Михаил Кисличкин - Ходок по Дороге

- Приложу все усилия! Служу Империи и русскому народу! - вытянулась в струнку сияющая Катя. Патриотка блин, что с нее взять…

- Родина вам этого не забудет, - серьезно ответил легат. - Мы предупредим ваших родных, что вы живы и выполняете специальное задание командования. Иван Тихомиров, вы повышены из ополченца до центуриона. В порядке исключения, учитывая важность вашей миссии для всей Империи. Держите ваши удостоверения офицеров - протянул мне две черно-синих, плоских корочки особист. - Они без спецчипа, временные, для выпуска постоянных не было времени. Но все необходимые записи в архиве вооруженных сил сделаны, вы внесены в списки и можете всегда рассчитывать на нашу помощь. У вас есть какие-нибудь просьбы?

- Да. Мне нужен статус постоянного командира экипажа в настройках "рыси". И еще устройство, созданное по киннеровским технологиям для моего начальства в питомнике. Желательно невоспроизводимое на технологической базе начала двадцать первого века и не являющееся оружием, - тут же сказал я.

- Хорошо, - пообещал Ситников. - Все сделаем. Правда, у нас есть одна встречная просьба… вы не могли бы перенестись на Дорогу на моих глазах? Под запись? Если вы и в самом деле Ходоки?

Когда вечернее небо над Котлярово качнулось и исчезло в проеме открытого люка, сменившись обычной для Дороги низкой пеленой серых облаков, я понял насколько устал. Этот выход на Дорогу получился, пожалуй, самым длинным и тяжелым из всех. Я не спеша выполз на башню, бросив взгляд на окрестности. Все было на месте - серый асфальт шоссе, холод, километровый стол с отметкой "400" и светлое пятно точки переноса неподалеку. Хранитель сдержал свое слово. А нам с Катей, пожалуй, пора прервать на время свое путешествие. После всех приключений неделька-другая отдыха в питомнике не помешает.

- Вылезай-ка наверх, подруга, - крикнул я в люк. - Приехали. Только рейд-плащ не забудь, Кать. Свежо тут.

Катя завозилась внутри башни, а потом снизу раздался удивленный голос моей напарницы.

- А его нет!

- Как нет?

- Не вижу я его. Хотя точно помню, что положила рядом с креслом. Сейчас еще раз гляну…

- Вот не было печали… Где ты могла плащ посеять? - озаботился я. - Хотя, стоп, - моя рука метнулась к карману, где лежал деструктор, но нащупала лишь пустоту. Нда… Снежкин же остался жив, так? И его "росомаха" тоже цела. Это что же получается, разбитого имперского танка на Дороге больше нет? И взятых оттуда предметов тоже? Голова моя дурная, мог бы и раньше догадаться… значит, второго рейд-плаща у Торбышева тоже нет? И попросить еще парочку у Ситникова я не догадался. Ну не баран ли? Ладно, переживем, теперь мы можем выходить на Дорогу в полной амуниции, и холод не так страшен. Оружие и кое-какое снаряжение, подаренное особистом, в танке есть, новый образец чужих технологий для Торбышева я тоже припас, не обидится.

- Оставляй все как есть, - скомандовал я. - Берем с собой лишь один генератор. Пошли домой, дорогая, нам пора отдохнуть.

В световое пятно мы вступили с Катей вдвоем, держась за руки. "Здравствуй родная капсула! Впрочем, я тебя не увижу. Проснусь уже в палате больнички или в нашем коттедже", - подумал я, делая шаг вперед.

И оказался неправ.

Когда я открыл глаза, то почувствовал весь букет ощущений отходняка после путешествия по Дороге: слабость, головную боль, жажду… Вот только я лежал не в просторной палате на кровати, а привязанный широкими ремнями к узкому и тесному ложу. Оно чуть заметно вибрировало, а где-то за изогнутой переборкой, в которой я разглядел овалы иллюминаторов, мерно гудели турбины самолета. Повернув голову, я увидел установленное через проход точно такое же ложе со спящей Катей и немолодого белого мужчину в черных джинсах и таком же черном свитере, сидящего в кресле. Словно почувствовав мой взгляд, он повернул голову ко мне.

- Где мы? И кто вы? - просипел я.

- Над северной Атлантикой, где-то недалеко от Канады, - улыбнувшись, охотно ответил тот по-русски, но с сильным акцентом. - Меня зовут Джон Холдер, и я ваш новый куратор, господин Тихомиров.

- Вот как? - только и сказал я. - Понятно. Спасибо за информацию, мистер Холдер.

Я поочередно напряг мышцы рук и ног, проверяя прочность ремней, и снова расслабился на ложе, придав себе по возможности спокойный и безмятежный вид. Привязан я прочно и дергаться бесполезно. Кроме того, я слишком плохо себя чувствую и совсем не владею ситуацией. Стало быть, не стоит сейчас суетиться. Судя по любопытному взгляду мужика, он ждет от меня бурной реакции и готов к предстоящему разговору. А вот я наоборот - слаб, выбит из колеи и нахожусь в зависимом положении. Поэтому будем играть от обороны. Раз нас с Катей еще не убили, значит, мы для чего-то нужны. И не надо иметь семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что это что-то связано с Дорогой. Придет срок - сами все расскажут.

- И это все, что тебя интересует, Ходок? - спросил Джон, выждав пару минут и не дождавшись от меня никакой реакции. - Где мы, кто я такой и больше ничего? Признаться, я удивлен. Пить хочешь?

Я молча кивнул головой и мой "новый куратор" поднес мне к губам литровую спортивную бутылку с кисло-сладковатой жидкостью, к дозатору которой я и присосался до тех пор, пока не выпил все. Сразу стало полегче, жажда после Дороги штука убойная, любому похмелью сто очков вперед даст.

- Может быть, мы все-таки поговорим? - убрав бутылку, поинтересовался Холдер. - Я готов тебя выслушать. Или будешь и дальше молчать, как немой? Не бойся, Ваня, ты не обвиняемый на допросе. Можно считать, что мы просто по-дружески беседуем.

- Когда один из собеседников в наручниках, - кивнул я на стягивающие мои руки ремни, - то "дружеская беседа" называется именно что допросом.

- Не придирайся к мелочам, - поморщился Холдер. - Ремни для твоей же безопасности, мы ведь в самолете. Так у тебя будут какие-нибудь просьбы или вопросы?

Вопросов у меня действительно хватало. Но суетиться, или требовать все немедленно объяснить, я не видел ни малейшего смысла. Тем более, что в общем и целом картина мне была понятна. И все же… нет, не стоит полностью отказываться от беседы.

- Вы американец и мы летим в США? Верно? - осторожно спросил я. И, дождавшись утвердительного кивка, продолжил. - Не подскажете, кто нас сдал? Торбышев с начальством питомника? Или надо брать выше, через их голову попросту перепрыгнули?

- Непосредственно нам вас сдал Которян, - тут же ответил Холдер. - А приказ перевести вас в Белозерский питомник под эгидой Росмеда подписали на самом верху, в Российской Академии Наук и завизировали его в правительстве. Пришлось действовать быстро, ваше состояние в капсулах Калужского питомника резко ухудшилось, а нужное медицинское оборудование, которое позволяло спасти вашу жизнь, было лишь в Белозерске. Ну, а из Белозерска в связи с новым ухудшением здоровья вас пришлось оперативно отправить в Соединенные Штаты. Компания Трокман Байолоджи вместе с фондом Гейтса из гуманитарных соображений решило взять на себя заботы о вас, раз уж в России нет ни хороших врачей, ни оборудования для лечения Ходоков. Пришлось даже специальный самолет вызывать. Кстати, Торбышев и руководство питомника были резко против. Но кто их будет слушать?