Эдгар Берроуз - Избранные произведения. I том

— Мы слыхали о нём, — воскликнул один из вождей.

— Лупингу рассказал ещё кое о ком, — продолжал Гато-Мгунгу. — О духе Ниамвеги из деревни Тамбай, которого убили дети бога Леопарда. Он принял обличье обезьянки.

— Наверняка именно мушимо принёс сюда Лупингу, — высказался Боболо. — Это предупреждение. Давайте доставим белого к верховному жрецу, чтобы тот поступил с ним, как сочтет нужным. Если убьёт, отвечать не нам.

— Мудрые слова! — похвалил один из должников Боболо.

— Уже темно, — напомнил чей-то голос. — Может, подождём до утра?

— Сейчас самое время, — рассудил Гато-Мгунгу. — Поскольку сам мушимо белый и недоволен тем, что мы держим в плену белого человека, он будет слоняться здесь до тех пор, пока пленник у нас. Мы же передадим пленника в храм. Верховный жрец и бог Леопард посильнее любого мушимо!

Притаившись в листве деревьев, мушимо вёл наблюдение за деревней. Дух Ниамвеги, утомленный от глазения на черных и возмущенный ночным бдением, уснул на руках своего друга. Негры по приказу своих вождей вооружались и строились. Из хижины приволокли белого пленника, сняли с него путы и под стражей, пинками погнали к воротам, через которые воины стали спускаться к реке. Там они разместились примерно в тридцати лодках, вмещавших по десять человек, так что в отряде оказалось около трёхсот воинов бога Леопарда, и лишь несколько вооружённых людей остались охранять деревню. Большие боевые лодки, бравшие на борт до пятидесяти человек, остались лежать кверху днищем невостребованными.

Когда отплыла последняя лодка, забитая раскрашенными дикарями, мушимо с духом Ниамвеги спрыгнул с дерева и двинулся вдоль берега по хорошо протоптанной тропе, держа лодки в пределах слышимости.

Дух Ниамвеги, которого разбудило огромное множество ненавистных гомангани, не поддающихся исчислению, не на шутку встревожился.

— Давай вернёмся! — захныкал он. — Зачем нам эти гомангани, которые убьют нас, если схватят, в то время как мы могли бы спать преспокойно на чудесном большом дереве вдали отсюда.

— Это враги Орандо, — объяснил мушимо. — Мы идём за ними, чтобы выяснить, куда и зачем они отправились.

— Мне нет дела до того, куда и зачем они отправились, — заскулил дух Ниамвеги. — Я спать хочу. Если мы пойдём дальше, нас подстережет Шита, Сабор или Нума, а если не они, то гомангани. Ну, пожалуйста, давай вернёмся.

— Нет, — ответил белый гигант. — Я мушимо, а мушимо положено все знать. Поэтому ночью и днём я должен следовать за врагами Орандо. Если не хочешь идти, забирайся на дерево и спи.

Дух Ниамвеги страшился сопровождать мушимо, но ещё больше боялся остаться один в незнакомом лесу, поэтому на эту тему больше не заговаривал, а мушимо продолжал путь по тёмной тропе вдоль таинственной мрачной реки.

Так они прошли мили две, как вдруг мушимо забеспокоился, увидев, что лодки остановились, а в следующую минуту он вышел на берег протоки. В неё осторожно входили лодки. Ведя им счёт, он подождал, пока последняя не вошла в медлительное течение и не исчезла под нависшей зеленью. Потом, не обнаружив тропы, перешёл на верхний ярус деревьев и двинулся вслед за лодками, ориентируясь на плеск вёсел.

Случилось так, что Старик оказался в лодке, которой командовал Боболо, и, воспользовавшись ситуацией, спросил вождя, куда его везут и зачем. Однако Боболо шёпотом велел ему молчать, чтобы никто не догадался про их знакомство.

— Там, куда тебя везут, ты будешь в безопасности. Врагам тебя не отыскать.

Больше Боболо ничего не захотел сказать.

— Друзьям тоже, — уточнил Старик, на что Боболо промолчал.

Внизу, под деревьями, которые не пропускали ни малейшего луча света, реку, словно саваном окутал кромешный мрак. Старик не мог разглядеть ни своего ближайшего соседа, ни собственной руки, поднесенной к самому лицу. Теперь гребцы вели лодку по узкой извилистой речушке, и Старику казалось едва ли не чудом что они продолжают уверенно и твёрдо двигаться к своей цели. Он спрашивал себя, что это может быть за цель. Вокруг все казалось таинственным и жутким, уже сама река была загадочной.

Непривычная молчаливость воинов лишь усиливала впечатление нереальности всего происходящего. Старику даже стало казаться, будто он находится среди душ умерших, плывущих по реке смерти, будто триста черных как смоль Харонов провожают его в ад. Мысль эта угнетала его. Старик постарался прогнать её прочь, но не сумел найти иной, более приятной для размышления. Он чувствовал, что удача навсегда отвернулась от него, чего раньше никогда не бывало.

«Остается утешаться тем, — подумал Старик, — что хуже быть не может».

Его постоянно преследовала тревожная мысль об участи девушки. Несмотря на то, что находясь в плену, он так ни разу её и не увидел, Старик понимал, что это ещё ничего не доказывает. И хотя его предположение строилось больше на интуиции, чем на здравом смысле, оно переросло в уверенность. Старик не сомневался в том, что девушку доставили в деревню незадолго до его прихода.

Он постарался логически предположить, что задумали относительно девушки дикари. Вряд ли её просто убили. Хоть он и знал, что имеет дело с каннибалами, он понимал, что убийство, если оное вообще замышлялось, было бы оформлено как эффектная церемония и сопровождалось бы танцами и оргией. Пока же такого празднества как будто не предвиделось, и Старик предположил, что незадолго до него девушку вывезли из деревни этой таинственной рекой мрака.

Старику хотелось надеяться, что догадка его оправдается, и не только из-за возможности спасти девушку от грозящей ей опасности, если это вообще удастся сделать, а из-за того, что сможет ещё раз увидеть её и прикоснуться рукой.

Разлука лишь усилила страстное желание. Одно воспоминание о красоте девушки доводило до лихорадочного исступления.

Обуреваемый сложными, противоречивыми переживаниями, Старик заметил впереди, на правом берегу реки, свет. Сперва он видел только огонь, но вскоре различил и человеческие фигуры, слабо освещённые его лучами, а позади — контуры большого здания.

Людей становилось все больше, а вместе с ними и огней. Старик увидел, что люди — прибывшие на лодках туземцы, обогнавшие лодку Боболо, а огни — факелы, принесённые людьми, выходящими из здания.

Вскоре лодка причалила, и Старика пинками вытолкали на берег. Среди воинов, прибывших по реке, расхаживали дикари в леопардовых шкурах, вышедшие из здания с факелами в руках.

Некоторые из них носили ужасающие маски.

Это были жрецы бога Леопарда.

Внезапно белого озарила догадка. Его доставили в тот самый таинственный храм людей-леопардов, о котором запуганные негры рассказывали невероятные, жуткие вещи, и который он считал скорее вымыслом, нежели реальностью. Однако реальность существования храма обрушилась на него с потрясающей очевидностью, когда, пройдя через главный вход, он оказался внутри здания.