Александр Афанасьев - Тьма под солнцем [litres]

Справка, в которой подводился краткий итог жизни «изъятого» на сей момент – сообщала скупые факты, но не говорила самого главного. Она не рассказывала о том, как в общем то обычный сельский парень, который в другой жизни стал бы комбайнером или токарем в местной МТС – стал бандитом. Вот так – прямо взял и стал? Она не рассказывала – как в детстве этот пацан и другие чеченские пацаны – читали в учебниках родного языка о том, что надо убивать русских [40] Это не выдумки. О наличии таких учебников свидетельствует в частности Михаил Полторанин. В семидесятые и восьмидесятые, пока весь советский народ крепил интернациональное братство народов – чеченский народ готовился к гражданской войне. . Она не рассказывала о том, как отцы выводили сыновей в глухие ущелья и учили их устраивать засады – а через несколько дней эти же отцы шли на первомайской демонстрации или драли глотку на партсобраниях. Она не рассказывала о том, как в восемьдесят девятом году к советскому генералу Дудаеву, вполне даже лояльному – пришла женщина из Межрегиональной депутатской группы, одновременно – осведомитель MI-6 – и предложила ему поехать себе на родину и поднять вооруженный сепаратистский мятеж. Она не рассказывала о том, как в конце девяносто первого русские и никем еще не воспринимаемые всерьез чеченские власти – заключили соглашение, по которому чеченцы устроили для некоторых русских чиновников «черную дыру» – регион, в котором пропадает все, что туда было направлено: деньги, оружие, материальные ценности, составы с товарами, люди. Нашумевшее дело с чеченскими авизовками – вы думаете, что это горные джигиты с восемью классами образования придумали, как обмануть банковскую систему и получить миллиарды? Ой, не смешите мои тапочки. Придумали это все люди, которые годами и десятилетиями работали в советской банковской системе и знали, как она работает и как ее можно обмануть. А Чечня тут только для того, что надо было скрыть концы и скрыть их там, куда никто не поедет искать. Вот и отстегнули потом в твердой сумме… говорят, Дудаев потом долго матерился и сделал выводы… начал не брать за крышу, а падать в долю. А русские чиновники посчитали – посчитали, да и решили, что чем платить – проще грохнуть. Вот и началась – первая чеченская…

Теперь ее надо было прекращать.

Иса Гурдаев спустился вниз, прошел по сырому, темному коридору к камерам – где содержится пленный, можно было узнать, лишь бросив взгляд – два солдата стояли возле этой камеры с орудиями своего труда – резиновыми сельскохозяйственными шлангами, удар которым очень болезненный, но не калечит и не ломает кости. Стояли, готовые работать. Один из солдат – отодвинул засов и Гурдаев вошел в камеру…

– Салам алейкум, Асланчик… – сказал он – гдукхаш мука ду [41] Как дела (чеченск.) ?

– Говори по-русски, на языке своих хозяев, псина… – сказал лежащий на груде старой соломы в углу бандит. До сих пор – его никто и пальцем не тронул.

– Псина… – Гурдаев прошелся по камере, три шага до стены, три обратно – а если даже и так. Я и есть пес, волком мне не стать, признаю. Пес-волкодав. Скажи – ты бы стал пасти стадо, принадлежащее твоему отцу без собаки?

Бандит ничего не ответил.

– Вот скажи. Аслан – ты то зачем на это пошел. Ты же в авторитете был. Ломом подпоясанный. Разве воры – в политику лезут?

– Я больше не вор.

Гурдаев с ноги сбился

– Повтори.

– Я больше не вор…

Небольшой диктофон в кармане – прилежно мотал пленку. Того, что сказал Аслан – было достаточно, чтобы на любой зоне его опустили.

– А кто ты есть?

– Аллах Акбар – коротко и исчерпывающе ответил чеченец

– Верующий, значит. А зачем ты людей в Грозном грабил? Разве Аллах не запрещает брать чужое, а?

– То были не люди.

– Интересно… а кто?

– Неверные. Жизнь неверного разрешена и все его имущество разрешено. Я не взял ничего из того, что Аллах запрещает брать…

– А как же твои сокамерники? Те, кто с Лабазановым.

– Они идут против Аллаха! Кара Аллаха настигнет их.

– В лицо им скажешь? Что же ты их за глаза то опускаешь? А еще правильным отрицалой считался, в СИЗО хату держал.

– Фуфло все это! – выкрикнул бывший вор – нет Бога кроме Аллаха!

Если бы это не было так жутко, возможно, это было бы даже смешно.

– Значит, ты у нас теперь правоверный гоп-стопник, так?

Чеченец тяжело вздохнул.

– Встретились бы мы на воле, мусор…

Бывший мент хлопнул в ладоши.

– Не вопрос, Асланчик. Вставай.

Бывший грабитель, успевший намотать одиннадцать лет тюремного стажа – не пошевелился и мент поддел его ногой.

– Вставай, вставай… Выметайся отсюда. Освобождай жилплощадь!

Бывший бандит неловко встал.

– Пошел к двери!

– В спину стрелять хочешь, да? Стреляй в лицо, мусор!

Мент рассмеялся – искренне и оскорбительно для Аслана

– На… ты мне нужен. Я думал, ты правильный отрицала, ломом подпоясанный, а ты… Давай, давай, пшел отсюда! Пшел!

Вор, немного помявшись, покинул свое временное пристанище. Солдаты – молча смотрели на него.

– Давай к лестнице! Шевелись! Пошел!

Они прошли лестницу, потом – одну за другой две двери. Вышли во дворик.

– Ну, что встал! Давай, двигай отсюда! То, что ты за вора отрекся – это, конечно, вся братва узнает, благо прогоны твои гнилые в их адрес я записал. Но теперь же теперь до них пофигу, ты же теперь при делах, так? Пшел отсюда!

Бывший вор заскрипел зубами – он был недалекого ума и только теперь, когда свобода была перед ним, совсем рядом, только шагни – он понял, в какую ловушку он сам себя загнал. Если он пропал на несколько дней, а потом появился – сразу подумают, что его схватило ФСБ, а потом отпустило. Если его никто не был, не выбили ему зубы – значит, он всех сдал, согласился стучать. Или – уже давно стучит. А наказание за это – только одно. Если же он попытается уйти на зону и спрятаться там – рано или поздно этот мусор козырнет своей проклятой кассетой, где записано, как козырный фраер Бесила отрекается от воровских понятий и парафинит братву. Минимум, что за это полагается – опустят, загонят под шконку, сделают женщиной…

– Ы-ы-ы-ы…

С полувсхлипом, полувизгом бывший вор и нынешний боевик Бесила бросился на мента – но тот с обидной легкостью отбросил его в сторону. Щелкнула челюсть…

– Бесила, Бесила…

Бывший майор грозненского уголовного розыска присел на корточки рядом с тяжело приходящим в себя блатным.

– Раз выбрал масть, так и не меняй ее – наставительно сказал он – иначе ты парашник и никто более. Теперь быстро – где пахан?

– Какой… пахан?

– Дударик, пахан ваш! Это ты ему дела с эстонскими рублями устраивал, так? Колись, с. а, глаз высосу!