Юрий Никитин - Крабоид [litres]

С другой стороны, если бы не изучил этот мир с растениями и насекомыми, ни за что не приблизился бы даже к отдаленному пониманию этих существ, что ходят на задних конечностях и переговариваются друг с другом куда более сложными звуками, чем птицы или звери.

Присмотревшись к ним, пока жил в том сарае, я принял такую же форму, поднялся на задние конечности, передние некоторое время болтались без дела, потом несколько раз менял форму тела, наблюдая за людьми.

Они живут тоже стадом, как и волки, управляет вот тот, крупный, а это значит, нужно и мне быть таким же крупным… и укрытым чем-то очень странным, непохожим на листья или кору деревьев. Похоже, как и кора, что сохраняет ранимую плоть дерева, так и эти покровы оберегают нежные тела этих существ, а без них я пока людей еще не видел, так что нужно создать именно такое…

Вдали по улице, стараясь держаться освещенной стороны, быстрыми шагами пробежали двое, самец с самочкой. Оба явно зябнут и торопятся в свои норки, чтобы поскорее впасть в оцепенение. Ночью температура слегка снижается, а для этих существ такое очень заметно. Существуют, как я уже себе напоминал, в очень узком диапазоне температур, давления и вообще всего-всего. Даже гравитация если бы увеличилась в этой области пространства или даже на этой единственной планете всего в два-три раза, моментально все погубила бы, разве что насекомые бы уцелели, но и перестали бы передвигаться по воздуху, а только по земле…

Решившись, я медленно побрел вдоль высотных домов по тротуару, это та часть улицы, куда нельзя колесным устройствам.

Серединная часть дороги, огороженная небольшим заборчиком из перестроенного людьми камня, отведена под дорогу, там изредка проезжают большие и тяжелые автомобили. Одни развозят продукты, без потребления которых люди почему-то не могут жить, хотя энергией заполнен весь мир, просто потребляй ее напрямую, а не через эти долгие и причудливые цепочки, другие автомобили поливают перестроенную землю струями воды, тоже очень интересное состояние материи…

Постепенно осваиваясь, я шел сперва по одной стороне улицы, потом осмотрелся, не поворачивая головы, перешел проезжую часть, помня о предыдущем опыте, когда меня сбил автомобиль Ксюхи с Кощеем и Тюпой.

Легких автомобилей почти нет, но теперь даже в густом потоке проскочу так, что ни один не заденет, даже если попытается, хотя и этого делать нельзя, я должен выглядеть, как все эти странные существа самого странного феномена Вселенной, именуемого здесь жизнью.

Некоторое время бродил по улицам, несколько раз переходил проезжую часть, стараясь во всем соответствовать тем немногим человекам, которые все еще не впали в ночное оцепенение и спешат в свои норки.

Когда я раньше выходил с Шерлоком и Марианной, то старался держаться незаметно и помалкивал, чтобы меньше обращали внимания, однако у меня некая важная цель здесь, и, возможно, в одиночестве легче будет ее понять.

Если стараться сузить свое зрение и вообще восприятие, чтобы соответствовало тому, какое у людей, меня всякий раз охватывает страшное чувство беспомощности. Как они могут существовать такими слепыми, глухими и практически ничего не чувствующими? Ни грозного рева взрывающихся галактик, ни пронзительных фанфар пульсаров, ни мощной и победной музыки стремительно расширяющегося пространства?

Дважды попались прохожие, что спешили навстречу. Приветствиями мы не обменялись, в больших скоплениях людей это не принято, только прошли мимо друг друга так, чтобы как бы закрываться щитами на левой руке, а в правой наготове оружие.

Где-то в полночь, когда я начал подумывать насчет вернуться, встретил сразу четверых существ одного пола. Идут навстречу, растянувшись почти на всю ширину тротуара, мрачные и нахохленные, я издали уловил запах алкоголя и дурно пахнущей травы.

Похоже, это тоже те, существование которых Шерлок и Марианна не одобряют. Я замедлил шаг, расступаться явно не собираются, а у людей сталкиваться вроде бы не принято, мне нужно либо прижаться к стене здания, либо сойти на проезжую часть, что тоже не одобряется, там место для автомобилей, а для людей только в определенных местах на перекрестках, где на асфальте нарисованы полоски.

Они подошли вплотную, я остановился. Один сказал низким голосом:

– Ты че, крутой, да?

Я вопроса не понял, потому ответил уклончиво, как иногда отвечают в таких случаях:

– А ты?

Он быстро, как он полагает, выхватил из кармана упрятанный нож, с усилием придавил защелку. Из рукояти выскользнуло и заблистало лезвие ножа длиной в ладонь.

– Как тебе это? – спросил он.

– Это нож? – уточнил я. – У Ксюхи побольше, она им рыбу режет.

– А ты не рыба? – спросил он.

Его товарищи хмуро гоготнули.

– Нет, – ответил я, – не рыба.

Он сказал угрожающе:

– А вот нам кажется, что рыба.

Острие его лезвия приблизилось к моему животу, я не двигался, кончик коснулся того, что выглядит моим телом, Все четверо ждали какой-то моей реакции, но я не знал, как реагировать, и тоже ждал, что дальше.

– А это тебе как? – сказал он и слегка усилил давление на острие.

Я понял, что он хотел продвинуть его в то, что считает моим телом, ослабил молекулярное сцепление, и нож с легкостью вошел по самую рукоять.

Вожак оцепенел, как и его соратники, поспешно дернул нож на себя. Я не двигался, ожидал, а он выпученными глазами посмотрел на меня, потом на лезвие ножа, затем снова на меня.

– Ты чего, – проговорил он осевшим голосом.

– Ты чего? – повторил я и постарался улыбнуться.

Он отпрыгнул, перекосился и вдруг заорал:

– Зомби!.. Зомби!.. Пацаны, это зомбяк!.. Началось, смываемся!..

Они ринулись врассыпную, один ударился о стену, зашатался, но все же бросился прочь, другой в беге попал ногой в сломанный ящик из дощечек из дерева и бежал так с ним на ноге, пока не упал.

Я смотрел вслед, что такое зомби уже знаю, смотрел на экране у Ксюхи. Зомби быть нехорошо, нужно быть таким, как человек, хотя и человеки бывают такими, как зомби, когда не то съедят или выпьют.

Я вроде бы с виду вполне, но что-то не совсем так, хотя хожу, как люди, а у зомби движения другие, медленные и неуверенные, словно каждый раз долго раздумывают, как пошевелиться и в какое место поставить ногу, из-за чего их так легко отстреливать.

Ничего, сказал я себе, все равно пойму это состояние материи, и тогда…

Что тогда, вспомнить не мог, что раздражало и тревожило, как всякая неправильность, но крепло ощущение, что все равно вспомню.

И тогда…

Да, именно тогда и случится то, ради чего я здесь.

На рубашке от ножа того, который назвал меня зомбяком, осталась небольшая дырочка, почти незаметная, но лучше бы ее скрыть, а для меня это сложнее, чем разрушить эту планету или нарушить равновесие Солнца и тем самым вызвать взрыв сверхновой.