Владислав Цепеш - Проба небес [СИ]

— Ичика, ты вредный! — Укорила меня Хоннэ, демонстрируя очаровательный розовый язычок. Но это уж сами начали. Главное, что настрой я сбил, а там, глядишь, и думать начнут.

Особо понятливых, само собой, не нашлось. Как результат, раз в три-четыре дня, сразу после вечерних занятий с сестрой, я занимал нашу учебную комнату и от получаса до часа разбирал с классом все интересующие их моменты.

Добро не осталось безнаказанным и к нам регулярно наведывались «гости».

Помимо приходящих в полном составе моих, падали «на хвоста» и два соседних класса, с некоторыми из старшекурсниц до кучи (в основном второгодки). Оттого, рассчитанная на тридцать сидячих мест, аудитория нередко вмещала за сотню желающих.

Ввиду такого многолюдства наши собрания изрядно напоминали цирк: споры, крики, взаимные обвинения и само собой, не раз и не два находились те, кому просто не давало покоя, насколько я делаю все не так. Самое смешное, что умничали в основном те, кто был сильнее всего подкован именно в теории, поэтому будучи приглашенными на практику (проще говоря, спарринг) они ничего нового или интересного изобразить так и не смогли.

Тем временем, подготовка к турниру набирала обороты.

Ожидаемые на начало июля соревнования должны были показать, чего за три года добились третьекурсники и каковы успехи у вторяков. А если не забыть, что в этом году среди студентов появились целых два юноши, то неудивительно стремление руководства брать от жизни всё.

Опираясь на просачивающиеся крохи, можно было смело утверждать, что официальных лиц, разномастных представителей и прочей аккредитованной сволочи будет как грязи. И это не считая просто гостей. Лично мне на руки выдали два «билета» по которым я мог провести в академию по одному человеку на каждого. По слухам — цена на пригласительные была такая, что ни одного подобного мероприятия не проходило так, чтобы кое-кто из барышень (особенно кто помоложе да победнее) не привел с собой очень дальнего, но безумно «дорогого» родственника либо друга. К счастью, меня эта чаша миновала — я уже знал кого притащу поглазеть на бои.

Хотя, и без того каждый день было весело.

Перво-наперво, некая любительница сладостей и шалостей, подслушав мой разговор с девчатами, где я обещал тем за выход в финал шикарное свидание (с кафе и салютами), растрезвонила его среди подруг. Само собой немало насочиняв сверху. Оттого, когда до меня дошли слухи, что за победу в финале я готов взять победительницу в свой гарем — что-то делать было поздно. И судя искреннему удовольствию, с каким хохотала надо мной сестра — в курсе были все. К счастью, большинство населяющих академию дам, вполне чётко себе представляло степень достоверности «сенсаций от Хоннэ» и не питало иллюзий. Ну а те немногие, что все же решились уточнить жареный факт из первых рук, были посланы… требовать гарантии от распространителя. После вопросы отпадали и у них.

Дальше было еще интереснее! Спустя пару дней относительной тишины, во время очередного визита «на ковёр», когда мы с Сашей, лёжа в обнимку, переводили дух, обожаемая мною красавица, словно невзначай, поставила перед фактом:

«На мероприятии быть!»

Ожидалось, что после турнира будет светский тусняк, куда, помимо прессы и гостей, пригласят победителей, кандидатов в представители и просто выдающихся… гхм… сливок общества. И само собой, многие захотят пообщаться с мужской частью академии. Но учитывая моё отношение к подобным ярмаркам тщеславия, то она решила подсуетиться заранее. Впрочем, я её тоже понимаю — на ней вся академия. Хотя к консенсусу пришли не сразу.

Мы энергично поспорили, немного поругались и даже чуть-чуть поборолись, но оказавшись подо мной, та мигом успокоилась и с хитрой улыбкой спросила, а не пора ли долг платежом скрасить?

В общем, в ответ за организованное в недавнем прошлом Лаурино «Трудовое Счастье» мне пришлось сделать ответный жест. За который меня поощрили водопадом нежности и ласки. После которого, она в очередной раз «случайно» поинтересовалась:

«А как там твоя подопечная, в целом поживает?»

Ну а что там скажешь? Процесс идёт!

После окончания часов трудотерапии, Лаура поблагодарила меня за науку (с легкой ехидцей в голосе) и далее наше общение вернулось к прежнему минимуму. С классом, впрочем, тоже. Девушки не забыли её «подвигов» и упорно игнорировали соседку.

До одного эпизода.

В тот день, когда Лаура принесла на вечерний разбор полётов Шиншиллу (хз, как ей разрешили) и с выражением «все люди как люди, а я королева» стала ту гладить, аудитория сразу забыла о наших с Чифую манёврах и уставилась на зверька. Девушки умилительно косились, шушукались и спустя десять минут нашлись желающие сломать лёд. Еще через столько же, пушистый обжора пошел по рукам (сбегать за угощением нашлась куча желающих), а немка оказалась в центре внимания.

И пока млеющие красавицы с ми-ми-мишками тискали и кормили пушистого грызуна, беловолосая с неожиданным для неё красноречием расписывала, какие они милые, симпатичные, и вообще прелесть. Само собой, народ захотел, чтобы я сводил их на экскурсию. Но единодушное желание разбилось об мою несговорчивость, после чего уговаривать стали уже Лауру. Уж не знаю, как им это удастся, но учитывая что за дело взялась Нохотоке и компания, а рычагов на неё у немки нет, то… Короче, будет у Катерины-сан наплыв посетителей, а кое-кого примут обратно в дружные ряды коллектива.

Понятно, что случались и более приятные моменты.

Наши отношения с Рин и Шарлоттой наконец-то приобрели кристальную ясность.

Но, обо всём этом стоит рассказать в разрезе недавнего разрешения. Ведь эти приятные события произошли на тех самых «источниках», доступ к которым, с недавних пор, открылся и для мужской части академии.

Почему «источниках»?

Ну, наверное потому, что стоящее возле берега многоэтажное здание, в котором одних только купальных залов с бассейнами было четыре штуки (по одному на этаж), а всяких парилок, саун и прочих бань и того более, точнее было бы назвать аквакомплексом. Отсюда вытекала специфика, а именно — дорогой и вместительный дворец чистоты был один на всю академию (мелкие «частные» баньки и разного рода душевые не в счёт), потому народ там пребывал постоянно. За исключением разве что раннего утра и весьма позднего вечера.

Само собой, в одно помещение с ними меня бы никто не пустил, поэтому, в общем времени и пространстве для мужчин выделялась строго отдельная территория. В свою очередь, чтобы нестойкая молодёжь не выскользнула под бочок к аппетитным дамам, за нами приставили смотрительницу.

Этакого цербера в юбке. Даму бальзаковского возраста, из тех желчных особ что «уже не тридцать, но еще не сорок». Её стервозная придирчивость, вкупе с мнением «об этих мужчинах» так и подмывали, чтобы по рецепту одного известного авиатора начать «Низводить и Курощать!». К счастью для неё, меня предупредили о цене подобных мер, поэтому приходилось ограничиваться остротами и «комплиментами».