Игорь Соловьев - Время полыни [litres]

– И что же такое вы там нашли? Очередного неблагонадежного сотрудника?

– Не ерничайте, Ямпольский. Речь о действительно серьезных вещах. Все говорит о том, что здесь, в Зоне, кто-то проводит некий эксперимент. Это либо повторение, либо дальнейшее развитие того, что уже случилось некоторое время назад, когда образовалось то, что мы называем Зоной. До сих пор мы не знаем того, что за этим стояло. Однако на этот раз с уверенностью могу сказать, что СБ уже дышит этим экспериментаторам в затылок.

– Так кто же это?

– А вот этого я вам сказать не могу. Не потому, что не доверяю. И не потому, что на этой информации стоит гриф высшей секретности. Просто, я сам до конца не могу понять мотивов и структуры данной организации. Я вообще долгое время сомневался в том, что все это дело рук людей. Я готов был поверить в пришельцев, в потусторонние силы, но человеческий фактор в появлении Зоны был для меня весьма сомнителен. До недавнего времени.

– А что такого случилось в это недавнее время?

– То, что раньше было зыбкими тенями, полунамеками, обрело реальность. Структура, прямо или косвенно ответственная за эксперимент происхождения Зоны, активизировалась. И именно поэтому я против того, чтобы сюда сейчас свалилось мировое сообщество. Будет много шуму. И главное, это вспугнет наших загадочных экспериментаторов. А ведь их активность все равно что маяк, на свет которого и идут наши сотрудники Службы безопасности.

Ямпольский долго и задумчиво смотрел на Лисовца, а потом произнес:

– Знаете, я бы хотел вас предостеречь. Как бы в охотничьем азарте вы ни упустили что-то действительно важное – тот момент, когда эксперимент войдет в неуправляемое пике, а ваши сотрудники, стремящиеся к «маяку», окажутся мотыльками, летящими в пламень паяльной лампы.

Сокольских лежал на плащ-палатке и тупо смотрел в потолок.

«Видимо, я схожу с ума. Обидно только, что здесь, в безлюдной Зоне. А может, это и к лучшему. Никто не увидит меня, пускающего пену изо рта и разговаривающего с незримыми голосами».

Почему-то вспомнился Женька – армейский сослуживец, с одного призыва. Тот провел два месяца в плену, где лишился не только четырех пальцев, но и рассудка. Парня потом освободили, договорившись с какими-то местными старейшинами, но он уже не оправился. Сергей навсегда запомнил его слова: «А в голове у меня словно радио вещает!»

Птица поднялся и подошел к окну.

«Так, а если… Если это не сон и не сумасшествие? – размышлял Сокольских. – Если это знак? – Он отпил воды из фляги и заметил, как дрожат руки. Попытался закурить, но только понапрасну сломал три сигареты. – В любом случае я ничего не теряю. Что-то действительно происходит. Все тело, вон, звенит как струна. Да оно просто кричит мне, что надо убираться отсюда! Быть может, шансы все-таки есть?»

Немного посидев с закрытыми глазами, он почувствовал, как нервозность постепенно исчезает. Пока на маленьком костерке грелась кружка с кофе, Сергей сделал несколько отжиманий. Позавтракал, собрал вещи, проверил оружие и вышел на улицу.

Солнце давно взошло и болталось в зените. Под унылыми лучами желтой звезды развалины завода казались особенно безжизненными.

«Идти на кресты» – слова племянника не давали покоя. «Что это значит? Кладбище?» Ничего похожего рядом не было. Сокольских остановился и огляделся по сторонам. Лес, руины, телеграфные столбы. Еще лес, еще столбы.

«Столбы?» Сергей поднес ладонь козырьком ко лбу и внимательно присмотрелся.

С виду это был обычный столб – вертикальная стойка, а на ней горизонтальная перекладина. Одна. Так их ставили раньше. Провода были давным-давно срезаны. Вероятно, тогда же, когда заводик отключили от энергоснабжения. Птица присмотрелся внимательнее. При определенной игре воображения столб можно было бы принять за гигантский крест. За этим столбом виднелся такой же и еще, и еще… Десятки их исчезали вдали длинной угрюмой цепочкой.

«Будем надеяться, что они ведут туда, куда мне нужно». С этой согревающей надеждой мыслью он перескочил через кучу старых, заросших крапивой кирпичей и двинулся в выбранном направлении.

Сергей уже почти миновал заводскую территорию, когда из-за стоящих в стороне домов, низко припадая мордами к земле, одна за другой показались три псины.

Птица сразу понял, что с этими тварями, внешне похожими на одичалых собак, что-то не так. Глаза у них были какие-то белесо-мутные, не живые. Псы двигались широкими петлями, тщательно нюхая густо разросшуюся пряную траву. Не дойдя до человека полсотни шагов, одна из этих странных собак вдруг остановилась и повела мордой по сторонам.

Сергей замер, животное угрожающе зарычало, дернуло губой и обнажило желтые неровные клыки, в траву упала пузырящаяся пена. Две другие собаки мгновенно подобрались, повернули морды, как локаторы, на Сокольских и медленно пошли к бывшему пограничнику.

Он расстегнул куртку, освободил плечи от рюкзака. Тот с громким шорохом упал на жесткую траву. Ближайший из зверей уловил это движение, дернув обрубком уха. Птица сделал осторожный шаг назад и в сторону. И в тот же миг к нему бросился первый пес.

Сергей уже тянул из-за пояса пистолет. Большим пальцем Сокольских сбросил флажок предохранителя вниз, прицелился в несущуюся к нему оскаленную пасть и мягко потянул спусковой крючок. Грохот выстрела набатом разнесся по могильному покою Зоны. И сразу же хлопнул следующий.

Птице не часто доводилось стрелять из ПМ. Все-таки это оружие офицеров, а не солдата срочной службы. Но тем не менее вторая девятимиллиметровая макаровская пуля вонзилась точно в цель. Динамический удар, словно смачный хук боксера-тяжеловеса, резко отбросил голову твари в сторону. Пролетев по инерции еще два метра, псина перекувырнулась и замерла навсегда.

Два оставшихся зверя, глухо рыча, атаковали с разных сторон. Сергей чуть довернул корпус в сторону левой твари и открыл беглый огонь. Бах-бах-бах-бах! – сизые пороховые облака поплыли в прохладном воздухе.

Две пули пролетели мимо, стукнувшись в кирпичную кладку далеко за спиной собаки. Но уже на третий и четвертый выстрелы собака споткнулась и кубарем покатилась в сторону. При таком темпе происходящего Птица не вел подсчет израсходованных патронов, но интуитивно чувствовал, что их осталось один или два.

Этого было, конечно, мало. И сменить магазин он просто не успевал.

Но ему повезло. Узрев гибель соратников, третий пес решил выйти из схватки. Резко изменив направление бега, собака прыжком ушла за кучу ржавых бочек, а потом длинной стрелой рванула в сторону подлеска. Эхо выстрелов еще не стихло, а зверь уже скрылся за осенними деревьями. Двигаться вдоль заросшей просеки телеграфных столбов оказалось несложно. Серые бревна с поперечными жердями торчали через каждые пятьдесят метров друг от друга. Не теряя их из виду, Сергей огибал встречавшиеся прогалины и кустарники.