Александр Афанасьев - Прелюдия беды [litres]

С фронта – долбанули пятидесятым калибром, пули легко пробили внутреннюю перегородку, ударили по коробкам, обрушив их на сержанта. Вот сейчас – его реально могли пристрелить, он не понимал, насколько серьезно ранен и был завален опрокинувшимся на него штабелем коробок. Только стрелять – было некому.

Мексиканцев было девятнадцать человек. Живым никого не взяли, хотя сержант подозревал, что одному, пусть раненому удалось слинять. Тому самому, который стреляя в него, когда он бежал по стоянке.

Всех стащили за ноги в докинг-станцию, обыскали. Документы только у троих, шерифу они ничего не сказали. Профессионалы, по крайней мере, по виду – только двое, да еще тот ублюдок, которого сержант подстрелил у автомата с кока-колой. Остальные – подростки и молодые люди, на вид максимум двадцать пять лет. У четырнадцати – на предплечье криво вытатуирована буква Z.

Зетас!

Двадцать один только длинный ствол, из них четырнадцать автоматов Калашникова. Двенадцать из них – Норинко, дешевые и смертоносные копии китайского производства. Сержант обратил внимание, что среди китайских автоматов – ни один ни во что не переделан, все изначально с автоматическим огнем и все выглядят новыми. Это могло означать, что оружие выдавали перед вторжением и в одном месте. Остальное – дробовики, винтовки – видимо взяли трофеями или разграбили оружейный магазин по дороге.

Шериф – мрачно курил в разгромленном помещении. Запах Кэмела – хорошо перебивал запах крови, в некоторых местах ее было столько, что ноги скользили. Когда боевики ворвались сюда – они обнаружили девять человек, которые приехали сюда, чтобы запастись товаром. Сопротивление пытался оказать один мужчина, у него был пистолет, и его изрешетили из нескольких стволов. Остальных – в зоне касс зарезали как свиней, в том числе ребенка. Даже не попытались взять заложников, чтобы торговаться с властями… шли ва-банк.

– Зетас… – сказал задумчиво шериф.

– Да, сэр.

– Ты меня не понял, морпех. С той стороны иметь такую татуировку – Зетас – это как охранная грамота. Ни Мара Лаватруча, ни дабл-эм, ни колумбийцы, ни каратели Синалоа – не так сильны, как Зетас. С той стороны – дикий лес, там ты либо в стае, либо жертва. Просто так такую татуировку не сделаешь, узнают – четвертуют или сожгут. El guiso. Теперь понял, чем их всех купили? Кто – то пришел и сказал им всем – мы дадим вам оружие и примем в Зетас если вы будете делать то, что вам говорят. Понял? Их даже не деньгами купили.

– В Стане ничуть не лучше, сэр.

– Может быть. Только Стан – за тысячи километров. А это – у нас под боком… На пороге наших домов…

К шерифу подошел один из ополченцев, доложился. Шериф приказал подогнать машину и грузить трофеи. Они еще могли пригодиться – а вот уроды, которых они убили – заниматься ими не было ни времени ни желания, пусть так и гниют. Заботиться нужно было не о мертвых, заботы требовали живые…

Сержант пошел на воздух – от скопившегося в помещении запаха крови, от тяжелой, удушливой жары – мутило…

Резервисты – собрались у Хаммера. Начало доходить – все стояли так, чтобы с одной стороны была броня машины, а с другой – торговый молл и ни один из них башку на радость снайперу не выставлял.

– В машину! – сказал сержант – сейчас тронемся. Миллер, ты был у пятидесятого?

– Да, сэр.

– Задержись.

Миллер завел резервиста в здание. Показал ему насквозь пробитую стену.

– Парень, ты знаешь пробиваемость пятидесятого калибра?

– Так точно, сэр!

– И какова она?

– До пятидесяти сантиметров по бетону, сэр.

– И ты посчитал, что в Техасе супермаркеты строят с бетонными стенами больше пятидесяти сантиметров, я прав?

– Нет, сэр.

– Тогда что же произошло?

– Я… допустил ошибку, сэр.

– Пошла она тебе на пользу? Какие уроки ты из нее извлек?

– Ну… что у меня в руках очень серьезное оружие, намного мощнее обычной винтовки и я должен быть осторожен.

– Ты должен быть не осторожен. Ты должен быть разумен и знать, какие цели твои, а какие нет. И не стрелять в любой источник угрозы, тем более, если свои товарищи видят его и готовы справиться с ситуацией сами. Ты – наш последний козырь.

– Так точно, сэр.

– И не думай об этой ситуации больше, чем она того заслуживает. Ты сделал ошибку и извлек уроки. И все – этим путем проходят абсолютно все, ничего такого в этом нет.

– Спасибо, сэр. Да, и еще, сэр… – резервист помедлил – мне кажется, вы должны знать. Когда мы там собирались на выезд в город, я слышал… как Пек спрашивает у парней, будут ли они свидетелями. Относительно того мексиканца, вы понимаете, сэр?

Это было полным дерьмом. Сержант чего-то подобного ожидал – но все же надеялся, что не дождется. В Афганистане происходило много всякого – но самое последнее дерьмо не дошло бы до того, чтобы закладывать своих сослуживцев. Потому что это – край всему. Армия, в которой офицер подбивает солдат свидетельствовать против сержанта – существовать не может.

– Понимаю – сказал Нолан – очень хорошо понимаю. А сам то что думаешь насчет этого, а?

– Ну… – резервист замялся – понимаете, сэр, у моих соседей был сын. С моим Марком дружил. Как-то раз они пошли на танцы и там им предложили попробовать. Бесплатно, понимаете? Мексиканские ублюдки. Марк отказался – а Кейт попробовал. Теперь… он сидит в тюрьме штата… и ему грозит смертный приговор за убийство полицейского. Вот так вот, сэр.

– Я не услышал ответа на свой вопрос, солдат. Это очень плохо, что мы не можем теперь даже сказать, о чем мы думаем.

Солдат вытер лицо рукавом камуфляжки. Ему было лет сорок, простецкое лицо фермера или мелкого лавочника. Он не должен был быть здесь.

– Я… не знаю, сэр. Я думаю, вы хороший человек, а лейтенант не прав, когда стал предлагать ребятам заложить вас. Но и это…

– Вопрос не об этом – сержант решил довести дело до конца – закладывать своих предельно хреново. Но я о том, что я сделал. Я правильно поступил, или нет? А, Митчелл?

Такая нашивка была на груди у солдата.

– Это не моя фамилия, сэр, просто форму по размеру подходящую подобрали. А это… Я не знаю, сэр. Плохо все это. Я… не знаю.

Не желая продолжать разговор, солдат отвернулся.

Их небольшой караван – остановился около одного из редких небоскребов города. Солидное здание в старом американском стиле. Никакого стекла и бетона, только бурый, потемневший от старости кирпич и старомодные окна. В таких здания располагаются банки, которые не лопаются и конторы, которые предлагают товары, которые будут служить даже вашим детям…

– Гражданин, я Бродяга один, Бродяга один, прошу связи.

– Бродяга один, это Гражданин, слышим громко и четко. Доложите обстановку.