Иван Магазинников - Отряд Неудачников 2: Сила оружия

— Эм. Дамочка, ты представляешь, сколько времени рисуется нормальный карандашный портрет? Да еще и точная копия картины самого да Винчи?

— Понятия не имею.

Впрочем, я тоже. В школе на это уходило от двух до двадцати часов, в зависимости от сложности модели и детализации рисунка. Тот же гипсовый Апполон — попроще, а если натурщицей выступала какая-нибудь непоседливая морщинистая бабка в клетчатом платочке — так проще было себе справку нарисовать. И такие умельцы у нас тоже находились!

— Давай, берись за дело, а мы пока подумаем над планом.

— Так у вас времени как минимум до утра, — недовольно пробурчал я, — Может, сначала план музея вам изобразить? Я схему эвакуации тоже… запомнил…

— Спасибо, обойдемся. Тем более, что аукцион пройдет в другом здании.

— Знать бы еще в каком именно. Я так и не сумел сориентироваться.

— Пф. Там в полусотне метров стоит недостроенный торговый центр. Туда тебя твой стрелец-удалец и водил.

— Но как…

И тут до меня дошло. Она — куратор, а у куратора тоже есть приложение-Навигатор, в котором отмечено местоположение каждого члена Отряда, расстояние до него и текущий статус.

— Сообразил? Раз уж мы супергерои Конторы, то давайте использовать хотя бы те преимущества, что у нас остались.

Угу. Мыльные пузыри, имитацию голоса, идеальное чувства вкуса и способность чинить примусы любой конструкции?

Хм. А почему бы и нет?!

— Эй, Химик. Ты по следу рукопожатия сможешь что-нибудь рассказать о человеке?

— Если ты потом, конечно, не облапал десяток поручней в автобусе или не помыл их со щелочным мылом, то запросто.

— Тогда танцуй! Точнее, целуй…

И я стянул с левой ладони целлофановый пакет, который напялил специально, чтобы сохранить все следы Анатолия, пожавшего мне именно эту руку.

— А ты опасный тип, Уборщик!

— Но полезный. Так что давай, облизывай, да я сяду за рисунок…

Химик ухмыльнулся и достал ватную палочку. Мазнул ей меня по руке, и тут же сунул в рот.

— Мужчина, европеец, тридцать два — максимум тридцать четыре года. Ходит в солярий… Носит трость? — он посмотрел на меня, и, дождавшись утвердительного кивка, добавил, — …Трость с костяным набалдашником, пользуется хорошим и дорогим парфюмом. Не курит, мобильник у него в силиконовом чехле. Недавно держал в руке что-то пластиковое. Был в туалете, где пользуются сильно разбавленным и дешевым жидким мылом. Животных нет.

— Автомобиль?

— Не исключено. Часто носит тонкие кожаные перчатки, кстати.

— Есть такое, — согласился я, — Ладно, займусь пока портретом…

Ну и заодно проверю гормональную теорию на практике!

Внимание! Обнаружен повышенный уровень дофамина!

Как и адреналин, дофамин тоже имел два уровня регулировки, но не средний и максимальный, а минимальный и средний. Так что я пока передвинул рычажок на самый минимум. Загорелась иконка с двухчасовым таймером, изображающая на этот раз символический «мозг». Шкала заряда «дофамина» уменьшилась ровно наполовину — вполне ожидаемо.

Ну-с, приступим!

Я положил перед собой листок бумаги и стерку. Попробовал кончик карандаша и недовольно нахмурился:

— Нож дайте. И еще бумаги!

Подточил полученным от Сирены ножом кончик карандаша, и о запасной листок бумаги довел его до состояния, которое меня более-менее устроило.

Открыл в интерфейсе «натуру»: снимок нужной картины, стоящей на мольберте.

Сперва набросал контур самой рамы, затем наметил пропорции, грубым овалом очертил контур головы и разбил его пополам, отмечая положение переносицы. Нижнюю часть поделил на три равные части, наметил линию рта. Леонардо рисовал, используя классическое построение, так что, даже с поправкой на пропорции лица десятилетней девочки, полученные в школе навыки мне пригодились.

От переносицы опуститься на тридцать градусов вниз… Найти линию глаз и расстояние между ними, равное «длине» самого глаза… Теперь можно очертить занимаемый детским носиком объем… Дальше через линию виска определить, где начинаются уши... Задать объем прически, наметить округлую линию скул… а вот и шея…

Процесс рисования меня увлек не на шутку, так что я даже и не прислушивался, о чем там совещаются остальные Неудачники. Да и не смог бы, наверное: весь мир сейчас заключался для меня в этом вот листке бумаги, на котором медленно проявлялся рисунок, очень похожий на то, что я сегодня видел в тайном музее. Исчезло все: звуки, запахи, люди — все то, что не относилось к моей задаче и могло отвлекать.

Листок бумаги. Картина-образец. Карандаш — вот все, что меня сейчас волновало.

Два часа пролетели совершенно незаметно.

Уровень дофамина вернулся к нормальному. Вы чувствуете переутомление.

Умение «Графический рисунок»: +8 (125% эффективности обучения).

Я поднял голову и критически посмотрел на свою работу.

Рисунок оказался закончен едва почти на две трети, но уже был вполне узнаваем. Ха! Оказывается, эти руки еще на что-то способны!

— Эй, Уборщик, как там у тебя дела?

Я даже не сразу понял, что это чей-то чужой голос, и что в комнате со мной еще кто-то есть.

— Ты меня слышишь?

Сирена.

Поднял голову, пытаясь сфокусировать взгляд на хорошеньком личике нашей сладкоголосой блондинки, но потом передумал — незаконченное дело было важнее.

— Дайте мне еще час!

Внимание! Обнаружен повышенный уровень дофамина!

Вторая доза гормона снова «размыла» окружающий мир, исключая из моего восприятия все отвлекающие факторы.

Уже привычно зашуршал по зернистой бумаге в очередной раз подточенный грифель карандаша, один к одному кладя шрихи, придавая детской шее округлость и объем. Теперь чуть-чуть изменить направление штриховки, чтобы добавить тень, но не забыть при этом оставить тонкую полоску рефлекса у самого контура…

Настроение начало улучшаться — каждый новый штрих приближал меня к цели, и я даже незаметно принялся что-то мурлыкать себе под нос.

Хм. Вон тот блик — он на самой картине от светильника, или тоже часть рисунка?

Нет, на эту плоскость пятно света ложится неправильно, а значит, здесь блик лишний.

Игнорирую.

Нужно проработать шнуровку платья и рисунок кружева, или нам хватит и просто портрета? А рама? Тьфу, ты, нет — это все будет уже лишним.

Я размашистыми движениями стирательной резинки убрал намеченный, было, контур мольберта и рамы самой картины. Хотя, должен признать, это оказалось не так-то просто — у меня рука не поднималась удалить часть рисунка.

— Час прошел. Ты там как? — раздался обеспокоенный голос Сирены.

— Хреново, — прохрипел я.

Уровень дофамина вернулся к нормальному. Вы чувствуете переутомление.