Дикон Шерола - Стая

Возможно, если бы Ира перестала вестись на советы своих более красивых подруг, она смогла бы найти себе парня чуть попроще. Например, Енота. Игорь не был плохим, и он тоже явно мечтал обзавестись какой-нибудь девушкой. Однако Милана и Алина уверенно советовали ей покорять Сенатора или Пулю. В крайнем случае, Рому, хотя про последнего говорили, что ему нравится одна девчонка постарше. Впрочем, все эти советы давались исключительно с одной целью: посмеяться над очередным провалом подруги.

Слушая болтовню Иры, Катя не сразу заметила, как к ней приблизилась Марья Филипповна. Девушка с удивлением посмотрела на воспитательницу, на лице которой сияла улыбка, и почему-то невольно улыбнулась в ответ. Затем взгляд Кати задержался на зеленой папке в руках женщины, и она сразу же поняла, о чем пойдет речь. Сердце девушки забилось чаще, и она даже не обратила внимания, как ее подруги разом умолкли и с интересом уставились на преподавательницу.

В этот момент женщина протянула Кате папку и, улыбаясь, радостно произнесла:

— Возвращаю с хорошими новостями. Твои работы показались ему интересными, так что с третьего сентября будешь ходить на занятия. Три раза в неделю. В группе восемь учеников, и тебе нужно будет догнать их. Поэтому предупреждаю сразу: вначале будет трудно, и к тебе будут особенно строги. Справишься?

— Постараюсь! — радостно и в то же время взволнованно воскликнула Катя. Она крепко прижала к груди папку с рисунками, словно в них заключалось самое дорогое в ее жизни. Наверное, в этот миг это и впрямь было самым ценным. Катя не обольщалась на свой счет, думая, что ее работы покорили известного художника. Наверняка, это был акт благотворительности, один из тех, что совершают успешные люди, стремясь улучшить свою репутацию или, что реже, действительно желая помочь. В любом случае это был шанс, и, наверное, впервые в жизни отсутствие семьи принесло Кате что-то еще, кроме пустоты и разочарований.

Не помня себя от радости, девушка даже не заметила, как по щекам потекли слезы. Она постоянно повторяла слова благодарности, и Марья Филипповна, не ожидая столь сильных эмоций от обычно сдержанной воспитанницы, сама почувствовала, как ее глаза увлажнились. Женщина ласково обняла Катю и с улыбкой произнесла:

— Мечты сбываются, милая. Может, не все и не сразу, но сбываются. Главное, идти за ними и прикладывать все усилия, чтобы их догнать.

Катя торопливо закивала головой и, тихо рассмеявшись, начала вытирать слезы.

— Спасибо. Спасибо. Огромное спасибо! — в который раз повторяла она.

Глядя на разворачивающуюся перед ней сцену, Милана почувствовала раздражение. Мысль о том, что теперь Катя сможет заниматься своим любимым делом, причем за пределами интерната, неприятно задела ее. Теперь Джоконда была «выездной» и могла не только учиться у какого-то дурацкого художника, но и проживать жизнь, которая хотя бы отдаленно будет напоминать нормальную. У нее появится возможность знакомиться с новыми людьми, в том числе и с парнями. Вполне возможно, что эта серая тихоня даже найдет женишка с машиной, в то время как она, Милана, будет довольствоваться местными нищебродами.

Девушка скользнула оценивающим взглядом по лицу Кати, выискивая недостатки, но сейчас, как назло, подруга показалась ей очень даже хорошенькой. Длинные густые волосы ниже поясницы всегда можно перекрасить во что-то более яркое, на лицо нанести косметику, сменить одежду на более женственную, и тогда, кто знает, как будет выглядеть эта серая замухрышка.

Когда Марья Филипповна оставила их компанию, Катя хотела было рассказать подругам, как воспитательница отправила ее рисунки известному питерскому художнику, но в этот момент Милана уже обратилась к Алине с какой-то посторонней темой. Девушки вели себя так, словно ничего не произошло. Ощущение радости, которое захлестнуло Джоконду, когда она говорила с учительницей, внезапно сделалось далеким и тусклым. Катя растерянно переводила взгляд с лица Миланы на лицо Алины, после чего молча поднялась с кресла и вышла из библиотеки. Ее не окликнули…

Солнце облюбовало Петербург около полудня, внезапно вытеснив тучи куда-то на задворки. Лужи все еще валялись в неровностях асфальта, однако, когда в них засверкали теплые лучи, город заметно преобразился. Серые коробки домов, разбросанные вокруг интерната, перестали казаться угрюмыми исполинами, которых раздражает все, что хоть немного отличается от бесцветного.

Настроение обитателей детского дома тоже немного улучшилось. После занятий они высыпали во двор, досадуя лишь на то, что крыльцо интерната и скамейки на его территории все еще мокрые. Впрочем, длилось это хорошее настроение недолго. Во дворе появился Прапорщик и с насмешливым видом подозвал к себе всех, кто, по его мнению, мог находиться в ту злосчастную ночь на чердаке.

— Ну что, граждане алкоголики, тунеядцы, хулиганы, кто хочет поработать? — с иронией спросил Николай Иванович, цитируя строчку из одной известной советской комедии. Он обвел взглядом мрачные лица подростков и, усмехнувшись, продолжил. — Сегодня пойдем мыть соседний подъезд. Одна женщина пожаловалась, что бомжи устроили там притон и общественный туалет одновременно, поэтому нам предстоит провести генеральную уборку. Хлорка и резиновые перчатки в вашем распоряжении.

— А что мы нанимались постоянно драить их подъезды? — раздраженно поинтересовался Олег, зло посмотрев на Прапорщика. — Пусть отремонтируют кодовый замок, раз их так задолбали бомжи, а я не собираюсь каждый месяц убирать чей-то свинарник.

— Так нечестно, Николай Иванович, — немедленно подхватила Милана. На ее красивом лице появилась обиженная гримаска. — Раз в жизни выдался хороший день, можно мы просто погуляем?

— Не можно! — грубоватым тоном ответил Прапорщик. — Будете мыть подъезды до тех пор, пока не поумнеете. Я в армии постоянно драил унитазы, и ничего, не развалился. Вам тоже полезно потрудиться. Заодно подумаете над своим поведением. А те, кто «не собираются» убирать чьи-то свинарники, вообще никуда не выйдут за пределы интерната до совершеннолетия. Вы заслужили наказание, так что берите ведра, тряпки и вперед!

— Вообще-то это называется эксплуатацией детского труда, — заныла Алина. — Николай Иванович, можно мы что-то другое сделаем? Пусть мальчишки моют. Девочки вообще не причем!

— То есть для того, чтобы пить, курить и обжиматься по углам вы достаточно взрослые, а как убраться в подъезде — так сразу эксплуатация детского труда? — усмехнулся Прапорщик. — Если вам станет от этого легче, то это называется наказанием общественными работами. Поэтому дружно закрываем рты и делаем то, что я вам говорю. Вперед!