Данияр Сугралинов - Маджуро

В надежде подзаработать она шла в трактир. Лишь один человек мог ей помочь — Виндор. Этот вечно недовольный жизнью старик. Высокий, сухопарый, но сгорбленный тяжелой судьбой одноногий сапожник. В прошлом гладиатор на Арене, собственно, там он в молодости и потерял ногу. Но крепость духа и умелые руки, которые, казалось, порой работали сами по себе, не напрягая насквозь пропитанный выпивкой мозг, не дали ему пасть на дно жизни.

В девочке же он нашел благодарного слушателя. Когда после рюмашки-другой он каждый раз заводил повторяющиеся рассказы об Арене, былой силе и славе, она слушала вполуха, но изображала искренний интерес. Кора была совсем малышкой, когда поняла главный секрет того, как сохранить хорошие отношения с людьми: надо просто их слушать.

В любом случае к Коре старик относился хорошо — не обижал и подкармливал из своих скудных запасов. И девочка была готова мириться с небольшими неудобствами, старательно адаптируясь и выживая. Ведь с Виндором для этого требовалось немного: просто слушать и мило улыбаться.

Бывали, конечно, дни — один-два в неделю, — когда старик переставал себя контролировать. Настроение его становилось особенно мерзким, и он распускал руки. Это делали многие в их квартале, не говоря уже о базаре, так что девочка не возмущалась. Тем более Виндор всегда сам заглаживал вину монеткой-другой, а по девичьей ловкости что-то еще пропадало из его карманов. В общем, оно того стоило.

Впрочем, старик не злоупотреблял властью и соблюдал некую грань, перейти которую не решался. Обычно все ограничивалось тем, что он зажимал Кору в темном углу трактира, наваливался, тяжело дыша перегаром, жадно тискал за задницу. По меркам трущоб — вел себя крайне достойно.

Кора знала, что красива, слишком часто она слышала это от самых разных людей, но надеяться на то, что ее приметит какой-нибудь зажиточный горожанин из верхней части столицы? Глупо!

Все шло к тому, что она рано или поздно поддастся на уговоры подружек из борделя и встанет на ту же дорожку. От нищеты не спасет, но еда и кров всегда будут. Пока же каким-то чудом или из отвращения к этому делу Кора держалась. Лучше украсть, чем позволять совать в себя то, от чего потом может нос отвалиться, как у Кривой Сервилии из их квартала…

Кора толкнула тяжелую дверь трактира. В нос ударила душная смесь прокисшего пива, курева и мужского пота. Но среди этих отчасти привычных запахов витал и тонкий, едва уловимый дух жареной требухи. Рот предательски наполнился слюной, и Кора вспомнила, что в последний раз ела еще утром, и это снова был опостылевший отвар из картофельной кожуры.

Быстро оглядев зал, она не обнаружила старика Виндора. Ругнувшись из-за рухнувших планов, девочка поспешила убраться, пока ее не заметил Неманья. Когда Кора приходила сюда в сопровождении хромого старика, владелец единственного на квартал трактира плотоядно зыркал масляными глазами, но помалкивал. Этот жадный до денег прохиндей за грош удавится, но постоянного, пусть и не особо богатого, клиента, коим считался старик Виндор, не упустит.

Но в этот раз опасность подстерегла ее не в лице Неманьи. Ирма — двадцатитрехлетняя официантка, которая могла за чаевые не только хорошо подать заказанное, но и дать, — несмотря на далеко не старый возраст, была крайне потрепана на вид. Вечно засаленные и зализанные волосы, кривоватый шрам на нижней губе, который она получила на память от неблагодарного клиента, красоты не добавляли.

Непонятно, в какой момент это случилось, но в Коре она увидела конкурентку, из-за чего каждый раз пыталась уесть, а порой и на порог не пустить. Вот и сейчас…

— Че приперлась? — неласково спросила она, уперев руки в бока.

Кора не удостоила ее ответом, хотя и любила поругаться ради забавы, оттачивая свое и без того ядовитое остроумие. Вместо этого она презрительно сплюнула официантке под ноги и быстро вышла на улицу, пока Ирма не запустила в нее чем потяжелее. Бывало и такое.

Наконец-то ветерок! Выйдя наружу, Кора подбоченилась. Где, о Двурогий, носит этого старикашку, когда он так нужен?! Маме все хуже, и девочка с отчаянием понимала, что придется костьми лечь, но найти денег на врача и лекарство. Опять воровать? Но она пообещала Приске, что больше не станет…

Мысль о деньгах отдалась ноющей ломотой в спине и пощипыванием в сбитых о стиральную доску костяшках. Весь день она сегодня только и делала, что таскала ведра, жамкала неподъемное от воды белье и мучилась, развешивая его на веревках.

Кора задумалась, стоя у входа в трактир, и не заметила новую опасность: из-за угла показалась свора Карима. Зубоскаля и сияя лощеными щеками, справа от него шел Толстый Пит, сын торговца рыбой. Чуть поодаль, слева, ощетинился гнилыми зубами Джамаль. На чумазом лице с дебильной улыбкой не мелькало ни единого проблеска ума. Иногда Коре казалось, что Джамаль легко взрежет брюхо родной матери, точно так же скаля зубы.

— Что, подстилка, жив еще твой брат-калека? Или уже добили, чтобы не мучился? — Карим хохотнул своей шутке.

Кора резко дернулась, как от пощечины. Внутри закипела злоба. Она могла бы плюнуть и убежать, но проморгала момент и теперь была зажата в углу тремя недружелюбно настроенными парнями.

Девочка лихорадочно соображала, что же делать. Бежать нельзя, они только войдут в азарт и, улюлюкая, нагонят, схватят, выкрутят руки, облапают и, может, даже отпинают. А ей сейчас ну никак нельзя болеть! Нужно как-то их перехитрить.

— Ха! Он больше не калека! Он попал в хороший дом! Его новый хозяин кормит его настоящим мясом, а не той мерзкой требухой, что твой отец считает за еду! Луке дали хорошую одежду и свою комнату! Даже и не знаю, может, тебе спасибо сказать? Или тоже закидать булыжниками? Вдруг господин Ядугара тогда и меня приютит? Я бы не отказалась весь день бездельничать и как мясо в похлебке кататься!

Глаза Карима полезли на лоб, а ноздри раздулись. Видимо, он рисовал себе совершенно иную картинку: как Луку насмерть забивают плетьми на рудниках. Но и этот вариант его устроил, и парень заржал:

— Калека попал к господину Ядугаре? Дура! Все знают, что его рабы долго не живут!

За спиной хрюкнул Толстый Пит, и басовито загоготал Джамаль. Кора моментально закипала, когда дело касалось ее родных. Она скрипнула зубами и сжала кулаки. Втянув побольше воздуха, как ее учила мать, она попыталась успокоиться. Сейчас не время для драк, да и перевес явно не в ее пользу. Смерив всех троих ненавидящим взглядом, она попыталась протиснуться между парнями.

— Отвали в сторону, Карим, я спешу.

— Я с тобой еще не закончил! — Крепкий парень толкнул ее так, что она еле устояла на ногах.

— А ну отошли от девчонки! — неожиданно раздался за спинами троицы звонкий, властный голос.