Рост Толбери - Неживой [СИ]

— Нет, дорогие вы мои, — князь опустил голову и развёл руками. — Не можно туда идти. Иноземцев слишком много. Перебьют нас. Сколько нас? Двести?

— Немало нас, князь, — крикнул ему уверенный голос. — Только собираться мы начали и сюда пришли врагов выбить из крепости, чтоб они в тылу не остались. Больше нас. Две тыщи наберём вот-вот. Мало, кто в стороне останется! Будут с нами считаться. Ты с нами, князь? Или из тряпок сделан? Нового нам выбрать? Держи ответ!

Ближе к вечеру толпа успокоилась и разбрелась по округе, в поисках еды и места для ночлега на пепелище. И ожидая решения князя, который так и не смог ничего из себя выдавить.

Горан сидел на своей постели и смотрел, то на подрагивающую от сквозняка свечу, то в разбитое окно и кусочек хмурого неба, с которого присыпал снежок, для которого было ещё слишком рано, то на резные рисунки, покрывавшие почти все скудные предметы мебели в его «покоях».

Почти везде резьба была кривой и местами даже комичной. Горан знал, что местные мастера очень старались и выполнили свою работу от души. Но эта работа ни шла ни в какое сравнение с тем, что он видел на артефактах бинордов, что ему иногда удавалось выкупить у морских торговцев или с тем, что было описано в книгах.

Его народ измельчал. Из великанов и неотступных воинов с ледяных морей, когда-то захвативших пол Узорицы просто ради спора и заткнувших за пояс не одну «великую» империю, они превратились в бедных селян и рыбаков, что коротают свой век на никому больше не нужной земле с подветренного края.

А ему, преждевременно назвавшему себя Вечным, стоило бы поменять имя на Летний. Ведь столько длилась его княжение.

Нет.

Он вспомнил тяжёлый взгляд отца, когда тот разочаровывался в сыне и тяжёлую его руку, которую он часто применял как часть образовательного процесса. Его отец был широк в плечах и так силён, что мог забороть коня. Не было ему равных, ни разу он не проигрывал ни схватку чести, ни ратный бой. Даже те, кто никогда не видел, как он вращает свой топор и рубит им людей, даже те, кто никогда не слышали ни о нём, ни о его деяниях, опускали голову, не в силах выдержать его тяжёлый взгляд.

Кроме Горана. Даже будучи виноватым, а по детству он бывал виноватым часто, даже после таких тяжёлых оплеух, он не опускал голову и смотрел прямо ему в глаза.

Горан, пускай и не стоял на склоне Чёрной Горы, один к двадцати, без шансов на успех, пускай он не взял Поморск и Донск, пускай не гонял разбойников и пиратов по всему триданскому Сапогу. Но он точно не был сделан из тряпок. Духа у него было столько же сколько и у отца.

Просто у него никогда не было возможности этого выяснить. Сейчас ему страшно и волнительно. Чтобы не сделал сегодня и чуть погодя — он бессилен и проиграет. В таких обстоятельствах хорошо бы уехать подальше, да начать с нового листа и с новым именем. Так бы ему советовал Мракой.

Не было никакого шанса на успех.

Так же как не было на Чёрной Горе…

Так же как и не было шансов у деревенского старосты стать князем и объединить под своими знамёнами столько земли.

Отец рассказывал ему, что чёрные нары, шепчущие добрым людям слова сомнений пошли от Чернобога.

После того, как мир был сформирован Законами, подчинён Силами и заселён Богами и их творениями, пришёл Чернобог. Пришёл один и после всех.

Известно, что первым кто его встретил был Сварг, бог-кузнец и самый любимый друг Аракса, бога войны. Сварг удивился чёрной коже и внешности пришельца, лишь слегка похожего на людей, и спросил его: откуда он, зачём пришёл и где источники его силы.

Князь Лжи не ответил Сваргу. Столько в нём было зла, что он сразу же начал сеять смуту. Он обвинил Дагту, жену Сварга, в том, что она изменила Сваргу с Араксом. Сильна была любовь Сварга и так же сильна оказалась в нём ревность. Взял он свой молот, выследил Аракса и обрушил ему на голову. Аракс успел выхватить свой топор и меч, отразил атаку, выдержал бой и смог забороть друга, в надежде, что тот образумится.

Сварг кричал и вырывался, сыпал проклятьями, да так сильно, что после его проклятий не осталось ни одного меча, который бы не сломался в битве, какой бы кузнец его не выковал для война. Аракс умолял его, пытался объясниться, но Сварг успокоился сам лишь потому, что вдруг понял — Аракс, бог войны и сражений, не пытается убить его в ответ, отказался от схватки и говорит… Говорит, а не сражается!

Ярость помирившихся Сварга и Аракса обрушилась на нового врага. Никогда прежде бог не пытался убить другого бога. Чернобог выстоял в схватке с ними обоими, поплатившись немалым количеством чёрной крови. Их бой длился так долго, что они успели устать и остыть, не добившись серьёзных результатов. Так и разошлись.

И потом пожалели о том, что не довели дело до конца. Чернобог не успокоился. Везде, где он появлялся, он распространял свою скверну и желчь, стравливая богов между собой, заставляя их сражаться и проливать кровь друг друга.

Но в Правь смерть не царствует. Ни один бог так и не смог убить другого. Так же и нельзя было убить Чернобога.

Собрался совет. Боги решили, что Чернобог не один из них и не может жить в Прави. Обманом, но не силой они заставили Чернобога уйти в мир смертных, обрести смертное тело, которое с трудом, но смогли убить. Они обрекли Чернобога на заточении в Нави, Обители Теней, Перекрёстке Миров, где он и сгинул во мраке и холоде.

Но прежде, чем это случилось Чернобог успел проклясть самых любимый детей богов. Из его чёрной крови родилось бесчисленное количество чёрных нар, которые перессорили между собой людей, разделили их на народы, спутали их мысли и языки, заставили предавать и ненавидеть друг друга. И теперь изводили любого человека, до которого могли добраться.

Князь стиснул зубы, силой прочертил охранный знак на груди и сплюнул, отгоняя нечистую.

— У Вас гостья, княже… — пробормотал слуга и оставил дверь приоткрытой, даже не спрашивая пустить ли её.

Горан и его телохранительница переглянулись, её руки легли на рукояти клинков. В дверь вошла нетвёрдой походкой прошла женщина невысокого роста и непонятного возраста, крепкая, но худая, с чёрными волосами и седыми прядями, с измождённым лицом.

— А ты… — удивлённо протянул князь.

— А я как собака в любую щель протиснусь, — оборвала его гостья. — В этом остроге стока дырок осталось, что будь я против тебя, ты бы уже мёртв был. Вино-то есть у тебя?

Князь ещё несколько раз переглянулся с телохранительницей, руки которой побелели от тона гостьи и негодования, но князь лишь отрицательно покачал ей головой. Гостья не была настроена враждебно.

— Зильда я, мы встречались, когда ты ещё был князем и собирался воевать с чудищем.