Рост Толбери - Неживой [СИ]

— Спасибо Вам от сердца! — поблагодарил Золтан дородную улыбающуюся женщину за подарки.

— Будь как дома, сынок, ты наш гость дорогой. Наш дом — твой дом, — разулыбалась она.

Делать было нечего, даже вопрос охраны телеги не стоял — ни один из местных не посмотрел в эту сторону вороватым взглядом, который точно знал Золтан. Даже дети не проявили к нему интереса, предпочтя бегать за его странными хозяевами, которых почему-то не страшились. Видимо и не встречали никогда дурных людей.

Они к слову так и не вернулись и по их повадкам при везде в Кристалинку, Золтан понял — они тут надолго и торопиться не будут. Совсем измаявшись от жары и безделья, Золтан бросил телегу, предварительно захватив с собой воды и провианта. Он надеялся найти озерцо или речушку, скинуть с себя пыльную одежду, постираться и сигануть с разбегу в воду.

Почти до сумерек он бродил по извилистым тропам между бесконечных полей и редких лесков, но так и ничего не нашёл. Расстроившись, он побрёл назад и вдалеке увидел знакомую чернявую шафку, деловито семенящую куда-то от деревни.

Чуйка внутри у Золтана пару раз перевернулась, пощекаталась, и он пошёл за собакой. Буквально в метрах двухстах от последнего дома в деревне, мимо которого он во время своих поисков проходил мимо раза три, он обнаружил хитрую моську собаки наполовину погружённой в небольшенький, но норовистый ручеёк.

Было уже темно, сверчки запели, в домах зажглись свечи и лучины, а Золтан стянул с себя одежду и, оставшись в чём мать родила, полоскал её и себя заодно в ручье, тихонько напевая озорную песенку.

— Так-то банька у нас есть, барин, — от голоса внезапно раздавшегося в ночи Золтан чуть не упал на задницу.

Сердце его йокнуло от испуга, но спустя мгновенье совсем не успокоилось, а забилось ещё быстрее. Голос принадлежал девушке красоты настолько редкой, что Золтан потерял дар речи. Невысокая, с осиной талией, полной грудью, круглыми бёдрами, тонкими ручками и шеей, налитыми губами, большущими глазами и лоснящимися чёрными волосами почти до земли, почему-то не заплетёнными в косу.

Девушка улыбалась уголками губ, стеснительно клонила очи к земле, но украдкой поглядывала на Золтана, залившегося краской.

— Ты, наверное, барин издалека приехал? — её голос пьянил сильнее самого крепкого портового эля. — Много чего на свете видел?..

— Д-д-да, — заикаясь ответил Золтан и наконец догадался прикрыться.

— А наша деревня тут вот уж десятый век стоит. Ничего не меняется.

— Да! — почти выкрикнул багровый от стыда Золтан, попытался зашвырнуть себя в намокшие штаны, но они оказались сильнее и натянулись только до бедёр. Незнакомка хихикнула, наблюдая за мерцающим при свете луны задом Золтана, его тихой руганью и нервной борьбой.

— Негоже, барин, в ручье мыться, когда банька натоплена. Не звери ж мы, люди. Пойдём-ка я тебя провожу. Посидим с тобой, горилки выпьем, расскажешь мне, какие там страны видел. Одна я. Без мужа. Не бойся, недалеко дом.

Стиснув зубы и обнажив мышцы Золтан всё таки победил свои портки и, сгорая от стыда, встал. Девушка смотрела на него, тепло улыбалась, глаза её горели.

В тех делах Золтан был не силён. Но тут и дурак бы понял всё. Золтан собрался. Подумал. Решился. Ну какой подвох может быть от селянки? Всё женщины на иностранцев падки, это он давно приметил. А тут она всех мужиков, наверное, с детства-то и перевидала, деревня маленькая.

Кивнул Золтан, да пошёл за ней.

Перед домом они остановились. Из трубы шёл дым, на улице стоял накрытый стол, кошка при его приближении зашипела и бросилась прочь.

— Ты, барин, заходи не стесняйся. Через сени пройдешь, а там и баньку увидишь.

Золтан открыл дверь, зашёл, снял обувь и застыл в проходе в нерешительности.

— А ты? — спросил он.

— С собой меня зовёшь? — она хитро улыбнулась, щёки её покраснели, она застенчиво опустила глаза и прошептала, — Приглашаешь меня?

— Д-да, — смущаясь, произнёс Золтан.

— Ну и славно, барин. Ты иди, парься. А я сейчас приготовлюсь. И к тебе зайду.

Золтан проглотил комок в горле, отвернулся, пронёсся по полутёмным сеням, на ходу сбрасывая проклятые портки, открыл рывком дверь, не в парилку, а в спальню, чертыхнулся, вернулся и открыл нужную.

Было ещё не жарко, только дровишек подбросили, а с Золтана пот сходил ручьём, нога тряслась как у зайцев бывает. Девушка всё не шла, только больше распаляя его. Золтан встал, подошёл к кадке, зачерпнул оттуда холодной водицы и окатил себя, чтоб хоть немного успокоится и не осрамиться раньше времени.

Снаружи послышался шум, но в дом никто заходить не спешил. Застеснялась она или нет, но Золтан уже не мог просто вот так взять и отпустить всё. Рывком он открыл дверь, прошёлся по полутёмным сеням и вышел на улицу.

Вместо красавицы ему навстречу неспеша брёл мужик в обнимку с широкой бабой с косой до пояса. Они пошатывались, от них пахло потом, лугом и алкоголем. При виде его, выходящего из дверей, он застыли:

— А ты ещё что за хрен? — закричал мужик и поднял кулаки. — Ты какого лешего в мою хату залез? Тебе кто позволял?!

Баба закричала и замахала руками, а мужик пошёл на него. Ничего не понимающий Золтан отступил назад в сени, оглянулся, красавицы, что заманила его в ловушку, нигде не было. Мужик отрезал путь к отступлению, за его спиной спряталась баба, сжимая в руках полено, наскоро подобранное с дровницы.

— Ты что, упился вусмерть? Срамота-то какая! А ну пошёл прочь, негодяй! — бранился мужик.

Золтан совершенно оторопел, попятился голым задом, упёрся в шершавую стену, сполз по ней до пола, и выставил вперёд руки — чтоб не так сильно побили.

— Ну-ка мать, проверь-ка Андрейку нашего, — пробормотал мужик, не сводя глаз с Золтана, его жена бросилась к спальне, открыла дверь и замерла.

— А ты ещё что за бестия? — изумился мужик.

В спальне, в детской кроватке, освещаемой луной от окна, мирно посапывал младенчик, которого Золтан и не разглядел, когда вломился туда впопыхах. А над ним стояла девушка, которую он так захотел. Она была полностью голой, её взгляд стал орлиным, а черты острыми, нечеловеческими, будто резали её идолом из камня. Лишь волосы её остались чёрными и лоснящимися.

Мать завопила, да так что кровь в жилах застыла. Черноволосая метнулась вниз, как змея, схватила зубами ребёнка за горло, вырвала его из кроватки, метнулась вперёд, сбила бабу с ног, ловко увернулась от рук мужика.

Застыла в сенях, в полный рост, смотря прямо в глаза Золтану. И столько в этом взгляде была зла и упоенья, что Золтан похолодел весь, побледнел, да обмочился.

Черноволосая изогнулась плетью, прохрустела вся, как шея у покойника на виселице, да обратилось той дворнягой, что в ноги ему кинулась и ручей показала.