Николай Андреев - Дорога в Лефер

Мужчины же были одеты богаче. Один щеголял в тёмном суконном камзоле с очень высоким воротником, в котором с трудом можно было повернуть шею. От этого владелец казался надувшимся, то ли от важности, то ли от недостатка воздуха. Второй же был облачён в рубаху с коротким рукавом и просторные брюки, подпоясанные толстым кожаным ремнём с медной продолговатой бляхой. Этот последний носил также усы, длинные, похожие на тараканьи, тогда как обладатель камзола был гладко выбрит.

— Ну здравствуй, парень, — к Ричарду обратился тот усач. — Давай знакомиться?

— Давай… те, — слабым голосом ответил Магус.

Собственным голос показался ему чужим и незнакомым. Что-то в нём изменилось. Но что именно? Ричард не мог сказать вот так, сразу, что же — но изменения чувствовались.

— Меня зовут Ричард.

— А меня — Олаф, — усач подмигнул. — Будем знакомы!

Он протянул руку. Ричард сперва долго всматривался в широкую мозолистую ладонь. Этот человек не был похож на пахаря, так откуда же мозоли? И на кузнеца тем более, а всё же мозоли у него были почти как у Питера. Тот подковывал коней, выковывал из болванок серпы и топорища. А порой мастерил всякие забавные вещи, которые раздаривал детворе. Та его любила до умопомрачения и повсюду сновала за кузнецом. Но они…

Рука Магуса дрогнула, а в глазах застыло такое выражение, что даже усач заволновался.

— Да ты, Ричард, побывал в той ещё передряге. Эх… Ты, видимо, из Нижнего Фера?

Да, именно так называли… Точно, что — называли… Город… Его родной город…

— Оттуда. Только его больше нет. Сгорел дотла. Сожгли, — выдавил из себя Ричард.

— Понятно, — протянул усач. — Ладно. А меня зовут Олафом Бесшабашным, а этого важничающего господина Рудольфом Дельбрюком. Он у нас, как бы тебе сказать…

— Маг, занимаюсь частной практикой вот уже семнадцать лет.

Это казалось невозможным — но Рудольф каким-то чудесным образом сумел кивнуть, и пышный воротник не помешал ему в этом. Вот что значит маг, всё может! Маг!!!

— Судя по выражению Вашего лица, молодой человек, Вы несколько удивлены моим здесь появлением, — спокойно заметил Рудольф, когда Ричард вжался в кровать. — Ничего странного. Обычный медицинский осмотр выявил Ваши способности. Я всегда присутствую на них, и благодаря моей помощи…

Рудольф поймал насмешливый взгляд Олафа, покачал головой, взведя очи горе, и перешёл к делу.

— И вот Вы, молодой человек, оказались в моём доме.

— Тем более идти тебе всё равно некуда было, да и в таком состоянии — куда ж ты пойдёшь? — заметил Олаф. — Вот и перенесли сюда.

— Лейтенант Олаф верно отразил суть дела. Мне не хотелось бы оставлять в беде моего собрата по таланту. Конечно, у Вас, молодой человек, ещё всё только впереди. Мало кто сравнится… — и вновь Рудольф поймал на себе самый что ни на есть «серьёзный» взгляд Олафа, отчего ему пришлось оборвать себя на полуслове. — Если хотите, можете остаться здесь и поступить ко мне в подмастерья. А если нет — то как только Вашей жизни ничего не будет угрожать, я с миром отпущу Вас отсюда. Сможете заняться чем угодно. Хоть мир покорять, хоть принцесс спасать, хоть пшеницу растить. Вам решать. Это Ваша жизнь, молодой человек.

— Жизнь, мэтр, — Ричард помнил, что именно так стоит обращаться к магам. — Жизнь, мэтр?

И было в этом взгляде что-то такое, что заставил отшатнуться даже невозмутимого Рудольфа.

— Может ли быть жизнь после смерти? Не своей, а всех, кого ты любил?.. А что, если я не хочу жить так?

— Значит, тебе придётся жить, парень, — всплеснул руками Олаф.

Даже усы его вздыбились!

— Но зачем?.. — Ричард подался вперёд, с надеждой глядя на Бесшабашаного.

— Э… — Олаф поник. — Я не знаю, парень…

Весь остаток дня Ричард кулем лежал на соломе, прижавшись спиною к ящику. Он брал в руки то одну, то другую книгу из мешка, открывал наугад, пытался прочесть строчку-другую, а потом вновь закрывал, не в силах сосредоточиться. Словом, Магус являл собою не лучшее зрелище.

То же самое можно было бы сказать о Рагмаре. Он сидел, свесив ноги с повозки и вглядываясь вдаль, на полдень. Там осталось его племя. Только кому он там нужен? Народ его стал совсем не тем. Вот и набег на поселение те зеленокожие совершили, судя по рассказам выживших, из баловства. Брать у бедняков было нечего, а потому орки веселились, издеваясь над крестьянами. То, что осталось от старосты деревни, показали Олафу — и у того надолго пропало желание общаться. Он молча правил повозкой, которую тяжеловозы везли в северные края. Да, где-то там их ждёт выполненное задание и горы… Ну ладно, целые кошели золота! К нему снова начнут стекаться бойцы. А то известное ли дело — просить полгода без единого желающего записаться в отряд. В его, Счастливчика Олафа, отряд!

А ведь прежде! Эх, да что там… Нынче он и такому странному заданию был рад. Его наняли извозчиком! Ха! Ну и пусть! Оставалось утешать себя тем, что впереди маячила возможность подраться от души. Вот это Олаф любил. Но так, не до смерти. Главное — живым выйти из боя.

Везучий наслаждался видом, открывавшимся ему с козел. А посмотреть было на что. Вот повозка въехала на холм, и с его вершины можно было полюбоваться рекой Фер. Здесь было её устье, или, как говорили в Лефер, Широчка.

Да-да, именно Широчка. Говорят, это имя она получила от какой-то старухи, которая потеряла здесь своего сына. Он дрался с драконом, кои, если верить легендам, во множестве водились в здешних краях. Дракон драл когтями и палил огнём героя, но тот, изнемогая от жара и истекая кровью, всё же сдавил глотку дракону и выдавил его сперва к берегу, а позже навалился всем телом и потопил его. Змей обнял лапами человека, и оба они захлебнулись в спокойных водах Фера. Люди целый день искали его, пытались баграми нащупать тело змея или героя, ныряли, силясь разглядеть что-то в донном иле. Даже на рассвете его героя искали его друзья, но так и не сумели найти.

А мать убило горе: она ходила вдоль берега Фера, повторяя «Сыночка». В самые далёкие уголки речной долины эхо доносило «Широчка» — вот отсюда и пошло прозвание устье реки.

И впрямь, река здесь даже издали выглядела устрашающей и бездонной! Хоть воды она несла медленно что спящий носильщик, и редки здесь были не то что «барашки» — даже волны, но вода имел здесь цвет старых лопухов. Если бы кто захотел зайти в воду, то вряд ли бы смог сделать это так легко: ноги утопали в жиже, жирной, очень жирной земле. Зазевайся, постой на месте с полчаса — и голова твоя погрузится в жижу, это точно!

Ил этот озолотил Лефер. Земледельцы разбрасывали речную грязь на полях и промеж деревьев в садах, и черневшая от него земля давала обильные урожаи, которые больше никто не мог похвастаться. Сосед Лефера, портовый Марорин, за последние полвека трижды собирал огромные армии, чтобы отвоевать Широчку.