Владимир Корн - Реквием по мечте [СИ]

– Хорошо. Игорь, лапоть у тебя имеется?

Не сразу сообразив, что речь идет о жадре, я с готовностью его протянул. Предполагая, что он станет платой и за лечение, и приют.

– Мне-то он зачем? Зажми его в кулаке: сейчас будет больно.

Разговаривая, Полина уже вовсю действовала, пытаясь с помощью теплого мокрого компресса сделать так, чтобы повязка от раны отстала. Жадр, конечно же, я зажал. Хотя толку с него было? Особенно через несколько минут, когда она приступила к самому лечению.

– Можно ложиться.

И я послушно лег на правый бок, успев к тому времени до крови искусать нижнюю губу. Лежа боли не стало меньше, и потому продолжал истязать губу, в то время как женщина продолжала колдовать над моей раной.

– Мы раньше в Новлях жили. Приходилось в них бывать?

Я издал невнятный звук, который должен был прозвучать подтверждением.

– Тогда и Пал Палыча знать должны.

На этот раз пришлось отделаться кивком, поскольку боль была на самом пике.

– Вот у него я и научилась. На Земле у меня медицинского образования не было, а здесь сама жизнь заставила. И практики хоть отбавляй. По большей части вся она такая и есть – раны. Колотые, резаные, огнестрельные, рваные от зубов хищников, и все в том же духе. Так что будь уверен: помогу непременно! И вядель у тебя превосходный: не иначе, как из рук самого Пал Палыча вышел: легкой синевой отдает. Давно здесь?

Меня хватило лишь на то, чтобы отрицательно мотнуть головой: боль была почти нестерпима. Да и какой она могла быть иначе, когда в твоей ране копаются без всякой анестезии? Давно ли я здесь? Иногда кажется, полжизни прошло, хотя на самом деле еще и полгода не минуло.

– Недавно, значит? Тогда я тебе посоветую: на лаптях экономить нельзя! На всем чем угодно, только не на них! Согласна: на первом месте – оружие и патроны, иначе и от них толку не будет; мертвым они помочь не в состоянии. Но на втором должны быть они! Значит так. Сейчас предстоит самое сложное. Вот тебе мой, и уж он-то точно тебе поможет! Иначе скоро губу себе отгрызешь. Девушка есть? – и дождавшись кивка, пошутила. – Зачем ты ей без губы будешь нужен? Давай-давай! – настойчиво повторила Полина, пытаясь вынуть из моей руки жадр, чтобы его заменить.

– Не надо, – пытаясь оставить его в руке, но без толку. Сам виноват: зажал бы его в здоровой руке, удержать получилось бы.

– Вот так будет лучше, – и замерла.

Я осторожно на нее покосился. Все так и есть, Полина стояла с моим жадром, и глаза ее были полны удивления. Да что там глаза, когда она даже рот открыла. Получается, сам себя выдал. Плохо. Женщина справилась с собой быстро, и даже говорить ничего не стала. Несколько раз порываясь, но все же заставляла себя молчать. Ее движения теперь стали куда осторожнее, но боли от этого не уменьшилось. Наконец, по-настоящему волшебной музыкой, прозвучали ее слова.

– Все. Шов получился ровным, но в таком месте он любой в глаза бросаться не будет. Осталось только бинт наложить. Да, старайся резко не двигаться.

– Там серьезно?

– Достаточно. Но ребра точно не повреждены. Сама рана нехорошая. В подобных случаях они обычно другие: входное отверстие и выходное. А тут как будто бы пуля боком вошла и едва кусок мышечной ткани не вырвала. Или как там по-медицински правильно? В терминологии я не сильна. Сейчас я тебя бульоном напою, и баиньки.

– Полина, позови Остапа.

– Хорошо.

Перед тем как выйти, она взглянула на меня, на жадр, который теперь лежал на столе, но ничего не сказала.

Остап пришел сразу же.

– Что-то не так? – с порога спросил он.

– Все не так.

– Но что именно? Игорь, я знаю их давно, и уверяю тебя: они надежные, проверенные люди. А сам Мирон мне по гробовую доску должен.

– Полина попробовала мой жадр. Так получилось.

– И что теперь? – после чего догадался, что сразу стало понятно по изменившемуся выражению лица. Если раньше оно излучало уверенность: все будет в полном порядке, Игорь, и тебе не о чем волноваться! То теперь оно приобрело крайнюю озабоченность.

– Вот об этом я и не подумал: жадры на вас не действуют! А она не могла не заметить твою боль. Игорь, ну как мне раньше-то в голову не пришло?! – его последние слова были похожи на оправдание.

– Я сам виноват. Ты-то здесь причем?

– Да как это не причём?! Я вообще предполагал, что на себе придется нести. Когда тебе о таких вещах было думать в твоем состоянии? Спрашиваешь, что могло измениться, если бы до меня дошло? Влил в тебя пол-литра вместо анестезии, у меня есть. Сам знаешь, жадр и спиртное несовместимы: двух зайцев сразу убили бы. А так…

А так уже все закончилось. Губы до крови искусал, штаны едва не обмочил, но закончилось. И о несовместимости в первый раз слышу. И все-таки разговор совсем не об этом.

– Остап, уходить нам отсюда нужно. Есть тут еще поблизости место, где можно отлежаться? Хотя бы пару дней?

– О чем ты говоришь? Какие тут два дня? Сомневаюсь, что даже недели хватит. Вот что… Сейчас я с Полиной поговорю, чтобы она никому, в том числе и Мирону. Найдем, чем ее заинтересовать. Куда тебе сейчас такому? – добавил он, глядя на то, как я только со второй попытки умудрился сесть на постели.

Пришлось покачать головой.

– Полина обязательно должна все рассказать Мирону. И не потому что жена. Тот должен быть готов к неприятностям, иначе они застанут его врасплох.

– А если Мирон решит, что такие гости ему ни к чему? Должен-то он мне должен, но ведь у него тут семья, ребенок.

– Значит, с утра и уйдем. Надеюсь, посреди ночи они нас не выгонят?

– Ладно, с ним тоже попробую договориться.

– Остап, – остановил я его, взявшего уже за дверную ручку.

– Что хотел? – обернулся он с такой готовностью, что мне стало даже немного неловко.

– Обещай, расскажешь все честно все. Не полностью, конечно, но достаточно, чтобы они не были в неведенье.

Иначе, несмотря на обещание, сделает по-своему. У Полины с Мироном такой славный сынишка. И если придут убивать меня, вряд ли они оставят в живых даже его. Зачем им оставлять того, кто рано или поздно сам придет за их головами? А именно так все и будет: мир здесь другой, и порядки иные.

Остап ушел, я с трудом опустился на ложе, застеленное звериной шкурой. Мягкой и приятной наощупь. И еще, можно нисколько не сомневаться: она имеет такие же свойства, как, например, медвежья. Иначе бы здесь не лежала. В медвежьей шкуре никогда не бывает паразитов, так уж она устроена. В противном случае за время долгой зимней спячки, те ее хозяина до полусмерти бы загрызли. А сам он исчесался бы. Представив себе скребущего шкуру когтями во сне медведя, который еще то и дело бормочет проклятья, я улыбнулся.

Таким, улыбающимся, меня и застала Полина, которая принесла бульон. В термосе, выглядевшем настолько новым, как будто она только что сбегала в близлежащий магазин, и купила. И еще кувшин со стаканом. Оба глиняные, не глазированные, без всяких узоров, непременно работы местного не слишком опытного гончара. Судя по тому, что в женщине ничего не изменилось, либо Остап не успел с ними поговорить, либо не слишком-то она и испугалась той угрозы, которую я принес с собой.