Евгений Кривенко - Роза севера

Варламов вспомнил Трошу, который отвозил бульдозер в Нелькан.

Так что время, несмотря на морозы, было горячее, и Варламова запрягли в работу. Планирование перевозок оказалось непростым делом. Часть припасов оставалась в морском порту, куда те были доставлены в летнюю навигацию из Китая. Другие прибывали по ОЯМ, а складское хозяйство города не было рассчитано на сухопутные поставки. Пресловутый Троша рисковал, в одиночку отвозя бульдозер в Нелькан: по зимнику полагалось передвигаться группами, слишком велик был риск слететь с дороги в глубокий снег или провалиться под лед. Надо было так скомплектовать караван, чтобы за один раз доставить все необходимое, и желательно в несколько пунктов. Учесть и местную специфику: по окончании сезона поселки стояли безлюдными, и надо было обеспечить сохранность припасов от вышедших весной из спячки медведей, так что хоть один из водителей должен был обладать навыками плотника. Роль грузчиков тоже доставалась шоферам, и они за зиму зарабатывали столько, что оставшуюся часть года могли ничего не делать и слетать для отдыха на острова теплого Китайского моря.

Варламов скачал компьютерную программу, которой пользовался в Канаде и попросил модифицировать ее для местных условий.

— Еще надо завести базу данных по всем складам и амбарам, куда доставляем грузы, — сказал он начальнику. — Откуда я буду знать, какой нужен ремонт и сколько времени на него потребуется? Пусть водители фотографируют всё изнутри и снаружи.

На прогулки по Магадану не оставалось времени, хотя «Маску скорби» с навеки окаменевшими ликами заключенных сталинских лагерей он посетил. Заглянул и в оружейный магазин, где приобрел полюбившуюся «Сайгу». Специальных документов не понадобилось, только внесли информацию в местную карточку Варламова. Координатор вручил ему и дубликат канадской.

— Вас неплохо отблагодарили в Сталинграде, — заметил он. — Уж извините, персональные данные сотрудников я обязан знать, да и Гуров по секрету кое-что сообщил. Без вас они были бы в полном недоумении насчет Москвы.

— Как там? — спросил Варламов. — По телевизору ничего внятного.

Координатор хохотнул.

— А непонятно. Московская автономия наконец разобралась, что происходит, и тоже высадила десант. Были попытки рукопашных боев, но тут же появлялись собачки и кое-кому поотрывали руки и ноги, хотя до смертей не дошло. Так что нынче вроде мирного сосуществования. Неясно, чем все кончится, однако жители начали возвращаться. Появились и мародеры, но тем псы оттяпывали руки. И как узнают, что позарились на чужое? Там ко многому придется привыкать.

Столица мира… Однако говорить на эту тему Варламов поостерегся.

Про отца Вениамина не было слышно. Но однажды Координатор пригласил Варламова в кабинет.

— Здешний епископ собирается обновить храм в поселке Первомайский, — сказал он. — Там был золотой рудник, и в свое время поставили церковь. Нынче все заброшено, но владыка видно хочет выслужиться перед Московской патриархией — восстановить самый северный храм в России. И кандидатуру нашел, вашего знакомого, отца Вениамина.

Погодин усмехнулся, а Варламов покачал головой: небось, отец Вениамин опять отличился — как у них говорят, винопитием и блудом. Координатор продолжал:

— Епархия готова оплатить рейс вертолета, а потом и доставку строительных материалов. Я решил слетать заодно, прихватив горных мастеров. Почему бы не попользоваться денежками Московской патриархии? Пусть мастера обследуют рудник, там жильное золото, можно добывать и зимой. Не хотите полететь? Рудник надо снабжать, да и вообще это хребет Черского, глухие и красивые места.

— С удовольствием, — сказал Варламов.

Утром за ним заехали, до Усть-Неры предстояло лететь самолетом, а там пересесть на вертолет. Расстояния, как и на севере Канады, были велики. Варламов поехал налегке, только захватил «Сайгу». Координатор сказал, что на обратном пути можно будет поохотиться на диких оленей, там и теплую одежду дадут.

Отца Вениамина привезла машина из епархии, хмурого и с несколькими баулами.

— Нашел мне владыка и на Колыме место подалее, — пожаловался он, когда машина отъехала. Карманы его шубы оттопыривались, он наведался в туалет и вернулся повеселевший.

Летели на обычном рейсовым самолете. Когда подъехали к нему, Варламов увидел небольшую машину с двумя турбореактивными двигателями и надписью «СИЛА» на фюзеляже.

— Сибирская легкая авиация, — пояснил Координатор. — Самолет «АН-38». Выпуск снова наладили в Новосибирске, а двигатели делают в Омске. Хороши для наших условий. Магистральные самолеты, конечно, китайские.

На краю летного поля и в самом деле стоял набивший оскомину «Великий поход 929».

В небольшом салоне было два ряда кресел с одной стороны и один с другой. Варламов сел у окна. Взлет был стремительный, вдавило в спинку кресла. Самолет не стал подниматься высоко, внизу плавно повернулись белые сопки, темные леса, туманная гладь ледяного моря. До Усть-Неры было 700 километров, два часа лету. Постепенно волнистые облака укрыли землю, солнце обливало их нежно-золотым светом. Потом впереди стали вырастать белые горы, заметно выше, чем сопки над Магаданом. Возникло странное ощущение, что прилетает на другую планету.

Облака разбрелись по ущельям, внизу раскинулась широкая долина с белой лентой реки, окаймленной лесами. Самолет пошел вниз. Усть-Нера.

Большинство пассажиров пешком отправились к небольшому аэровокзалу, а Координатора со свитой фургон отвез к вертолету на краю поля. Обычный грузопассажирский «Ми»: в салоне ящики, пара электрогенераторов, бочки с бензином. Кое-как устроились, и вертолет взлетел. Взял курс над речной долиной, меж высоких гор с обеих сторон.

Ни признака людей, только кое-где на реке виден санный след. Впрочем, позже миновали поселок, но ни дымка — видимо из тех, где золотодобытчики жили только летом. Наконец показались столбы дыма — наверное, Первомайский. Вертолет опустился в центре селения.

Их встречала пестрая компания — люди в меховых дохах, шубах и китайских куртках. Вперед вышел мужчина с русским, хотя и более смуглым лицом, а следом девушка в длиннополой нарядной шубе и с подносом в руках. Координатора встречали по русскому обычаю хлебом-солью. У Варламова вдруг замерло сердце — Сацуки!

Та же милая припухлость щек, те же чуть узковатые глаза, такой же мягко закругленный подбородок… Но в следующий миг стало ясно, что это не Сацуки. Хотя девушка совсем юная, но стоит в полной достоинства позе. Черные волосы длиннее и спадают на плечи из-под нарядного капора. Холодные голубые глаза не опустились под взглядом Варламова. Она искоса, но внимательно разглядывала его.