Дарья Еремина - Живой проект [СИ]

— И ты не боишься остаться без специалистов, без научного персонала?

— Нет. Мы дали им возможность творить. Мы позволили им почувствовать себя богами. От этого слишком трудно отказаться, Гил. Даже мой отец не смог. Неужели смогут они? До выбора, что я им предоставил, в них жил лишь страх и непонимание. Я переключил их разум на возможность осознанного выбора и значительно уменьшил шанс ухода.

— А если ты ошибаешься?

— Это не будет иметь никакого значения. Разве нет?

— В нынешнем положении вещей, пожалуй, — Гил встал, чтобы налить себе воды. — Значит, Ольга окончательно от тебя сбежала?

— Она пытается, но ей придется действительно это сделать, чтобы отделаться от меня.

— Если ты сам это понимаешь…

— Это нужно не мне, а ей. Я переживу.

— Кто эта девочка, Аня?

— Она занимается аукционом, на котором будет распродано мое имущество.

— В смысле?

— Я сделал глупую ошибку, не хочу даже вспоминать. Она могла стоить мне президентского кресла. В течение двух месяцев мне нужно вернуть «Живому проекту» долг в несколько десятков миллионов.

Инженер молча смотрел на мужчину, которого шесть лет назад мог послать искать течь в канализационной системе и тот не вымолвил бы и слова против.

— Будешь жить на зарплату?

— Мне мало надо.

— О да… всего лишь мировое господство, — Гил сел на свое место, украдкой поглядывая на смеющегося президента.

Они несколько минут молчали.

— Если этот Барис пойдет дальше? Взорвет еще одну станцию или офис? Ты сказал, что он угрожал расправой тебе лично.

— Ходит байка, что протоколы безопасности LSS LPI замкнуты на мою мозговую активность и LLS уничтожит LPI в течение суток после моей смерти. Судя по всему, хозяева Бариса верят в это.

— Даже Гото не додумался бы до подобного безумия.

— У байки есть основания, но они далеки от этой версии, Гил. «Живой проект» действительно недолго просуществует после моей смерти, но не потому что на это запрограммирована LSS.

— Ты хочешь сказать мне что-то, чего раньше мне не полагалось знать по статусу?

— А ты сам хочешь это знать?

— Чертовски соблазнительно… но если ты планируешь подвергнуть меня большей опасности, чем я нахожусь теперь, лучше не стоит.

— Гил, ты в курсе значительно более серьезных вещей. Основа байки — ДНК отца. И эта информация прописана во всех рабочих документах «Живого проекта». Это вовсе не тайна, но именно поэтому эта информация не обращает на себя должного внимания.

— Если ты о том, что все клоны корпорации спроектированы на основе ДНК Юрия Николаевича, то да, это действительно не секрет. В чем же тогда суть угрозы? Погибнешь ты, найдут новую основу.

— Не найдут. В том-то и дело. Нет, такие люди есть. Бесспорно, где-то есть. Но нужно будет провести годы за опытами, чтобы найти такую же способную к принятию моделирования и успешному внедрению сегментов, как ДНК отца. Или вырастить с нуля. В обоих направлениях и работают наши конкуренты, а запрограммированных на уровне ДНК специалистов можем делать только мы.

— Да, действительно на поверхности. И, видимо, поэтому так и неочевидно. Ну а если найдут? Дай догадаюсь. Тебе даже не понадобится вникать в суть угрозы, потому что LSS все сделает за тебя?

Михаил почесал небритую щеку и отвернулся к иллюминатору.

— Иногда мне кажется, что отец в деталях и на годы вперед знал, что будет происходить с корпорацией после его смерти. Иногда, разговаривая с Викой, я понимаю, что он заложил в LSS реакции на происшествия, которые я еще не в состоянии предусмотреть. Это бывает унизительно, Гил. Понимать, сколь ты недалек, в сравнении с родителем. Хотел бы я обладать подобной прозорливостью, но, увы.

— Не прибедняйся, Миш. В отличие от Юрия Николаевича у тебя есть нечто более ценное.

— Что же это?

— То, что сказал мне ты сам шесть лет назад. Иллюзия свободы.

Михаил задумчиво потер подбородок. Стоило побриться перед визитом к властям штата. Здесь жило людей меньше, чем работало в его корпорации, но Михаил знал, что его вид должен быть безупречен именно потому, что он — жертва. И они проявят всю свою власть и презрение, на какое способны именно потому, что знают о своей ничтожности. Президент знал, что будет улыбаться, потому что именно от степени его лояльности будет зависеть скорость решения его вопросов. Он уже успел понять, что чем меньше человек значит, тем агрессивнее его жажда проявить свою власть. И это уже перестало иметь какое-либо значение. У него было слишком мало времени и слишком много дел, чтобы выбирать между их иллюзиями о своей значимости и пониманием ценности времени, затраты которого можно сократить.

— Что ты собираешь делать? — спросил инженер вскоре.

— Ничего.

— Но они же не остановятся!

— Гил, благодаря моей сделке с Пэттинсоном, весь мир знает, что через год закончит подготовку мастер образ солдата. Я возглавляю, на минутку, один из крупнейших холдингов в стране с LSS уже выходящей за национальный масштаб. Если через пять лет Арктика-1 еще будет стоять на земле и принадлежать мне, я смогу вывести армию, превосходящую по количеству и качеству любые военизированные подразделения в мире, состоящие из людей. В действительности не далее чем месяц назад «Русь» дала мне на это добро. И не исключено, что именно поэтому Океан-3 пошел ко дну.

— Да иди ты… — Гил напряженно распрямился.

— Я дожимаю Крышаева, и появляется Барис. Я озвучиваю намерение создать охранное подразделение для пользователей LSS, ко дну идет станция, на которой растет и обучается шесть тысяч клонов, которых официально называют телохранителями, но им-то известен их функционал. Все к одному, Гил.

— Но они могли просто запретить, нет?

— А кто даст гарантию, что я послушаюсь? Разрешить и держать под контролем надежнее, чем запретить и отслеживать скрытые махинации. Ты сам напомнил, Королев-младший обладает столь неуместной иллюзией свободы, — усмехнулся Михаил, — Кто даст гарантию, что я не начну дурить? Что, если я закрою клиники Live Project Cosmetics? Что, если я остановлю поставки Foodstuff Synthesizing? Что, если все клоны корпорации в одно мгновение окажутся боеспособными единицами под управлением моей LSS? А что если все это произойдет не сию минуту, а после очередной волны природных катаклизмов? Произошло бы после подрыва кальдеры, например? А вместе с этим какой-нибудь новомодный вирус с AI от мистера Гото взорвет к чертям мировую сеть. Что если нули исчезнут, а я сделаю шаг назад в предоставлении услуг LPI и шаг вперед в использовании ее реальных возможностей?

С ресурсами Липы мне даже машины не понадобятся. Число пользователей LSS LPI уже сейчас приближается к сорока процентам по стране и семнадцати по миру. А это — политическая и социальная лояльность. Если у кого-то, конечно, будет настроение обратить внимание на происходящее в мире. Подобным силам нельзя позволить сосредоточиться в руках частного лица. Как и деньгам, им эквивалентным. И именно это кто-то вдруг, наконец, увидел. При отце LPI была полностью подконтрольна «Руси» и только поэтому ей позволили принять активное участи в спасении мира и вырасти в то, во что мы выросли. Но прошло пять лет и мой конфликт с крестным раскрыл реальное положение вещей. Возможно, я был неправ, но обратно пути уже нет. И вот появился Барис. Я должен был воспринять его всерьез (ведь на кону одна из моих станций!) и первой же поставкой нарушить и международные соглашения и попасть под уголовную ответственность у нас. Но я не могу стопроцентно заявить, что Барис подчиняется Иванову и компании. Не исключено, что это инициативы хозяев Пэттинсона. Не важно, натравливает ли он «Русь» на меня, я сам попался, или же это изначально задумано как медленное шинкование LPI с последующей национализацией… результат им на руку вдвойне. У меня был выбор: проверить серьезность угрозы или рискнуть своим местом в корпорации и личной свободой. Не смотри так на меня, Гил. Я повторю снова: LPI — моя жизнь, а ее имущество — мое тело. Но какую ценность эта жизнь и это тело будут представлять, окажись я за решеткой и без кресла главы «Живого проекта» и LPI в целом? Я просто пока не готов вступить на тропу войны.