Владислав Цепеш - Проба небес [СИ]

Ввиду благодушной сытости я не успел насторожиться форме подачи.

— Разумеется, любовь моя.

— А что удалось выторговать в качестве отступных? Ведь ты же сам сказал, что получил компенсацию за уступки, не так ли?

Светящиеся любопытством глаза Хоки, мгновенно сфокусировались на мне.

— Ммм. Ещё рано об этом говорить, да и не готово там ничего… пусть будет сюрприз!

Но тут у темноволосой красавицы кончилось терпение.

— Мало того, что он нас выселяет, так еще и секретничать начал. А ну живо признавайся!

Залюбовавшись сердито-милым выражением её лица, я едва не упустил нить рассуждений.

— Нет! — опомнился я. — Сказано же тебе — жди!

— Ах так! — воскликнула бравая мечница, после чего, подавшись вперёд, запрыгнула на меня с ногами.

От подобной резвости я несколько опешил, отчего приземление спиной на кровать вышло несколько скомканным (хуже бы было, сиди я в кресле).

Придавив меня к кровати массой и тем самым, не давая мне встать (как ей мнилось), сидящая на моём животе девушка выдвинула ультиматум.

— Последний раз говорю, признавайся по-хорошему! — грозным голосом потребовала она, тыча пальчиком мне в грудь. Её глаза лучились предвкушением.

Я, как гордый и независимый мужчина (и нефиг тут!), выразил деятельное несогласие. Язык показал, проще говоря. Отчего в следующую секунду, эта злыдня бросилась меня щекотать, зараза, блин, неугомонная. Истерически хохоча (не люблю щекотку), кое-как поймал её руки, но тут к веселью внезапно присоединилась Сесилия, и мне стало совсем хорошо.

Уступая в силе и скорости, они компенсировали ловкостью и слаженностью. А тонкие, хрупкие с виду пальчики оказались на поверку донельзя цепкими. Стоило мне подмять одну, как вторая оказывалась сзади или сбоку, вызывая во мне приступы непрошенного смеха, а пока я отвлекался на помеху, первая высвобождалась и все по новой.

Проявляя недюжинный энтузиазм, они заставили меня изрядно попотеть и дело не только в физической нагрузке. Сразу же скинув тонкие халатики, скрывающие лишь бельё, они одним своим видом мешали сосредоточиться. Про ощупь даже не говорю. Одним словом — веселье било ключом.

Спустя четверть часа энергичных усилий (больше напоминающих прелюдию), мне все же удалось справиться с задачей, подмяв под себя одну и одновременно сжимая в кольце рук другую.

Повырывавшись для вида, подуставшие красавицы милостиво согласились на ничью, будто и не было очевидной разницы. Так мы и помирились. И, улегшись рядышком, стали переводить дух. Оставшиеся в одних трусиках (прочее пало в борьбе), девушки, не стесняясь, прижимались ко мне, мешая спокойно остыть. Да что там, они прямо таки напрашивались!

Но обозревая учинённый хаос, я был настроен в ином ключе. Сначала — порядок, потом развлечения. Разгромленная комната безмолвно вопияла, напоминая результат набега дикарей. Всего ничего понадобилась нам, чтобы превратить уютное жилище в форменный бедлам: Перевёрнутый столик, кособоко лежащий среди опрокинутых стульев, чем-то напоминал результат кораблекрушения, когда неумолимые волны толкают парусник на мель, дабы превратить гордый корабль в бесполезные деревяшки, а темно синие халаты лишь усиливали сходство. Валяющееся тут же постельное белье, средь которого айсбергами высились глыбы подушек (изумительный метательный снаряд), было усеяно остатками содержимого тарелок, раскатившихся по комнате. А как финальный аккорд — в эпицентре безумия, напоминая сбитых крачек, распластались два светлых лифа, сорванные в запале «битвы».

Единственным положительным моментом было то, что небьющаяся посуда позволила избежать режущего крошева осколков, легко превращающего простую уборку в форменное кровопролитие.

Засучив рукава, принимаюсь за мебель, но тут нам помешали.

«Бам-бам-бам» — Долбануло в дверь. Резкий звук, мигом разнесшийся по всей комнате, приковал к себе все внимание. И судя по бесскомпромисности воззвания, это могла быть лишь одна персона…

«Блин, как не вовремя!»

Сказав им прибираться потихоньку (но прежде одеться), наспех привожу себя в приемлемый вид, после чего устремляюсь в коридор. Как и ожидалось, нашу шумную возню удостоила внимания комендант общежития. Чей насыщенно черный костюм, вкупе с белой блузой, был легко узнаваем всеми учащимися академии.

И судя по мрачным складкам, залегшим в уголках её губ, да суровому прищуру глаз — щас нам шороху наведут.

— Как это понимать, Ичика? — Уперев руки-в-боки, требовательно рыкнула Чифую. — Вам что, заняться нечем? Пошалить захотелось?! Так я живо это исправлю!!

Во всяком случае — попытается.

Тем временем, притихший коридор жадно внимал чужому скандалу сквозь тонкие щели приоткрытых дверей. Сверкая любопытными глазами, публика жаждала зрелищ. И зная, чем обычно заканчиваются наши с сестрой дискуссии — зрители уже предвкушали (шайбу! шайбу!). Но сегодня их ждал облом — я всё взял на себя. Безотговорочно признал очевидное, тем самым не давая повода для спора. Чего, сказать честно, ранее еще не было (поспорить — это святое). Правда, даже у моего смирения были пределы. Реши Чифую расщедриться на воспитательные меры для моих врединок — тут бы мигом заполыхало, но пока я просто стоял и ждал. А Чифую-нее, наморщив очаровательный лоб, напряженно над чем-то размышляла, уставившись куда-то поверх моего плеча.

Миновала молчаливая минута.

В густой тишине затаившегося коридора, приблизившись на расстояние руки, она скептически обронила:

— Обычно ты менее сдержан (ну да, как правило: она мне слово — я ей два). Можно сказать, я удивлена.

— Не сегодня… знаешь ли.

— С чего это вдруг? — внезапно прищурившись, с тенью улыбки на лице, спросила она.

— Предыдущей собеседницы хватило. С избытком, — дёрнув щекой, вспомнил я. — На тебя ничего не осталось. Оттого маленькая просьба — решай пошустрее.

«Прикинем. Выгнать или оштрафовать, тут не подходит. Значит, остаётся труд на „благо общества“. Какой напрашивается вывод? Это уже десятый раз, проще говоря — юбилей. Но отмечать его или нет, вот, в чем вопрос!» Но поток размышлений о неисправимой вредности моей натуры оборвался, когда изящная ладошка собеседницы коснулась груди.

И прозвучал «вердикт».

— Отложим назавтра, а сейчас советую пойти выспаться. Тебе рано вставать. — Улыбаясь лишь одними глазами, бросила сестра. После чего развернулась и бодро прорысила к себе, оставляя меня размышлять.

«Что день грядущий нам готовит?» — глядя вслед удаляющейся родственнице, недоумевал я, но публике надоела созерцательная позиция и зрители сдвинулись с мест.

Все одногруппницы, что приобщались к нашему диалогу, резво высыпали в коридор.