстрелов, или стояли в пробках. Дорожные патрули все были заняты делом, перекрыть границу с Мексикой не удавалось. Верней, с Мексикой то удалось – а вот с Аризоной, через которую переправлялись бандиты… Что же касается Калифорнии – безоружная, наводненная мексиканцами и политкорректными гражданами, готовыми сдать храм в аренду педерастам для проведения своего шабаша, она просто пала под натиском свирепого варварства, и мексиканские банды вели кровавые бои на улицах с бандами негритянскими.

Никаких признаков опасности на АЗС не было, даже выбитых стекол. Несколько машин – среди них только одна новая, остальные – десятилетней давности или старше. Места сходки банд можно было вычислить, в том числе и по обилию новых тачек – в отличие от честных граждан наркоторговцы не отказывали себе в маленьких радостях жизни, а пришедшие из Мексики – первым делом грабили ближайшего автодилера. Но тут – и этого не было. Обычная автостоянка с оборудованием восьмидесятых – на обочине шоссе, как на обочине жизни…

Человек постучал в дверь. Потом вошел.

На него смотрел автомат УЗИ. Находился он в руках человека, который даже не успел снять оранжевую арестантскую куртку. А может и не хотел – в последние годы арестантская куртка была опознавательным знаком полных отморозков.

– Добрый день – поздоровался человек. У него было чисто выбритое, загорелое, чуть вытянутое лицо и черные, круглые глаза. На первый взгляд – он не представлял никакой опасности.

– Здорово, придурок – глумливо сказал уголовник. Он использовал слово «пендехо», за которое в правильной компании давали в морду. – Деньги есть, козел?

– Есть.

Человек медленно потянул из кармана руку. В руке оказалась граната.

– Бросай автомат. Пендехо.

В глазах уголовника плескалось густое, маслянистое как нефть безумие.

– Спорнем, что успею?

Человек медленно поднял руку перед собой.

– Осколочная граната РГД-5, русского производства, хотя производилась и производится во всех странах Восточного блока, в Китае и многих других странах Востока. Вес триста десять граммов, из них взрывчатого вещества сто десять граммов, остальное приходится на запал и корпус гранаты. Радиус разлета осколков примерно пятнадцать – двадцать метров, хотя по-настоящему они опасны до десяти метров.

Лицо уголовника – стало белым.

– Я тебя замочу, слышишь, козел!

– Граната используется для метания, устройства заграждений, типа растяжка. В некоторых случаях – у нее разбирают запал и удаляют…

– Да я тебя!!!

– Часть заряда, изменяя тем самым время горения…

– Хватит!

Уголовник вздрогнул, едва не выронив автомат.

– Хватит!

Третий человек – среднего роста, коренастый, с короткой бородкой и автоматом Калашникова – быстро сделал несколько шагов, встал между этими двумя.

– Ну, здравствуй… Эль-Бухо [52].

– Аллах, да пребудет с тобой, брат… У меня теперь новое имя. Я теперь Абдалла.

– Что это значит?

– Раб Аллаха…

Здесь ничего не менялось. По крайней мере – не волей человека, для этого он был слишком мелок. Природа здесь была удивительной – обрывистые горные склоны, покрытые лесом, переходящие в снежные пики на севере. Быстрые, ледяные реки, в которые невозможно купаться – кажется, что меж камнями бежит жидкий азот, сила течения в некоторые местах такова, что не удержится и профессионал. Никем не мощеные дороги – и тайные тропы в горах, помнящие еще солдат британского контингента. Смерть была здесь везде – за камнем, за деревом, в распахнутом настежь, ослепительно-синем небе. Здесь – как нигде ощущаешь бренность своего существования, и величие времени – ты уйдешь, а все это останется. Вопрос только в том – когда и как ты покинешь этот мир.