Александр Афанасьев - Тьма под солнцем [litres]

– Хайль – поприветствовал он друга и соратника фашистским приветствием. Это тоже было модно – вызов обществу. В школе так не здоровались – не миновать проработки у директора, если увидят.

– Хайль. Чо красный?

– Ништяк. Батя шарманку завел, едва вырвался. А у тебя – чо?

– Да ничо. Двинули.

– Двинули.

По улице они пошли уже вместе – что было намного безопаснее, чем одному. Грозовые тучи копились, они уже висели темным облаком над школой – и они это чувствовали.

– У Арзо старшак откинулся [36] Старший брат или отец освободился из мест заключения. , – сообщил новость Петька, – вчера куролесили.

– Теперь хлебнем.

– Точняк. Арзо и так сорванный был, а щас вообще оборзеет.

Петро шмыгнул носом и заключил

– Не знаю, как ты, старшой, а по мне – ждать нечего. Надо оборотку давать.

– Они нам пока ничего не сделали.

– Как ничего?! А Косаря отметелили – трое на одного! А твою телу по углам мацают!

От хлесткого бокового Петро уклонился, вошел в клинч со своим другом. Михаил, красный от злости, поддал ему коленом – раз, другой

– Хорош, хорош! Хорош! Брат, ты чего?! Ну не держи зла, сдуру сказал.

– Базар фильтруй!

– Хорош!

Треснула, поползла под пальцами ткань.

– Козел!!! – взвыл Петро

Михаил отпустил Петро, шагнул в сторону.

– Не, ну ты чо – а? Ты же мне куртку порвал!

– Базар фильтруй! – повторил Михаил – еще раз услышу…

– Все, хорош. Ни слова. А мне чо теперь – домой?

– Разденешься и все в школке.

– Разденешься и все… – передразнил Петро – мне дома всыплют за то, что порвал, будь здоров. А только ты…

– Что – приостановился, сбился с шага Михаил.

– Вчера сеструха моя базарила. Видела, как Арзо и Якуб, шестерка его – твою Наташку на первом этаже под лестницей зажали. Я честно говорю, не бесись ты!

– У сеструхи твоей язык без костей.

– Как знаешь. Но я все же дал бы оборотку.

У школы уже гремела музыка, было слышно даже с улицы. По завешанным сетками окнам спортзала – метались разноцветные блики – врубили и цветомузыку.

Тогда милиционеров на входе не было, они прошли в свой класс, разделись. Танцевали на первом этаже и в актовом зале.

В зале – он увидел и Арзо и Наташку. Арзо лапал какую-то девчонку, новенькую, из русских и было видно, что ему это нравится и ей – тоже. Наташа танцевала со своей подружкой Раисой по прозвищу Галка – у нее был длинный нос и несдержанный язык. Галке нельзя было говорить ничего тайного – разболтает сразу.

Несколько минут потолкавшись в народе, он, наконец-то, решил приблизиться к предмету своего обожания. Как раз заиграл Модерн Токинг – мелодичная вещь.

– Потанцуем? Наташ!

– Уйди.

Он попытался ее перехватить – но получил в ответ лишь толчок. В этот момент он понял, что многие смотрят на него.

– Уйди! Видеть тебя не могу!

Он протолкался к стене, с размаху ударил по ней кулаком. Боль немного привела в чувство.

– Что, получил, русский?! – маленький, темный, похожий на хорька Леча оказался тут как тут, рядом. Над ним издевались с первого класса – и злобы в ответ он накопил достаточно. В чеченской группе он работал провокатором – шел впереди, лез на рожон, получал легонько по физиономии – грешно бить убогого – но это было основанием уже для вмешательства основных сил группировки. Так и начинались драки.

Уходить Михаил не собирался. Он не знал, за что заслужил такое к себе отношение и не собирался сдаваться.

Ему удалось подловить ее на втором этаже, когда к концу шла же «Вторая часть Мерлезонского балета». Она пошла в туалет… пацану в женский туалет заходить было очень позорно, но он подстерег ее у выхода, перехватил руки. Прижал к стене.

– Уйди!

– Скажи за что – уйду.

Девчонка попыталась пнуть его в пах – но получилось у нее это плохо.

– Скажи, за что – уйду.

– А сам не понимаешь?!

– Нет.

Он искренне не понимал. Не мог понять.

– Из-за тебя – все!

– Что – все?!

Глаза у Наташки были красные. Было в них и что-то такое, чего в них раньше никогда не было – затравленность и страх.

– Что – из-за меня?

Наташка начала плакать. Не так как обычно плачут, с всхлипываниями, с какими – то словами. Просто – вдруг слезы покатились у нее из глаз, все сильнее и сильнее.

– Уйди. Ну пожалуйста…

– Что он тебе сделал… – начал понимать Михаил – что он тебе сделал, ну?!

– Эй, русский!

Михаил резко развернулся. Так и есть – Арзо, Якуб и еще один – Адам, боксер.

– Меня спроси – лениво спросил Арзо – ты эту б…ь зачем спрашиваешь? Мужчина должен мужчину спрашивать.

Михаил спокойно улыбнулся. Та самая пружина, щемящая духу пружина злобы и ненависти – начала закручиваться все сильнее и сильнее.

– Сейчас спрошу…

Он сделал шаг вперед, потом еще шаг, начал снимать свою модную джинсовую куртку. Якуб и Адам отодвинулись в сторону, давая свободу своему вожаку для драки один на один. Арзо был тяжелее килограммов на десять и старше на два с половиной года – из-за второгодничества. Но Михаил был русским…

Он снял куртку – якобы для того, чтобы сбросить с плеч ненужное, мешающее свободно двигаться перед дракой – и Арзо не увидел в этом ничего опасного для себя. И напрасно – моментально перехватив куртку в одну руку, Михаил резким движением хлестанул ей Арзо. Лежащая в кармане гантель с костяным стуком врезалась в голову врага…

Левой – он успел серьезно достать Якуба, настолько серьезно, что тот полетел с ног. Развернулся к Адаму, замахиваясь курткой – но Адам, уже вполне профессионально боксирующий – успел первым. Последнее, что он помнил, лежа на полу – это топот множества ног и серебристый звон разбитого стекла…

– Фамилия.

– Клевцов.

– Имя – отчество.

– Михаил Юрьевич

– Год рождения.

– Семьдесят третий.

– Место рождения?

– Грозный…

В больницу его отвезти не дали – привезли сюда, в Грозненское ГУВД – хотя потом врачи установят у него легкое сотрясение мозга и мелкие порезы от стекла. Ему было пятнадцать лет – и его допрашивали как взрослого, без родителей, без педагога. Когда занюханный бобик остановился у здания ГУВД – и их восьмерых выгрузили из него – несколько милиционеров, которым видимо было нечего делать – погнали их в пердельник, избивая. Его ударили дубинкой и несколько раз – руками и ногами. Били всерьез.

Все восемь задержанных – были русскими. Чеченцев – кого отправили в больницу, кого отпустили домой с наказом завтра явиться в РОВД. Школе был нанесен серьезный ущерб – выбили стекла, разломали мебель – дрались обломками мебели, бросали друг в друга цветочные горшки. Разгромили оказавшийся рядом кабинет физики. Учителю труда, который попытался остановить драку – он был единственным мужчиной, оказавшимся в тот день и час в школе – пробили голову и он лежал в больнице. Еще одну, прибежавшую учительницу, которая жила напротив школы – спустили с лестницы и чуть не затоптали. Подожгли шторы в одном из кабинетов, хорошо, что не занялось. По тому крылу второго этажа, в котором дрались – как Мамай прошел.