Александр Рулев - Чужой реванш

Хорошо смеется тот, кто смеется последним! — такова была первая запись в моем дневнике. Я записал ее спонтанно под воздействием эмоций, когда вернулся из школы после одного из самых отвратительных дней в своей жизни. Раньше я никогда не думал, что заведу дневник, и даже посмеивался над теми, кто делал это. Что же заставило меня впервые записать собственные мысли? Наверное, это произошло, потому что меня впервые в жизни по-настоящему задели.

В юности я был совсем другим — тихим скоромным мальчиком. Но это было обманчивое впечатление. Просто я никогда не рассказывал о своих мечтах и стремлениях, предпочитая держать их в тайне. И вот однажды, стоило мне раскрыть свое истинное «я», как меня подняли на смех. Хохотали абсолютно все, даже те, кого я считал своими друзьями. Тогда это сильно задело меня, и я дал себе слово, что любой ценой добьюсь своей цели и заставлю всех воспринимать меня всерьез.

Вот так и появилась моя первая запись в последствии послужившая прологом мемуаров. Но должен вас огорчить, уважаемый читатель, все, что вы прочтете в книге, вовсе не является литературной обработкой моего дневника! Нет! Я был чудовищно самонадеян, полагая, что моя отличная память поможет восстановить любой фрагмент жизни. Я оказался прав лишь отчасти. Несмотря на точность, я, к сожалению, не смог передать эмоциональную окраску, потому что писал много лет спустя, уже переосмыслив все по-иному. Должен покаяться перед вами. Я был не последователен в ведении дневника, который, уже, судя по названию, предполагает ежедневные записи. Однако мой настоящий дневник состоит всего лишь из нескольких записей разделенных между собой значительными промежутками времени. Так между первым и вторым отрывком прошло почти семь лет. Единственное что связывает их — это эмоциональный фон. Все они сделаны в состоянии возбуждения, когда происходило нечто, что заставило меня испытывать эйфорию, радость или наоборот отчаянье и страх. Боюсь, поводы, по которым я делал записи, покажутся вам непонятными или даже смешными. Но то была другая эпоха с другими идеалами, подчас ложными, и странными дневниками, один из которых пытался вести ваш покорный слуга. Только не судите меня строго. Уже тогда я старался проявить «литературный талант» и написать героическую повесть о «своих подвигах», чтобы потом мои однокашники лопнули от зависти. Однако творческого порыва хватало ненадолго, и запись обрывалась на полуслове, едва лишь утихали эмоции. Теперь глядя с высоты прожитых лет, я бы назвал их не иначе как «записки восторженного идиота»…

— Барабан, какой из тебя вояка!? Да ты даже на барабанщика не тянешь! — В ушах, казалось, до сих пор звенели голоса одноклассников, осмеявших меня шесть лет назад, когда я заявил, что буду поступать в Военно-Космическую Академию.

Тощий, нескладный — я всегда был объектом насмешек. Поэтому мое неожиданное заявление вызвало в классе волну смеха. Никто из одноклассников не мог тогда предположить, что этот «маменькин сынок» добьется своей цели. Но даже я в самых смелых фантазиях не мог предположить, что на меня возложат секретную миссию, от результата которой мог зависеть исход всей войны. Той самой войны ставшей смыслом жизни целого поколения и не прекращавшейся вот уже восемнадцать лет. Посмотрим, что скажут мои бывшие однокашники, когда узнают о подвигах Дани Барабанова! Впрочем, тут я забегаю вперед. Даже если все пойдет по плану, результаты операции станут известны общественности лишь годы спустя.

— Отлично, поехали! — произнес я, когда расчет прыжка был завершен.

Сверкнув белыми молниями в чернильной пустоте космоса, корабли испарились, чтобы мгновение спустя возникнуть в окрестностях вражеского мира.

— Есть!

— Да, все в норме!

— Орбита пять сто.

Пять тысяч километров — это совсем мало. Наверняка, мы вот-вот войдем в зону действия планетарной обороны чужаков — вот тогда-то все и решиться, прикинул я.

Не прошло и полминуты, как мое предположение сбылось.

— Нас засекли! — Раздался тревожный голос командира корабля.

— Второй уходи! У тебя на хвосте чужак!

Второй попытался уклониться от удара, но враг уже твердо держал его на прицеле. Последовало несколько выстрелов, и корабль вспыхнул.

— Мы горим… Я постараюсь… Нет! — успел прокричать пилот второго «десанта», прежде чем космос заполнился огненным шаром, на месте которого еще мгновение назад был корабль.

— «Центральная», это «нулевой», у нас потери. Второй уничтожен, — доложил я, пытаясь унять дрожь в голосе.

— Фактор внезапности по-прежнему на нашей стороне. Будем продолжать!

— Вас понял, — ответил я, с трудом взяв себя в руки.

Благополучно ускользнув от преследователя, наш корабль приближался к планете. Оставалось лишь молиться, чтобы нам в отличие от второго «десанта» повезло…

Главное Управление Интербезопасности по северо-западу России располагалось на Малоохтинском проспекте на набережной Невы между двумя мостами: Александра Невского и Финляндского. Здание из стали и стекла вздымалось над замерзшей Невой словно космический корабль опустившийся посреди старых многоквартирных домов. На противоположном берегу Управлению диссонировала неизменная Александро-Невская Лавра. Чуть правее высилась гостиница «Москва» с горящим голографическим экраном на фасаде, где непрестанно крутили рекламные ролики. С площади по мосту и обратно лился нескончаемый автомобильный поток.

Затемнив стекла, Марина отвернулась от окна.

— Включить освещение? — поинтересовался терминал, стоявший на столе.

— Не надо, — тихо ответила она и села в кресло, чувствуя комок подступивший к горлу.

Еще вчера Марина не предполагала, что работа может приносить столько неприятных ощущений. Вероятно, именно поэтому она никогда не интересовалась результатами своих докладов, осознанно избегая лишних переживаний. Специфика должности не обязывала ее принимать непосредственного участия в оперативной работе. Но вчера, слушая Пашины откровения, она позволила втянуть себя в эту историю…

Двенадцатого октября из центрального штаба прислали ориентировку, где сообщалось, что за последний месяц участились попытки взлома Сети Военно-Космических Сил, причем некоторые из них оказались вполне успешными. Что само по себе — нонсенс! До этого Сеть ВКС считалась полностью изолированной от гражданской и уступала в надежности только Сети интербеза.