Иван Магазинников - Отряд Неудачников 2: Сила оружия

Паренек побледнел и прикусил губу. Глазки его забегали.

Ого, тыкал пальцем в небо, а угодил прямиком кому-то в глаз. Возможно даже в шоколадный.

— Не знаю ничего…

Договорить я ему не дал, и снова приложил спиной об асфальт.

— Дебила ты кусок, неужели не понимаешь, что вас просто подставили! А если там пуля была, а? Это уже сто пятой пахнет, да еще и в коллективном сговоре!

— Не мы это. К Толяну мужик какой-то подкатил ну и заплатил ему, чтобы мы вашу машину разукрасили.

— Где? Когда? Что за мужик?

— Не знаю я! С ним Толян общался, а мы так — в сторонке покурить...

— Приметы? Голос? Рост? Толстый или худой? Волосы какого цвета?

— Ну… типа тебя такой. Темная куртка, капюшон надвинутый.

— Курил? Деньги из кошелька давал? Сколько Толян тебе отсыпал?

Я принялся шарить по карманам малолетнего ушлепка, в поисках «пищи» для Химика.

— Ой, а что это у нас тут? Никак грамм десять-двадцать статьи двести двадцать восьмой в коробочке, а?

— Дядя, отпустите меня пожалуйста, меня мамка дома ждет, брат младший болеет сильно, — разом переключился тот на ультразвук.

— Деньги где, которые вы от мужика в капюшоне получили?

— У Толя-я-на! —завыл «свободный пятнохудожник».

«Тр-тр, тр-тр»… — начало накатывать откуда-то из конца переулка.

Опомнились, уродцы. Эх, надо было стрелялку-пугалку у Физика взять.

— Живи, говна кусок…

Я напоследок встряхнул его, поднялся и бегом бросился туда, откуда пришел. К счастью, преследовать меня никто не стал, так что я без особых приключений вернулся к дожидавшейся меня машине с Неудачниками.

— И где зверски истерзанное тело со следами невыносимых мучений? — вскинул бровь Физик.

— Укатило на роликах. Им какой-то тип в капюшоне заплатил, чтобы они раскрасили нашу серую никчемную жизнь во все цвета пейнтбольной радуги.

— Рост? Комплекция? Голос? — тут же принялась засыпать меня вопросами Сирена.

— Деньги ты у него, надеюсь, отобрал? — присоединился к ней Химик.

— Нет, — я мотнул головой, — Да он и не знал ничего — обо всем договаривался какой-то Толян, который у них за старшего.

— А ты, я смотрю, не дурак по чужим карманам шарить — прихватил самое вкусное, — кивнул наш эксперт, указывая на мою правую руку.

В которой так и остался коробок с какой-то дурью.

— Выбрось каку, пока нас с ней не спалили.

Пальцы мои тут же разжались. Я присел, и принялся водить над коробком раскрытой ладонью, щедро поливая его моющим средством повышенной агрессивности, стирая свои отпечатки и приводя содержимое в негодность.

— Давай побыстрее, тебе еще на выставку нужно успеть. Времени на шопинг нет, так что пойдешь так. Только сперва почистишься, — Сирена ткнула меня пальцем в левый бок.

Извернувшись, я обнаружил характерный след от побелки. Наверное, обтерся о стену какого-нибудь дома, пока гнался за мальчиками-самокатами. Смысл слов куратора до меня дошел не сразу:

— В смысле «успеть»?

— В том самом. Ее полчаса назад открыли, если верить рекламе.

— Бля.

— Вот-вот. Так что давай, приводи себя в порядок и марш разведывать обстановку и производить на местную публику самое что ни на есть благостное впечатление, эксперт ты наш.

— А вы?

— А мы пока снимем жилье и пообедаем.

— И позавтракаем! — добавил Физик.

— Ну хоть кофе с булочкой перехватить можно? — взмолился я.

— Художник должен быть голодным.

Ага. А еще злым, вспотевшим, испачкавшимся и так далее.

По крайней мере, именно такой и выгрузился из темно-синего «Транзита» прямо напротив главного входа в Музей Искусств, где действительно было уже довольно оживленно.

Делая вид, что внутри меня ждут невероятно важные дела и вообще я тут едва ли не приглашенная звезда, я задрал нос и попытался проскользнуть мимо охранника.

— Ваш билет? — вытянул тот передо мной руку-шлагбаум.

— Билет? Зачем?

— Не зачем, а за что: за вход на выставку. Вон касса, билет стоит триста пятьдесят рублей.

Цена, конечно, божеская, вот только наличности у меня с собой не было от слова «совсем». Впрочем, как и безналичности. Вернуться в машину и выклянчить у Сирены пятихатку «на дело»? Или попытаться сунуть ему под нос свое удостоверение?

— Бонифаций Петрович? — раздался сзади смутно знакомый голос, — А вы здесь какими судьбами?

Я медленно обернулся, заранее готовя гримасу радостного недоумения и смутного узнавания. Впрочем, имитация не пригодилась, потому как чувства мои оказались совершенно искренними: передо мной стоял сухонький старичок-маньячок, любитель средневековых пыток, казней и прочих извращений, не имеющих ничего общего с БДСМ и дядюшкой Фрейдом.

А вот и обещанный картами Таро «привет из прошлого» — Еще бы имя его вспомнить. Теперь осталось дождаться предсказанного «Дьявола», кто бы или что это ни было…

— Идемте, коллега.

Он подхватил меня под локоть и потащил в сторону выставочного зала, а открывшему рот охраннику сунул под нос какой-то бейджик и сухо бросил, кивая в мою сторону:

— Это со мной.

Так я сэкономил Отряду Неудачников казенные 350 рублей, проник на выставку и обзавелся старым-новым другом с очень необычными увлечениями.

Пока мы шли по коридору, я успел прочитать на бэйджике имя своего спасителя, которое уже успел подзабыть. Ага, значит, Рашид Гасанович, приглашенный эксперт-историк.

Забавно. Зачем приглашать преподавателя по истории на выставку современного художника? Или это то самое?

— Не думал, что вы интересуетесь подобным… искусством, — озвучил я свои мысли, указывая на какое-то жуткое сочетание пятен, называемое «картиной».

— Ах, вы об этом? Нет, конечно нет, — рассмеялся историк, — Презабавная гадость, но до средневековых пыток все же не дотягивает, хотя глазам от нее и больно. Сейчас, например, вы смотрите на «Нерождение будильника».

Уф, значит, меня не ждет лекция о гениальном мастере, опережающем свое время.

Картина, возле которой мы остановились, представляла из себя мешанину из белых и желтых пятен условно круглой и овальной формы. Эти кляксы налезали друг на друга в причудливом танце, но ни смысла, ни композиции мне в этом хороводе уловить не удалось.

— А вы отойдите к противоположной стене, — посоветовал Рашид Гасанович, — сам-то я уже староват бегать туда-сюда, но близорукость тут даже помогает.

Я послушно сделал несколько шагов назад. Крупные мазки на отдалении воспринимались уже получше, и действительно начали сливаться в какое-подобие композиции.

— Яичница?! — наконец, до меня дошло.

— Именно!

— Хм… А разве можно по яйцу узнать, вылупится из него петух или курица?

— Это нужно спрашивать у самого автора, но он еще не приехал.