Алексей Калинин - Ведарь

— За неделю вспомним все, батя! — пообещал Иваныч, почесывая макушку. — Мы же к тебе не на один день выбрались…

— Ладноть, олухи, идите сюды, обойму вас, что ли! — Сидорыч скинул напускную суровость, и распахнул объятия, — Вона пузяки-то какие наели, и трех обхватов не хватит.

— Да это у Михайлы, я-то себя в порядке держу! — тут же вложил своего побратима Сергей.

— Ага, глянь какую харю наел, всю десантуру объедает на корню, — не остался в долгу Иваныч. — А что про меня — так у хорошего хозяина конь под навесом должен стоять!

После крепких мужских объятий берендеи отправились в дом. Я двинулся следом, но сухая ладонь старика уперлась в грудь.

— Я тебя не приглашал, ведарёнок! Подожди на улице, с моими ребятами поиграйся. Коль вы не пускаете оборотней в дом, так и оборотни в ответ откажут вам во входе, — и ладонь легко толкнула назад.

— Ну, батя! — попросил Иваныч.

— Я никогда не повторяю дважды, будешь возникать — останешься с ним на улице, да и брата твоего за компанию выгоню, и слушать никого не буду. Выбирай, Мишенько! — проговорил старик.

Иваныч виновато развел руками, мол, извини, сам видишь и прошел за вошедшим подполковником вовнутрь. За стариком глухо хлопнула тяжелая дверь. Я остался наедине с молодыми берендеями.

— Ты правда ведарь? — тут же спросил меня белобрысый.

— Вроде как да, — вздохнул я.

— И чё — много берендеев положил? — черноволосый освободился от сумы.

— Ни одного, — честно признался я, — Пока только перевертни попадались под горячую руку.

— А может, покажешь пару приемов? — белобрысый тоже скинул парашют.

Знакомая история — покажи пару приемов, чтобы потом против них выработать защиту. Уже было, уже знаем.

— Нет, ребята, вдруг встретимся по разные стороны, а вы мои приемы знать будете. Не, так не пойдет. Вот же блин!

Я еле увернулся от летящего кулака.

Белобрысый добавил с другой стороны. Я тоже увернулся. Без блокировки, изгибаясь телом.

— Все равно покажешь! — криво усмехнулся черноволосый, прыгнул вперед и неожиданно присел.

Из-за согнутой спины выпрыгнул белобрысый, словно играя в чехарду, парень перелетел через присевшего, и попытался в ударе по голове соединить расставленные ноги. Я резко присел, и сапоги клацнули каблуками над головой, слегка дернул за вытянутые ноги, и тут же откатился в сторону.

На рядом с левым боком в землю ударила нога черноволосого, белобрысый же рухнул спиной на твердую землю. Я крутнулся на спине как в брейк-дансе и подсечкой уложил черноволосого рядом с белобрысым. Тут же откат и в стойку.

— Круто! — восхитился поднимающийся черноволосый, — Но мы это знаем, покажи что-нибудь необычное.

Из окна вылетел вращающийся колун и воткнулся в землю у ног белобрысого.

— Дурь некуда девать? Вон дрова неколотые, чтобы до обеда все было в поленницу уложено! — в открытом окне мелькнула белая бородка.

— Да там же работы на два дня! Наставник, может мы отдохнем сперва, а то пока гостям костер держали, пока дорогу показывали… Утомились мочи нет! А ещё и шишка ноет нестерпимо, как бы сотрясения мозга не было! — заныл белобрысый.

— Там у тебя трястись-то нечему, так что будь спокоен! А я сказал до обеда, иначе ещё и без ужина останетесь, горячие финские парни! — морщинистая рука захлопнула окно.

— Поможешь? — с надеждой спросил черноволосый.

— Отчего бы и нет, только я колоть не буду, а укладывать — пожалуйста. Почему не буду? Потому что печку вашу не видел и размеров, соответственно, не знаю. А у вас и рука набита, да и лицо тоже, — я подмигнул белобрысому.

— Ох, и шутник, — ответил белобрысый. — Тебе одному никогда не скучно, сам сказал — сам посмеялся. Ладно, и на этом спасибо.

Холм из накиданных чурбаков оставлял желать лучшего, но раз надо, значит надо. Ребята споро взялись за дело, я едва успевал подхватывать брошенные поленья и укладывать в ровные поленницы. Три пота сошло, прежде чем последний чурбан распался под мощным ударом. Из уложенных поленьев можно сложить небольшой дом — на зиму должно хватить.

— Ребят, как вы тут зимой выживаете? Очень холодно? — я стряхнул щепки с одежды.

— Так зимой мы в спячку впадаем, до весны храпим, а там уже и лето наступает! — хохотнул белобрысый. — Шутка, нормальные тут зимы, лишь волки порой достают своим воем, спать мешают.

— Ага, и по двору ночами шастают, приходится по носам стучать, чтобы неповадно было, — в тон ему дополнил черноволосый.

На крыльце возникла ушедшая троица, похоже, что берендеи успели о чем-то договориться. Улыбка на лице подполковника не предвещала ничего хорошего. Ребятам.

— Ребята, мы выдвигаемся! За старшего у вас остается Сергей Анатольевич. Успели с ним близко познакомиться, так что его методы учебы знаете. Если по возвращению найду вас поломанными, то буду знать, что это лишь ваша вина! — старик похлопал по мощной спине подполковника.

— Бойцы, быстро собрали провиант в дорогу наставнику и сопровождающим! На все про все — три минуты! Время пошло! — рявкнул Сергей Анатольевич и демонстративно уставился на часы.

Ребята вразвалку пошли к крыльцу, но после зловещей улыбки подполковника опрометью кинулись в дом. Вскоре там зашуршали табуретки и загремели кастрюли.

— Значит так, ведарь! Бежим молча, вопросы задаются на привале. Идем след в след, я первый, Михайло замыкающий. Старайся не отставать, иначе я не могу отказать Михайле в удовольствии пнуть задержавшегося. Сергей, учи ребят, как я учил в жесткое время! — старик закончил, глядя на подполковника.

— Будет исполнено! Не извольте сумлеваться, чай оно не в первый раз! — с радостной улыбкой Сергей процитировал Филатова.

Ребята вынесли наши рюкзаки, те снова набрали форму, и опять напомнили объевшихся лягушек. Без обнимашек и целовашек попрощались короткими кивками, и старик неожиданно легко припустил с места. Я чуть помедлил и тут же получил крепкий пендель под зад. Взрыв смеха с крыльца приветствовал это движение. Оглянувшись, наткнулся на белозубую улыбку, Иваныч подмигнул и опять занес ногу для удара. Но я всё понял с первого раза и помчался вслед за убегающим дедом.

Сзади раздались рокочущие команды Сергея, я хохотнул в отместку за их смех. Впереди мелькал зеленый рюкзак. Я старался попадать по следам убегающего старика. Приспособился к ритму бега и мчался сквозь раскидистые кусты, огибая мощные стволы, перепрыгивая через мшистые повалки.

— Мда, энто тебе не чурбачки выкладывать, тут выносливость нужна! — усмехнулся старичок, глядя, как я расшнуровываю ботинки на привале.

Быстрый, ловкий, старичок даже не запыхался, когда я натер ногу, то и дело оскальзываясь на скользких иголках. Иваныч тоже поглядывал с усмешкой, хотя и пытался раздышаться минуту назад. Тоже сказывался налет цивилизованной жизни.