Владимир Батаев - Разведчик по призванию [СИ]

— Может, пойдём уже отсюда? — предложила Алана.

— Ты чего, прогулка только началась, — усмехнулся я. — Дальше пойдём смотреть на бездушных. Наверняка зазывала у дверей знает, где их найти, и согласится подсказать за десяток медяков.

Всего за десяток медяков зазывала легко согласился не только указать дорогу, но и лично проводить нас. Я кинул ему серебряк, чем заслужил неодобрительные взгляды Мелиссы и Ораны одновременно. Хотя, возможно, недовольство орчихи было вызвано не моим транжирством, а тем, что избить надсмотрщика ей так и не удалось.

Дом, к которому отвёл нас провожатый, ничем не отличался от прочих. Вообще все здания Нижнего города были типовой застройки. И им явно не хватало вывесок, найти тут что-то, не зная точного адреса, казалось нереальным.

Внутри в этот раз оказался вовсе не сарай, скорее типичный многоквартирный дом. Узкие коридоры со множеством дверей, судя по количеству которых, помещения тоже не могли похвастаться большими размерами. На дверях даже были намалёваны краской номера, так что найти нужную на втором этаже не составило труда.

На стук открыл пузатый здоровяк. Сперва он расплылся в улыбке, но, увидев моих рабынь, резко помрачнел. Видать сообразил, что вряд ли я окажусь клиентом.

— Чего надобно? — спросил он без особого радушия, но и без лишней резкости.

— Бездушными интересуюсь, — отозвался я, крутя между пальцами очередной серебряк. — Посмотреть, спросить. Не бесплатно.

Мужик поймал подброшенную мной монету, повертел между толстыми пальцами и неожиданно протянул обратно.

— За спрос денег не беру, за погляд тоже, — пояснил он. — Заходи, коль пришёл.

Я постарался не выдать удивления, коротко кивнул и вошёл следом за хозяином. Мои девушки, конечно, тоже не захотели оставаться снаружи. Впятером в комнатке, половину которой занимал грубо сколоченный стол с парой лавок, стало тесновато. Мужик отдёрнул занавеску, заменяющую дверь на кривовато вырезанном проёме и прошёл в соседнее помещение. Видимо, изначально это была соседняя квартира, но хозяин их объединил. Я осторожно заглянул, опасаясь подвоха, но напрасно.

На большой кровати рядком сидели три девушки в простых платьях жёлтого, зелёного и синего цвета. Блондинка, брюнетка и рыжая, можно сказать, полный набор. Платья не были излишне откровенными, но и не скрывали привлекательных форм. Причёсанные, чистые, опрятные и симпатичные девушки, если бы не пялились в стену совершенно пустыми взглядами — было бы совсем хорошо.

— Что, только трое? — поинтересовался я. — А если я купить захочу…

— Не продаются, — отрезал мужик. — Только аренда, почасовая. И чтоб без грубостей. Золотой в залог, увижу хоть синяк…

Он продемонстрировал внушительных размеров кулак. Я всё же не удержал маску безразличия и удивлённо вскинул брови.

— Они что, твои родственницы?

— С чего вдруг?

— Ну, так заботишься, — я развёл руками. — Они же бездушные. Им разве не всё равно?

— Всё равно, — кивнул он. — Так что теперь, в грязи, в обносках и впроголодь их держать? И позволять делать с ними, что угодно? За таким не ко мне, другие места есть.

Я вздохнул. Не туда привёл нас зазывала, мне-то как раз и нужны были те самые «другие места». Где бездушную продадут задёшево, и не особо жалко будет использовать её в качестве нового тела для Брианны, избавив тем самым от паршивой жизни. Но всё же зашли не зря. Хоть и удивительно видеть такое отношение к рабыням, к тому же бездушным, от почти средневекового мужлана, но это приятное удивление. А может он тоже попаданец?

— И как, большой спрос при таких условиях?

— На жизнь хватает, — мужик слегка поморщился. — Иногда приходится залог не возвращать.

— А не проще было купить обычных рабынь?

— Эти молчат, пока не спросишь, — привёл он веский аргумент. — Хотя возни с ними много, конечно. Даже есть не станут, пока не прикажешь. Без пригляда с голода помрут.

Я многозначительно покивал. Теперь понятно, почему у сестры императора такой осунувшийся вид — видать телохранительница то ли забывает, то ли стесняется приказывать госпоже вовремя жрать. Если вообще этим занимается она сама, а не служанки, которые не прочь через раз сами слопать господские деликатесы.

— И в чём смысл? — полюбопытствовал я. — То есть, зачем клиентам именно бездушные? При таких условиях…

— Они выполняют, что прикажешь, и молчат, — пожал плечами мужик. — Для некоторых это важно. По разным причинам…

Я сходу представил несколько вариантов, так что расспрашивать на эту тему не стал.

— А как они стали бездушными?

— Мне-то почём знать? — огрызнулся он.

Видимо, отсутствие оплаты за спрос в его понимании всё же не подразумевает развёрнутую справочную информацию. Я выудил из инвентаря золотой.

— Тогда расскажи всё, что знаешь о бездушных.

На этот раз мужик не стал отказываться. Одно дело пренебречь серебром, а вот золото… Полученные сведения явно столько не стоили, но я не стал жалеть. Я вообще склонен сорить деньгами, когда их в достатке. А тут вообще можно записать расходы как благотворительность.

О том, как становятся бездушными, мужик действительно не знал. Только разводил руками и списывал всё на магию. Рабынь он банально купил на аукционе. Среди них была одна осуждённая, кажется лишившаяся энергии Духа при удалении Печатей. Две другие были проданы прежними хозяевами. В основном рассказывал он о том, как трудно заботиться о бездушных, не имеющих собственной воли. И пожрать, и даже на горшок сходить им требовалось приказывать. Без команды они могли разве что спать лечь, когда совсем устанут, и то если не было другого приказа. Хотя умственно неполноценными они не были, всё прекрасно понимали, а приказывая им, например, помыть полы, вовсе не требовалось объяснять, как это делать. Полное отсутствие воли, инициативы и любых желаний, но не разума.

Рабские Печати на них не работали, поскольку примерно наполовину опирались на магию Духа. Но проблем с послушанием тоже не было, поскольку желания не подчиняться у рабынь не возникало.

Ничего принципиально нового я не узнал, только убедился в своих предположениях. И даже увидел небольшую демонстрацию — мужик, имени которого я не удосужился спросить, отдавал рабыням простые приказы, которые те беспрекословно выполняли. Даже самые дурацкие, вроде подпрыгивания на одной ноге с одновременным прихлопыванием в ладоши или хождения гуськом с кряканьем. На вопросы они отвечали по возможности односложно, а на просьбу рассказать о своём прошлом просто начинали тупить и снова смотреть пустым взглядом в одну точку. При этом воспоминания у них сохранились и на простые вопросы, где родились, чем занимались и тому подобные они коротко отвечали. Но для долгого рассказа, видимо, требовалась хоть какая-то воля.