Николай Андреев - Дорога в Лефер

И столько горечи было в его голосе, что даже Ричард бросил многозначительный взгляд на орка. И было что-то в этом взгляде… Может быть, понимание? Может быть, Магус наконец-то нашёл кого-то, кто может его понять? Так и хотелось сказать: нашёл человека. Но, ирония судьбы, то был совсем не человек.

А потом стало совсем не до взглядов. Тишина — вот что ударило по отряду. И лишь после пришло движение: покров густого воздуха принялся сжиматься, выдавливая наёмников к лесу.

— Туда нельзя, — бесцветно произнёс Ричард.

Он отложил мешок с книгами в сторону. Это значило, что действительно настало трудное время. Олаф даже сглотнул от волнения: на его памяти Магус всего лишь пять или шесть раз выпускал книги из рук. И это отнюдь не был сон или, скажем. Купание. Везучий втайне мечтал, чтобы Ричард никогда больше не расставался с книгами: это был верный знак того, что всё нормально. А сейчас план летел в тартарары, и потому Олафа это бесило.

— Да что же происходит! — воскликнул он, когда «щит» оказался всего лишь в двадцати-тридцати шагах от телеги. — Но, родимые! Выручай!

Ехать можно было только в лес. Лишь бы телега проскочила меж деревьями! Олаф быстро оглядел бор: впереди виднелась прогалина, точь-в-точь чтобы проехать телеге. Везучий готов был поклясться, что ещё мгновение назад её здесь не было. Странно, очень странно, но…

Волна густого воздуха, искрясь и пестрея в лучах закатного солнца, надвигалась на наёмников. Рагмар кричал и делал руками немыслимые движения, пытаясь заклясть духов воздуха. Кричал он на орочьем, но суля по интонации, духам приходилось краснеть от загибов и оборотов Рагмара.

Магус вперил взгляд свой в наступавшую на них стену, выставил вперёд руки… Он был неподвижен, но по лицу его заструился пот, а на лбу вздулись от напряжения жилы. Сейчас он перестал быть похож на себя, и можно было разглядеть в Магусе… человека! Да-да, человека с его слабостями и страхами. Пал занавес защиты от мира, и Ричард снова оказался один на один в поединке с миром…

Теперь Ричард знал много, очень много. Маги — это те, кто хочет изменить мир. Талант их пробуждается в то самое мгновение, когда действительность обрушивается на их голову и бьёт, бьёт, бьёт! Когда тьма стучится в душу, когда небо падает на тебя, когда кровь стучит в сердце, а жизнь звенит натянутой струной — только тогда суждено родиться магу.

— Но есть у нас и небольшой недостаток… — загадочным голосом сказал Рудольф Дельбрюк и замолчал. — У каждого из нас… Нам приходится бороться с миром, чтобы он не поглотил нас. Маг способ изменить мир, но и он способен изменить мага. И каждый день, каждую минуту, каждый наш вздох мы боремся: мы победим — или нас победят? Кто — кого?

Рудольф сложил пальцы в замок и замолчал. Лекция закончилась, подмастерья разошлись по комнатам в тягостном молчании. А Ричард…

А Ричард слушал стоны и крики умирающих родных, и звуки это терзали свистящим бичом его сердце. Магус свернулся калачиком, закрыв уши руками, но оттого звуки стали ещё громче. Мир наступал на него. И в эту минуту, как и в каждую другую, ему предстояло сражаться! Сражаться! И ещё раз сражаться — чтобы не потерять себя. Потому что…

— Потому что нет никого страшнее, чем подчинившийся миру маг. Хэвенхэлл бьёт каждого, кто осмелится изменять реальность. К самым сильным магам приходит Палач, и они исчезают. Те же, кто послабее, будут наказаны иначе: мир будет атаковать их постоянно, сводя с ума, ударяя по ним теми же изменениями, которые они внесли в реальность. И от вас, мои ученики, только от вас будет зависеть, кто — кого. Я не буду спрашивать, готовы ли вы к борьбе. Маг, в котором пробудился талант, вынужден будет сражаться. А потому необходима постоянная концентрация. Иначе…

Рудольф многозначительно замолчал, взглянув в окно. Лекция шла на первом этаже, а потом улица была прекрасно видна. И все смотрели — смотрели молча (ученики! юноши! молча!) на привалившегося к стене дома напротив нищего. Тот дрожал всем телом, а руки и голова двигались в бешеном темпе. Блаженный…

— Вам будет ещё хуже, если вы не сможете победить. Я буду учить вас не только победе над миром. Я научу вас борьбе за свою душу. И пусть боги дадут вам силы сражаться до самого конца!..

И Ричард сражался. Всё тело его будто радужным саваном обволокло. Волосы его вздыбились, из глаз текли слёзы, но Ричард продолжался сражаться. Он опустился на колени, щёки его впали от напряжения и истощения, глаза опухли и покраснели.

Но он сражался.

И вот уже стена воздуха подёрнулась дымкой, замерев…

И вот уже Рагмар вытащил топор из земли, чтобы вознести его к небесам и возблагодарить духов Верхнего мира…

И вот уже Олаф готов был пообещать Ричарду целую телегу книг…

Как сотканная из воздуха завеса ударила по Магусу, отбросив его к самой телеге. Нет, точнее, не ударила: она просто повернула воздушный поток, отразила ветер… Ричард не успел сообразить, что происходит, и оттого ему пришлось пролететь шагов десять, сорванный с телеги и ударившийся о пенёк. Огромная сила удара заставила Магуса сжаться и прогнала воздух из его лёгких, заставив по-рыбьи хлопать губами, бессильно желая хотя бы кончиком языка схватить жизнь…

Рагмар бросился было к Ричарду — но его обогнал Олаф. Его будто бы бешенство охватило, так быстро он оказался подле Магуса. Тот наконец-то сделал глубокий вдох. Воздух рывками проникал в его лёгкие, заставляя содрогаться всем телом. Но едва дыхание жизни вновь коснулось его губ, как Ричард поднялся с места. Пошатываясь, превозмогая боль, он встал во весь рост и простёр руки вперёд.

Не было ветра — но волосы его развевались от дуновений, существовавших за пределами человеческих чувств. Только маг, стоящий на грани между мирами, способен их ощутить.

Он улыбнулся. Грустно улыбнулся, со смыслом. Так улыбаются, глядя в лицо старым знакомым. Так улыбаются, уходя навсегда. Так улыбаются, когда собираются умирать.

Стоны и крики… Горящий дом… Он не хотел жить, он не хотел существовать.

Он улыбался. Он знал, что « щит» уничтожит их, едва прикоснётся. Густой, кисельный воздух обнимет человека и превратит в пыль. Даже маги не в силах противостоять такому заклинанию. Во всяком случае, не все.

Заклинания… Надо бороться с миром…

Он улыбался, зная, что его ожидает. Он уже умирал, не раз и не два. Он умирал каждый день, каждый час, каждое мгновение. Он умирал и рождался снова, только бы не поддаться миру.

Надо существовать… Но зачем?

Он улыбался. Он знал, чьё это заклинание.

И тогда он воскликнул.

— Остановись! Мы идём к тебе! Я принимаю твоё приглашение.