Дарья Еремина - Живой проект [СИ]

Ольга невесело усмехнулась. Тогда у нее не возникло мысли обратить внимание на слова Михаила о замене человека. После выступления Высоцкого акцент на этом моменте заставил Ольгу обернуться к спутнику:

— Ты уже тогда говорил о замене человека! Чем же мы провинились?

Они стояли на верхней площадке, рядом с офисом Густава Эйфеля. Ольга думала, что он снова потратился, чтобы обеспечить их одиночество. Только теперь уже заработал эти деньги сам. И он на самом деле был неотъемлемой частью LPI. Как и она, даже сегодня, закончив с курированием проекта.

— Иллюзия выбора…

Михаил стоял чуть сзади и так же смотрел поверх города вдаль.

— Что? — Ольга обернулась, не понимая.

— У человека есть иллюзия выбора. У живых проектов иллюзий нет.

Ольга не хотела втягиваться в этот спор. У нее было достаточно опыта общения с Михаилом, чтобы знать наверняка: он извернется так, что она согласится с его правотой. Черное станет белым, небо — землей, а она поверит. Она просто промолчала.

Перед ней был совершенно не иллюзорный выбор: попытаться разрушить его представление о нем самом, выложить как на духу информацию из папки под номером двести восемь дробь один, убить в нем веру в себя, как человека. Но она сомневалась, что это поможет ей. Она не была вполне уверена, что он сам себя считает человеком, то есть существом способным на чувства, способным отступать и отпускать, способным любить и на самом деле прощать ошибки. Или же просто сбежать. Все уже было готово.

— Зачем ты привез меня сюда? — спросила Ольга.

— Чтобы напомнить тебе о данном слове.

— Каком еще слове?

Михаил промолчал, предоставляя ее памяти возможность ответить на этот вопрос самостоятельно. Он сделал шаг вперед и их плечи соприкоснулись. Ольга вздрогнула и резко отвернула лицо в сторону. Потом вернула взгляд вперед и краем глаза заметила, что Михаил опустил голову. Обернувшись, она не дождалась ответного взгляда. Он смотрел куда-то вниз. В темных глазах, в уголках губ застыли следы переживаний, совершенно, по ее мнению, не свойственных Михаилу. Ольге показалось, что если бы он был способен чувствовать боль и муку, именно так это проявлялось бы на его лице. Ольге хотелось сделать ему больно, и чтобы он запомнил каково это, потому что никакое другое чувство кроме боли так тесно не связано с беспомощностью, в какой она пребывала последние три года. Но Ольга вспомнила последний год и поняла, что больнее Михаилу сделать не получится. Она не так дорога ему, как «Живой проект», заставивший его в этот год страдать.

Когда Михаил тихо заговорил, ей пришлось вслушиваться: ветер уносил слова.

— Все продается и покупается, все имеет свою цену. Даже чувства — это разменная монета в отношениях души и Бога. Я знаю это. Знаю, что купить можно все. Нужно лишь найти правильную валюту. Это самое сложное в торговых отношениях, которые мы привыкли называть жизнью. Но как бы ценен ни был товар, как бы дорого ты не готов был заплатить за него, как бы ты не доверял продавцу или покупателю, гарантом любой сделки является слово. Одно слово. Выше слова нет ничего. Вначале всегда было Слово! И день, когда слово потеряет свой вес, станет последним днем для того, кто станет тому виновником. Если этим человеком станешь ты, Оль, я устрою тебе личный Апокалипсис. Потому что я не хочу жить в мире, где нечему доверять. Где первая и последняя ценность попрана человеком, которого я выбрал разделить мою жизнь, мои победы и ошибки, мою боль и мое счастье. Только не ты.

Ольга сглотнула. Ей стало непосебе, она не решилась обернуться. Зябко обхватив себя за плечи, женщина вся сжалась. Могла ли она допустить тогда, в семнадцать, что пятнадцать лет спустя Михаил заставит ее испугаться? Куда там! Не было на свете человека, с кем она чувствовала себя столь же спокойно и безопасно. Ей казалось, что он может защитить ее ото всего и всех. Что он изменит мир и в этом обновленном мире не будет страха, не будет вопросов без ответов, не будет… выбора. Вот что Ольга любила в нем больше всего. Михаил никогда не оставлял выбора. Он всегда знал, как будет лучше и поступал по-своему. Тот день был единственным, когда он предоставил ей выбор.

Выйдя из ресторана, они не поднимались сюда: вечерело, наверх уже не пускали. Они целовались на смотровой площадке второго яруса. Вокруг неторопливо перемещались туристы, любующиеся видом на Париж сквозь защитные ограждения. Ей исполнилось семнадцать, и она мечтала об одном: стать его. Навсегда. Родить ему детей. По-настоящему, натурально. Дожить с ним до старости. Умереть в один день. Как в сказках. Несмотря на то, что знакомы они были целую вечность, с первого класса, аж десять лет, полных игр, смеха, слез и обидок, Ольга искренне верила и по-взрослому понимала, что Михаил — самый настоящий принц и даже белый конь у него есть. О ком-то другом просто невозможно было мечтать. И ее удивило бы, даже разъярило, если бы он позволил ей заинтересоваться кем-то другим.

— Я хочу быть твоей, — прошептала она тогда.

Он не ответил, лишь замер на мгновение, развернул ее лицом к ночному Парижу и прошептал на ухо:

— Видишь это заграждение?

— Конечно.

— Оно не помешает мне скинуть тебя с этой башни, если это желание сиюминутное и, потакая ему, ты примешь неверное решение. Не обманывай себя. И не обманывай меня.

— Что ты говоришь такое? — изумилась девушка. — Я люблю тебя. Ты любишь меня, я знаю это! Что может быть важнее этого?

— Слово.

— Мишка, какое еще слово? — засмеялась она, безуспешно пытаясь повернуться к нему.

— Слово, что ты никогда не откажешься от меня, что ты готова быть со мной до конца, каким бы он ни был. Слово, что ты моя и это не блажь. И ты никогда не попытаешься уйти.

— От тебя? Мишка, ты в своем уме? Я же жить без тебя не могу.

— Дай мне это слово и ты — без меня — жить — не будешь. В ином случае мы по-прежнему останемся друзьями, ты всегда сможешь на меня положиться и я никогда не дам тебя в обиду и не оставлю в беде.

— Мишка… — ее подбородок задрожал, — я же люблю тебя, дурак. Я люблю тебя. Я дам тебе любое слово. Хоть весь словарь! Мне никто другой не нужен. Неужели ты не знаешь?

Он молчал, ослабив объятия. Ольга развернулась и закрыла глаза, когда он провел ладонью по ее щекам.

— Ведь все может измениться, Оль. То, что сейчас тебе кажется вечным, через десять лет станет не весомее Новогодней ёлки в Кремле в семь лет. Я же… я не хочу… — ему стало сложно подбирать слова, — делать другой выбор. И я не дам другого выбора тебе. Лучше подумай. В любом случае сейчас ты хочешь всего лишь лишиться девственности.

Ольга отшатнулась в праведном негодовании. Мишка же улыбнулся, выпустив ее.

Они молчали несколько минут. Ольга смотрела на сверкающий ночными огнями город. Михаил на нее.