Марцин Подлевский - Прыгун

Керк никогда особо не разбиралась в астролокации, но посчитала, что даже если «Темный кристалл» может прыгнуть за один раз на пятнадцать световых лет, или около четырех и шести десятых парсека (что казалось ей маловероятным), то, чтобы миновать один из рукавов и оказаться между ними, нескольких прыжков будет недостаточно. Неужели реактору хватит энергии? А может, они причалят к зарядной станции?

А если пограничник ей лгал?

«Необязательно, – решила она. – Наверняка тут где-то есть глубинная червоточина, которая может сократить все путешествие максимум до трех-четырех прыжков». И действительно – в окрестностях имелась одна такая, средней устойчивости, под номером 5566 и романтичным названием Прихожая Куртизанки, якобы сильно пострадавшая во время Машинной войны. Неужели в ней применили Оружие?

Так или иначе, если уж Гам собрался лететь в столь отдаленный сектор, как окрестности созвездия Зайца, он должен был знать, что их ждет вовсе не увеселительная прогулка. Система Гатларка была пограничной, но все же не настолько. А может, все-таки?.. «Нужно было учить галактическую географию, а не всякие компьютерные штучки», – подумала Керк.

Смирившись, она начала анализировать маршрут в очередной раз и вдруг заметила тонкую линию запланированного перелета в направлении скопления NGC 1624. Все-таки она была права! Скопление находилось в созвездии Персея, но при этом лежало на границе Внешнего Рукава, то есть Рукава Лебедя. Только… в какой сектор? Тот со звездой призрачного типа с сильным магнитным полем? Что-то такое она помнила… не там ли человечество общими усилиями надрало задницу армаде Машин? Услужливый компьютер тотчас же вывел исторические сведения на тему NGC 1624 и зрелищной битвы, которая разыгралась в принадлежащей скоплению голубой эмиссионной туманности H II Шарплесс 2-212.

«Исключительно отвратная туманность, – подумала Блум. – Куча пыли и серы, ионизирующие водород звезды, огромные, словно башка этого напастного кота. Интересно, как долго выдержит магнитное поле?» Лишь бы все закончилось побыстрее. В любом случае они долетят в полную галактическую задницу, просканируют внегалактическую территорию и совершат первый из ряда обратных прыжков. По крайней мере, она на это надеялась.

Но это нисколько не меняло того факта, что ей было ужасно скучно. И в конце концов она начала думать о Гаме.

Керк нисколько не интересовало воздержание. Она решила, что пограничник достаточно симпатичный – хотя, может быть, несколько бледный и худой, почти как Бледный король из жутких сказок для детей. Длинные черные волосы, резкие черты лица… раз уж он нуждался в обществе, то почему бы и нет? Ей оно точно было нужно. Отрезанная от Потока, бродя по белым коридорам корабля, она чувствовала, что если чего-то не произойдет, то она взорвется наподобие сверхновой.

Приведя себя в порядок, Блум просмотрела модифицированные платья. Часть из них она перепрограммировала на более короткие и открытые, часть оставила без изменений. Поэкспериментировав с персоналем, она несколько изменила теплоту лица, позволив появиться легкому румянцу на щеках и сделав кожу более блестящей и мягкой. Закапав в миндалевидные глаза увлажняющий экстракт, она слегка перепрограммировала макияж, а затем приступила к заигрываниям.

Она садилась поближе к нему в кают-компании, пробовала прикасаться к нему легкими невинными жестами, приняла несколько поз, предложенных подключенной к базовой версии «ПсихоЦифра» Теткой, но, к своему отчаянию, пришла к выводу, что ничего не меняется.

Гам просиживал в СН, корпя над суперматематическими таблицами, вел технические дискуссии с Матерью, подтверждал результаты сканирования… и сводил Керк с ума. Может, у него были свои предпочтения? Будь на корабле генотрансформатор, она могла бы с собой что-нибудь сделать, рискуя, правда, осложнениями и отсидкой… нет, это уже слишком. Она прекрасно знала, что каждое самое легкое изменение в генах оставляет след даже после его удаления, не говоря уже о сложностях с персоналем. Превращаться в элохима она не собиралась.

Он что, слепой? А может, его выжгло, как и Галактику? И он забыл, что и как? Что ж, если он полагал, что она сделает все за него…

На седьмой день она решила, что так и поступит. Мучиться дальше у нее не было никакого желания. Если бы она подключилась к Потоку, все сразу бы прошло, но рассчитывать на это не стоило. К такому она не привыкла и не хотела привыкать. Лежа в своей каюте и почти засыпая, она решила, что на восьмой день придет в кают-компанию, усядется ему на колени, а если он не среагирует…

Но Гам пришел первым – ночью, когда она уже крепко спала на своей койке, – и лег рядом. Он был чудесно легкий, мягкий и теплый. Полусонно улыбнувшись, Керк протянула руки, чтобы его обнять.

– Гам… – прошептала она, и пограничник замурлыкал в ответ. А Блум открыла глаза и, увидев, кто на ней лежит, заорала во все горло.

– Что я тебе говорил?! – закричал Миртон Грюнвальд, подбегая к Пин и укладывая ее в кресло второго пилота. Рядом, в приведенном в лежачее положение стазис-кресле, находился погруженный в стазис доктор Джонс – видимо, с механиком вопрос уже решился. – Подключайся быстрее!

– За нами летит один из тех истребителей! – крикнула она в ответ. Неужели он ничего не понимает? Не может понять, что они погибнут?

– Я сам им займусь! – Грюнвальд включил стазис Пинслип. Хакль отвела взгляд от капитана, сосредоточившись на консоли, и потянула за ручку управления, ускользая от замысловатых эллипсов кружившего вокруг них истребителя. Внезапно, когда она в последний момент сумела избежать столкновения, Грюнвальд нажал кнопку, откидывавшую спинку ее стазис-кресла, и она едва успела заметить, что он вводит ей «белую плесень».

Хакль молча посмотрела на него – да и что она могла ему сказать, Напасть его дери? Что он сам не успеет подключиться перед прыжком? Чего он от нее хотел? Чтобы она ему доверилась?!

Она прекрасно знала, чем кончается доверие.