Артем Кочеровский - Приемный

— М-м-м…

— Не хочу, чтобы пацаны накинулись на меня за то, что я в первый же день втянул тебя в передрягу.

— Как-то это неправильно.

— Данил, послушай! — Тарас улыбнулся и положил руку мне на плечо. — У всех у нас есть секреты. Толстяк, например, сладости под кроватью ныкает; Карате… он вообще — один сплошной секрет! А я… ну а я, допустим, знаю, что рядом со мной живёт пацан, ценой в сто тысяч баксов. Но я же не рассказываю об этом налево и направо, так?

— Так, — ответил я, почувствовал на своём плече цепкую хватку.

— Ну вот и отлично! Нечего попусту трепаться и грузить пацанов нашими проблемами. Дело сделано и сделано. И не забывай, что свою долю ты тоже получишь! Как только Фока рассчитается со мной, я рассчитаюсь с тобой. Трубы своих не бросают!

— Трубы?!

— Да, так называется наша команда.

— Почему Трубы?

— Это тебе полиглот Толстяк объяснит!

Приближаясь к заброшке, я постарался меньше хромать и выглядеть обыденно. Карате с Желудем сидели на лавке и играли в карты.

— Ну, колитесь! Где были?! — вместо приветствия крикнул Пухлый.

— Да так! — ответил Тарас и махнул рукой. — Будет считать, что Данил проходил проверку улицей.

— И как?

— Прошёл на все сто и теперь готов к настоящему делу! Тем более, одно как раз нарисовалось…

Услышав о «настоящем деле» сразу после разборок с Фокой, я напрягся. Не успел отойти от одних впечатлений, как следом накатывали новые. И судя по заинтересованности ребят — более серьёзные, чем погоня по району за карманником.

К счастью, новое дело откладывалось. О нём немного знал Желудь, а основу — Тарас, но лидер попросил чуток подождать. Ему требовалось два-три дня на уточнение деталей, после чего он поделится с Трубами всей нарытой инфой.

— Так почему Трубы? — спросил я у Желудя, когда мы сидели у него в каморе.

По размерам его комната не отличалась от комнаты Карате, но выглядела по-другому. С виду Пухлый казался неряхой и раздолбаем. По большому счёту так и было, но не во всём. Каким-то неизвестным образом он умудрялся поддерживать в своей комнате чистоту. Вдобавок, она была гораздо меньше завалена, чем комната Карате, и делилась на две зоны. Спальную и обеденную. В спальной — кровать, в обеденной — стол и четыре стула. Там проходили не только наши сходки, но и чаепития, за одним из которых мы и собрались.

— Да, блин! — Желудь с досадой махнул рукой. — Это пацаны с района нас так обозвали, а в начале было — True band. Настоящая группировка! Как раз про нас, сечёшь? Мы не берёмся за всё подряд и не беспределим, а уважаем себя и наше дело. Ставим выше всего принципы, а не наживу! Сокращённо назвались True B, но не зашло, короче. Произносить неудобно и всё такое, хотели что-то новое придумать, но было поздно. Пацаны подхватили созвучное Трубы. Так и вышло…

Пару дней после случившегося на Жертвеннике Карате и Желудь молчали. В жизни Труб ничего не происходило. Становилось скучно. И потому они начали донимать меня вопросами. В основном Желудь, реже — Карате. Просили рассказать. Где мы были, что делали, как прошло? Я чувствовал себя полным придурком, уходя от прямых ответов. В какой-то момент устал терпеть и скинул все бочки на Тараса, сказав, что это он попросил меня оставить всё в тайне. Вопросы перешли в его адрес, и он рассказал свою версию. В его истории всё было правдой, кроме избиения и вымогательства. Тарас сказал, что нашёл нас в ангаре, поговорил с Фокой и вернул свои деньги. Скрипя зубами, я подтвердил.

В свободное время, коего представилось бесконечно много, я обустраивал себе жилище. Пацаны мечтали, что когда-нибудь поднимут много денег и купят квартиры в высотках на западной Бетонке. Я бы тоже не отказался от своих квадратов с удобствами и видом из окна, но пока приходилось довольствоваться малым.

Подходящий подвал нашёлся через один от комнаты Карате. Пол дня я выкидывал оттуда хлам и ещё столько же выгребал мусор. Спустили кровать, Карате кинул провод, появился свет.

Больше других на условия жизни жаловался Тарас. Но жаловался не по-настоящему, а использовал это как рычаг. Каждый раз, когда он заикался про подземелье, в котором нам приходилось жить, он сводил тему к одному и тому же. Требовал действовать жёстче. Отступиться хотя бы от некоторых принципов, прикрыть глаза и взять те деньги, которые легко взять, вместо того, чтобы выискивать варианты и перебиваться копейками.

— Я не прошу тебя связываться с наркотой или оружием! — кричал он обычно в разгаре спора, обращаясь к Карате. — Не нужно никого валить! Достаточно прогуляться ночью по набережной и тормознуть парочку мажоров. И потом неделю, а может и целый месяц, не думать о еде! Мы их даже пальцем не тронем!

Карате в таких делах был непреклонен. Его главным аргументом была договорённость. Он называл это правилами Труб. Они не были записаны на бумаге, и они не содержали конкретных пунктов, но в общих словах главное правило звучало так: «Мы делает только те дела, которые нам позволяет делать совесть!». А совесть у Карте была ого-го! И я был этому чертовски рад…

Да и вообще всё было не так просто, как говорил Тарас. Пускай Трубы и придерживались кодекса своей совести, но никто не гарантировал им быстрый взлёт, в случае отступления от него.

Взять хотя бы Бетонку. В районе, большая часть которого прогнулась из-за разграбленного завода, мелких банд и группировок — не сосчитать. Не думаю, что среди них была ещё хоть одна, которая поступилась бы наживой ради принципов. Карате в этом роде был уникален.

Тем не менее банды и группировки не взлетали в мгновение ока. Не переселялись из подвалов в жилые дома, не пересаживались в тачки, не одевали дорогие шмотки и не козыряли крутыми мобилами. В нищем районе бетонки хулиганы и мелкие бандиты мало чем отличались от заводских работяг. Им приходилось много «работать», крутиться и изыскивать любые способы заработка. Одного желания было слишком мало, чтобы построить криминальную карьеру.

Об этом я слышал даже в интернате. Сила, которая даруется человеку в двенадцать лет, часто сносит людям голову. Доказано, что энергия влияет на мозг. Довольно часто, особенно это касается альфачей, в любых своих проявлениях, люди переоценивали свои возможности. Точно, как опьянение дарует смелость, наркотики — расслабление, энергия — поднимает самооценку и толкает на подвиги. На этом многие погорели.

Порой осознание того, что твоя энергия не лучше других, приходил слишком поздно. Например, когда ты лежишь на улице с переломанными ногами, потому что выбрал неправильную цель для грабежа; или сидишь в грузовике с решёткой, потому что твоей жертве удалось тебя заломать и сдать полицейским.