Евгений Щепетнов - Чистильщики

А вот спутников моих убивать не запрещали. И потому — их били насмерть. Лекарка лежала на полу, прислонившись к стене и зажав рану в животе. Элена рядом — то ли мертвая, то ли бесчувственная, с окровавленным ножом в правой руке. Видать все-таки кого-то достала.

Серх прислонился плечом к стене, и морщась, пытается выдернуть из спины застрявший возле позвоночника кинжал. Это у него никак не получается — рукоятка в крови, скользит по ладони, и парнишка тихо, но умело матерится, снова и снова пытаясь достать клинок. Видимо, застрял в кости.

Юсас здоровее всех — все-таки ловкость бывшего вора на порядок превышает ловкость обычного человека, даже если тот Альфа, тем более что в нем сидели два демона — «демон-волшебник» и «демон-боец». Рука у него уже восстановилась, и только на груди виднеется длинный глубокий порез, похоже, что распахали до самой кости. Кто-то из противников едва не развалил его пополам. Но промахнулся. Альфа ведь, не хухры-мухры! Нас так просто не уложишь!

Кровь. На стенах, на полу, даже на потолке. Такого количества крови я еще не видел. Вернее — никогда не видел. И трупы. Целые, порубленные, растерзанные. Самые страшные — «мои». Рука, укрепленная направленной мутацией, на огромной скорости сталкиваясь с чьей-то плотью, производит разрушения не меньшие, чем если бы в человека попала пуля из крупнокалиберного пулемета. Я буквально пробивал насквозь наших врагов, вырывая сердца, выламывая кости, расплескивая брюшину. Тогда, в бою, этого не замечалось — все делалось на автомате. Сейчас, когда увидел творение своих рук — едва не сблевал. Чудом удержался — так меня затошнило!

Преодолев секундную слабость, принялся выдергивать из себя стрелки и другие метательные снаряды. Они уже успели врасти в тело — во время боя не было никакой возможности остановиться и выдернуть эту пакость. Организм же почти мгновенно сделал так, чтобы яд с этих железок больше не поступал в мое тело. И сделать это можно было одним, единственным способом — создав вокруг снаряда непроницаемую оболочку. Эдакий чехол, сродни роговой ткани.

В общем — это было больно, это было трудно, и у меня из глаз текли слезы. Когда покончил с этой операцией — в ушах звенело, перед глазами крутились красные круги, а места, где только что торчали чужеродные предметы, отчаянно чесались, краснея старыми, зарубцевавшимися шрамами. Их теперь у меня превеликое множество…

И только после «самолечения» я обратил внимание на тяжелораненых соратников. Нет, не «своя рубашка ближе к телу». Я основная боевая единица, и если срочно не восстановлю боеспособность — будущее наше может стать совсем уж печальным. Вдруг еще не все «ниндзя» повылезали на свет божий? Да и про тех, за окном, не стоило забывать.

Кстати сказать — их теперь легко можно было услышать. Орали так, будто кто-то колол их в зад здоровенным шилом. Типичные армейцы — все через глотку, все через мат и дикие вопли. Как будто солдат иначе не понимает. А может и не понимает?

Но враги снаружи — потом. Сейчас надо взяться за лечение своих.

Лекарка уже потеряла сознание, похоже, что ей крепко досталось, повреждены внутренние органы — скорее всего печень. Она еще дышала, прерывисто и хрипло, но скоро все прекратится. Навсегда. Все-таки «демон» колдовства совсем уж ничтожен против демона физической мощи. Нет у него способности к такой быстрой регенерации носителя! Конечно, он поддерживает организм — в противном случае лекарка давно бы умерла. Но все-таки это совсем не то, несравнимо с могучей силой «физика».

Обе ладони на голову лекарки, и… бамс! Это похоже на то, как ты вдруг выдыхаешь воздух, распиравший твою грудь после задержки дыхания.

Фффухх!

И вот тело лекарки вытянулось, задрожало, принимая нового «жильца», и расслабилось, растекаясь по полу коридора. Теперь следующий. Вернее — следующая! Элена. Она попыталась встать, и я увидел, что ноги девушки не работают. Она приподнялась на руках, и я удивился, что с такой раной упорная девица еще и двигается.

Ей разрубили позвоночник — виднелась белая кость, разрезы в мышцах, из которых при движении ручейками текла кровь, и я понял — не умерла она от болевого шока и кровопотери только потому, что находилась под наркотой. Элена просто не чувствовала боли, и жить ей оставалось считанные минуты. Это понял и Юсас, он бросился к девушке, схватил ее за плечи и похоже что собирался «заразить» ее «демоном», но я окриком его остановил, приказав сидеть рядом и ни во что не вмешиваться. Во мне роилось столько этих тварей, что подсадить их в другое тело было для меня даже не актом благотворительности, а скорее всего актом спасения самого себя. Меня распирало от той энергии, от поглощенных мной демонов, и мне срочно нужно было освободиться хотя бы частично от не нужных мне энергетических существ.

Рраз! Вздрогнула.

Два! Активировал.

Расслабилась, как и лекарка. Закрыла глаза и успокоилась. Все, за этих двух я спокоен.

Теперь Серх. Уцепился за рукоять кинжала, дернул, что есть силы… ага, есть! У него та же проблема — кинжал врос в тело, как будто оставался в нем долгие годы. Чтобы вырвать — пришлось хорошенько потрудиться, а Серху — потерпеть. Вылезал, как и в моем случае — с кусками ороговевшей плоти, с треском мяса, с фонтаном крови и яростным матом. Только Серху пришлось труднее — все-таки маленькая стрелка для духовой трубки несравнима с клинком тридцатисантиметрового кинжала.

Справа от меня послышался шорох, и я обернулся… чтобы выхватить из воздуха кинжал, наподобие того, что только что торчал в Серхе.

Красный Дракон очнулся. И не нашел ничего лучшего, чем метнуть в меня эту пакость. На что он рассчитывал — я не знаю. Если я сумел вместе со своими спутниками победить лучших его бойцов — какого черта он думал, что сможет убить меня в одиночку?!

А может это был акт самоубийства. Дракон почувствовал, что я вырвал из него то, что делало его великим бойцом. То, что вело его всю жизнь и позволило выжить на улицах города, когда он был совсем мелким мальцом. Демона.

Но в том момент я ничего не мог думать. И мне не было дела до мотивов того, кто пытался нас всех убить. Мгновенная вспышка ярости, и перехваченный в воздухе клинок летит назад, вонзаясь хозяину в глаз. Красный Дракон падает, не издав ни звука, его ноги мелко дрожат, возбужденные последними импульсами, прошедшими по нервным окончаниям, и человек замирает кучкой старого грязного тряпья.

И только потом я ощущаю досаду и сожаление. Не потому, что убил этого мужчину, нет. Потому, что теперь не смогу его допросить, и узнать — как они все попали в этот дом. Запертый дом. Дом-крепость. И скорее всего теперь уже и не узнаю. Да и черт с ним. Я примерно представляю, как это было. Я и сам так умею. Или не я? Или тот, кто сделал меня тем, что я теперь есть?