Эдгар Берроуз - Избранные произведения. II том

— Когда и где ты последний раз видел Джану? — спросил Тоар. — Может быть имеет смысл вернуться на то место и поискать ее следы?

— Вряд ли я смогу объяснить, — признался Джейсон, — дело в том, что я с большим трудом ориентируюсь в вашем мире.

— Мы можем начать с того места, где вы с ней встретились, — предложил Тоар.

— Если ты хорошо знаком с местностью по ту сторону хребта, нет необходимости возвращаться, — сказал Джейсон. — Я тебе и так все расскажу. Слева от того места, где я встретил Джану, начинается большое ущелье. Туда побежали двое из ее преследователей. Их было четверо, двоих из них я застрелил. Джана же пыталась выйти на хребет справа, но там нам встретилась глубокая пропасть, тянувшаяся на десятки миль. Пришлось забирать влево и спускаться в ущелье. Последний раз я видел ее карабкающейся вверх по стене этого самого ущелья, а потом началось наводнение. Так что, если ты знаешь, как найти это ущелье, нам нет смысла снова спускаться в долину.

— Я знаю это ущелье, — задумчиво произнес Тоар, — и если двое фелиан побежали туда, они могли захватить Джану. Давай сначала обыщем ущелье, а если никого не найдем, спустимся с гор и поищем ее к Фели.

Их путь лежал через нагромождение острых скал и огромных вершин. Для Тоара понятие времени с детства было пустым звуком, а для Джейсона Гридли оно быстро превращалось в полузабытое воспоминание. Когда они находили добычу, они ели, когда уставали — ложились спать, а просыпаясь, снова двигались сквозь нескончаемый лабиринт гранитных утесов, огромных валунов и бездонных трещин. Американец раньше ни за что бы не поверил, что хрупкая девушка сможет здесь пройти, но он сам был свидетелем и даже спутником легконогой Джаны. Временами им приходилось обходить непреодолимые препятствия и забредать в лесные чащи, поднимающиеся здесь на порядочную высоту. В лесах было значительно больше дичи. С помощью Тоара Джейсон заменил свою вконец изорвавшуюся набедренную повязку на новую, сделанную из прочной шкуры горного козла. Это одеяние было не в пример теплее и оставляло полностью свободными ноги. Сейчас Джейсон сам поражался своим недавним переживаниям по поводу утраты одежды и удивлялся приверженности современного человека к избытку ее даже в тех местах, где климат позволяет ходить совсем голым.

Поближе познакомившись с Тоаром, Джейсон Гридли почувствовал, как его прежние подозрения и неприязнь переходят сначала в открытое восхищение, а затем в искреннюю любовь к этому примитивному дикарю. И это при том, что в глубине души он продолжал питать к нему необъяснимую враждебность. Сам Джейсон, как ни пытался, так и не смог разобраться в своих противоречивых ощущениях. Казалось бы, какое может быть соперничество между цивилизованным человеком и невежественным дикарем? Однако Джейсон вел себя так, как-будто оно существовало, подчеркнуто обращаясь с Тоаром, как с благородным и равным себе соперником. Оба крайне редко упоминали Джану в разговорах, но мысли каждого вращались только вокруг нее. Джейсон не раз ловил себя на том, что ностальгически вспоминает каждый характерный жест, каждую милую улыбку или гримаску на прекрасном лице. Звук ее голоса, очертания великолепной фигуры, прелестный овал лица запечатлелись в его памяти, как на фотографической пластинке. Даже обидные слова, брошенные ею при расставании, не могли вытравить счастливые воспоминания об их дружбе. Никогда прежде он не переживал с такой остротой разлуку с женщиной. Иногда он пытался заглушить мысли о Джане, вспоминая различные эпизоды своего общения с Синтией Фурнуа или Барбарой Грин, но их лица быстро бледнели и отступали на второй план перед ослепительной красотой Красного Цветка Зорама.

Постоянное присутствие образа прекрасной дикарки в его мыслях приводило Джейсона в состояние бешенства и серьезно ранило его самолюбие. Он пытался отвлечься, предаваясь скорбным мыслям о погибшем Тарзане, но как ни старался, никак не мог представить его мертвым. Мертвый Тарзан — это было нечто невообразимое, а потому невозможное.

Еще он пытался прогнать мысли о Джане, размышляя о судьбе фон Хорста, Мувиро и чернокожих воинов вазири или о событиях на борту дирижабля «0-220». Тогда он поднимал глаза к небу и пытался разглядеть там черную точку корабля или напрягал слух, стараясь различить рев моторов. Но куда бы ни обращал он свои мысли, рано или поздно они возвращались к одному предмету — девичьей фигурке первой красавицы Зорама.

Тоар, со своей стороны, тоже полюбил американца. Ему нравился спокойный уравновешенный характер молодого человека, его ответственность и постоянная готовность взять на себя свою долю дорожных забот на полном опасностей и риска пути.

Наконец они добрались до того самого ущелья, облазили его сверху донизу во всех направлениях, но не нашли ни самой Джаны, ни следов ее пребывания здесь.

— Придется спускаться в долину, — сказал Тоар, — если мы и не найдем ее в Фели, по крайней мере, сумеем отомстить.

Идея примитивного правосудия, высказанная Тоаром, как ни странно, не вызвала отвращения у цивилизованного американца. Напротив, она была воспринята им с готовностью, если не с энтузиазмом. Как просто порой слетает с современного человека шелуха образования и культуры, превращая его в жаждущего мести дикаря. Вот так Джейсон Гридли из Калифорнии одним махом преодолел примерно сотню тысяч лет развития, отделяющие его от Тоара из Зорама. Обуреваемые одинаковой ненавистью, спутники спустились с отрогов Гор Типдаров и двинулись в долину Фели. В сердце обоих горела страсть к мщению. Этим двоим для развязывания войны против равнинных жителей не требовался жадный провокатор-фабрикант оружия.

Все дальше и дальше продвигались они, минуя величественные леса и зеленеющие травой холмы. Местность изобиловала дичью всех видов. Здесь встречались огромные тупые травоядные со скверным характером И свирепые хищники, а также гигантские ящеры, под чьими тяжелыми шагами дрожала земля. Лишь превосходство человеческого рассудка, да изрядная доля удачи позволили двоим друзьям в целости и сохранности добраться до болотистой долины, где находится страна Фели. Здесь был мир рептилий. Они кишели в местных болотах и представляли собой бесконечное разнообразие форм и размеров. Сухопутные и амфибии, травоядные и плотоядные — все эти ящеры шипели, вопили, плевались, дрались и пожирали друг друга, так что Джейсон иногда удивлялся, как это у них еще хватает времени на размножение и каким образом умудряются выжить в этом аду травоядные рептилии. Здесь происходила постоянная оргия пожирания одних другими, и в то же время, многие из здешних обитателей, в том числе травоядные, достигали невероятных размеров, что свидетельствовало о солидном возрасте, так как рептилии, в отличие от млекопитающих, не прекращают своего роста до конца жизни.