Влад Непальский - Ты будешь авантюристом!

Гоблину надоело месить лицо Санчо, и он раскрыл зубатую пасть, готовясь к укусу.

В этот момент рука, сжимающая кинжал, взлетела, и старая сталь вонзилось в брюхо гоблина. Вместо того, чтобы укусить Санчо за лицо, гоблин блеванул на него своим обедом вместе с кровью.

Санчо закричал, нанося удар за ударом. Из зелёного тела летели полоски крови, гоблин истерично визжал, пока не сдох, заливая Санчо своей кровью.

— Ну как, мой друг? Поздравляю с первым убитым гоблином!

— А… А… А… — пытался что-то сказать Санчо, он от шока не мог проронить и слова. Тело гоблина по-прежнему лежало на нём, истекая кровью.

— Полагаю, что тебе нужно немного восстановить силы, — кивнул Элдри. Звезда повисла над Санчо, освещая стены пещеры. — Когда почувствуешь себя достаточно хорошо, догони меня.

Элдри шагнул в темноту и исчез.

А Санчо от пережитого шока потерял сознание.

Разбудили его жуткие визги, доносящиеся из глубины пещеры. В этот момент в самом центре логова, Элдри убил самку гоблинов.

«Мне приснился кошмар!» — подумал Санчо, приподнимая голову.

Но надежды увидеть привычную и тёплую комнатку на втором этаже не оправдались.

Внутри Санчо всё сжалось, когда он увидел лежащий на нём труп гоблина.

«Не может быть!» — он принялся ползти назад, пытаясь вылезти из-под него. Гоблин зацепился ногой за выступ пола и остался позади.

Весь в гоблинской крови и внутренностях Санчо смотрел на исколотое тело врага. Затем он перевел взгляд на окровавленный кинжал, который мёртвой хваткой сжимала его правая рука.

«Не может быть!»

Он затрясся. Всё казалось ему фантастикой. Это на самом деле? Или ему просто сниться?

Санчо не знал.

Всё тело промокло от крови. Одежда казалась неприятной и липкой. От неё исходил мерзкий запах гоблинской утробы. Её хотелось снять и бросить в пещере, чтобы смыть с себя эту мерзость.

«Не может быть!»

Не верилось ему.

— Я убил гоблина!

Сказал он вслух.

Будто не веря в себя, он продолжал смотреть на труп. Ведь он никогда не мог убить гоблина, даже в своих снах. Они появлялись там, и когда это происходило, он становился слабым и безвольным. Ноги Санчо тяжелели, прирастали к земле. Каждый шаг давался с ужасным трудом. Он становился беспомощным. Его тело отказывалось ему подчиняться. Оно становилось чужим, не родным, будто это было не его тело, а просто кукла, в которой ожил его разум. Даже ум отступал перед ужасом этих тварей, приходящих к нему в кошмарах. Когда он бредил, когда он болел, они всегда окружали его. Они жалили его. Он слышал их крики. Ему виделось, что он связанный валяется в их пещере.

Но теперь он в пещере на самом деле, и убитым лежит не он — а гоблин.

Санчо посмотрел на него и увидел, что на шее гоблина висит кожаный мешочек. Он вспомнил про то, что гоблины любят собирать ценности и подполз к нему. Стянув мешочек через голову монстра, он растянул веревку и удивился. Внутри лежала одна серебряная и несколько медных монет.

Вот так дела!

Значит, он победил гоблина! Он забрал трофеи!

Он авантюрист!

На радостях ему стало лучше. Даже пещера казалось уже не такой страшной.

Вскоре из темноты появился Элдри. Он держал пару десятков таких мешочков разной степени наполненности на шнурках и шкатулку.

— Гоблины мертвы, мой друг, — улыбнулся Элдри. — Тебе придётся нести трофеи домой, потому что мне нужно взять ещё кое-что. И он поставил шкатулку на землю рядом с мешками гоблинов и пошёл в темноту.

Через минуту он вышел оттуда, неся двух оцепеневших гоблинов под мышками.

— А это ещё что?

Санчо к этому времени уже поднялся, спрятал кинжал в ножны и держал шкатулку и мешочки в руках.

— Это для следующего задания, — усмехнулся Элдри. — Пошли домой.

— Что с ними? — посмотрел на них Санчо. — Они живые?

— Да, — кивнул аристократичный брюнет.

Пустая пещера осталась за спиной, и шепчущийся лес теперь казался не таким страшным, не смотря на то, что там стало темно.

Авантюристы шли по лесу, и Санчо следовал за мастером по пятам.

«Неужели я выжил! Я думал, что умру! Гоблин! Этот гоблин! Элдри специально пропустил его. Ему нельзя доверять. Он бы мог не ждать, пока тот расквасит мне лицо, а убить его сразу. Но нет! Он так меня убьёт!»

Чем дальше они шли от пещеры, тем сильнее болело лицо, на котором наставил синяков гоблин.

«Моё бедное лицо. Если бы бабушка увидела меня таким, она была бы в шоке. Завтра воскресенье, мы бы опять всей семьёй пили чай, а потом сходили бы в театр. Как было бы хорошо. Я бы жил прекрасной и спокойной жизнью, никогда не вспоминая о гоблинах.

О том, что они существуют. Эх, если бы не чертовка Джульетта, сейчас я бы нежился в своей тёплой кроватке после баньки. На тумбочке бы стоял стакан горячего молока с мёдом, а в тарелке лежало бы свежее печенье.

Было бы так хорошо!

А что теперь?

Моё бедное лицо болит. И даже та серебряная монета, что я нашёл у гоблина, уже не радует! Да и моя доля, которая вложена в эти мешочки — тоже».

Уже темнело, и в лесу наступила полноценная ночь.

Лили постучалась в деревенский дом. Обычное бедное хозяйство. Семья, каких сотни тысяч по всему королевству.

Девушка сама выросла в похожей деревне. Дом у них был побольше, с нормальным хозяйством, была полоска земли, которую обрабатывал отец и старший сын. До двенадцати лет она была уверенна, что её ждёт такая же жизнь, как её матери, что лет в пятнадцать её выдадут замуж, и начнётся вся та семейная волокита, о которой она мечтала, когда была маленькой.

Но однажды ей подарили щенка. Она любила его, и Тофик отвечал ей взаимностью. Но счастье продлилось недолго — щенка укусила змея, забравшаяся во время дождей в сарай. Он умер.

Лилия долго плакала над его телом.

— Кончай плакать, — бросил ей отец, возвращаясь с поля.

Она ничего не ответила. Всё, ещё мгновение, и маленькое тело этого существа будет погребено под землёй. Она не может допустить это!

Нет!

Лили положила на остывающее тело грязные руки, и к её удивлению из них полился слабый свет. Через мгновение Тофик ожил, и радостно залаял, приветствуя хозяйку.

Лилия даже не подозревала, что её жизнь уже изменилась. Через неделю приехали жрецы, наслышанные о её даре и, запалив кошель с золотом её отцу, забрали её на учёбу в храм.

Тогда она впервые увидела храм изнутри. Белые мантии с золотыми птицами, вышитыми на спине. Если птица с хвостом из трёх перьев оканчивавшихся ромбами сидела на суку, значит жрец был их храма Жизни, если парила в небе — Смерти. Но храмы разочаровали маленькую девочку. Священный трепет, который она чувствовала при входе туда всю сознательную жизнь, испарился уже через неделю. Храм поблек, и величие богов — тоже.