Юрий Никитин - Крабоид [litres]

Она хохотнула.

– Прикольно!.. Ты бываешь таким серьезным иногда, я бы дала тебе все пятнадцать миллиардов!

Я покачал головой.

– Пятнадцать невозможно.

Она весело изумилась:

– Почему?

– Времени тогда не было, – пояснил я. – Вообще. Как и пространства… А теперь есть то и другое, а в нем еще и мороженое. В самом деле очень вкусно! Я рад, что тебе нравится.

– Это я тебя угощаю, – напомнила она почти серьезно. – И слежу, чтобы ты выздоравливал побыстрее.

Выздоравливаю, мелькнула у меня мысль. Вообще-то и не болел, а моя отрезанность от Вселенной была намеренной. Вселенная слишком огромна, действует медленно. Если захочет здесь уничтожить жизнь прямо сейчас сама, то пройдет два-три миллиона лет, пока сюда дойдет это повеление… и тогда либо Солнце превратится в сверхновую, либо вся галактика рассыплется на элементарные частицы…

Я вздохнул, Марианна спросила по-матерински заботливо:

– Большой кусок проглотил? Смотри, не простудись!.. Я когда-то в детстве вот так ангину подхватила. Это серьезно!

Да, подумал я, серьезно. Даже серьезнее моей миссии. Я же возник здесь для такого пустяка, как уничтожение биологической жизни. Во Вселенной все четко и ясно на ундециллионы лет вперед вплоть до распада последних элементарных частиц. И никаких неожиданностей, вроде аномального возникновения этой плесени, в плане вовсе нет…

Когда Марианна подогнала автомобиль на то место к ее дому, где эти колесные устройства тоже впадают в ночное оцепенение, центральная звезда этого скопления планет только-только перешла на другую сторону неба, так это явление воспринимают люди и человеки. Небо еще не утратило большую часть видимых лучей, только тени от домов и деревьев легли на землю с другой стороны.

Я усиленно старался видеть мир таким, как это доступно людям, хотя получается чудовищно безрадостная и бесконечно скудная картина, а ночью для них всего лишь черный фон с редкими блестками звезд, хотя здесь даже это называют красивым зрелищем.

Когда мы покинули автомобиль, Марианна перехватила мой взгляд, сказала живо:

– Что там?

– Звезды, – ответил я. – Ты же видишь звезды?

Она запрокинула голову, всматриваясь в небо, ответила с сожалением:

– Только ночью… Хотя, говорят, можно и днем со дна колодца. А ты видишь даже сейчас? Как здорово! Я слышала, в галактике сто мильёнов звезд!

– Больше, – ответил я. – Хотя вообще-то, что называть звездами… Есть протозвезды, недозвезды, послезвезды, а еще много незримых образований, что пока созревают, как яблоки в саду… Яблоки же созревают?

Ее хорошенький ротик чуточку приоткрылся в изумлении.

– Правда? Здорово. Но если в таком шаришь, то, наверное, все-таки был либо астрономом, либо еще каким-то изучальщиком космоса? Тебе точно надо поговорить с Крякожабром, это бойфренд моей подруги. Вообще-то он Василий, даже Василий Петрович, если на работе, но это скучно, сейчас все больше знаем один другого по никам и аватарам… Вдруг все-таки вспомнишь?

Мы уже дошли до подъезда ее дома, но она остановилась, полезла шарить в сумочку.

– Где же мобильник, где мобильник…

– Поговорить, – ответил я. – Как поговорить?

Она сказала:

– Нет проблем! Когда-то тусовались вместе… хотя и без последствий, о которых ты сразу подумал.

– Я ничего не подумал, – заверил я.

– Правда? А то все мужчины сразу думают. Мне отношения с подругой дороже, чем всякие там милые, но неприличные непристойности… Погоди, у меня где-то его телефончик тут в конце списка.

Наконец вздохнула с облегчением, тонкие пальцы выудили ту коробочку, именуемую телефоном, подвигала там пальцем, а когда нашла искомое, защебетала весело, как мелкая птичка:

– Крякожабрик, привет!.. Ты там как, еще не пьяный?.. Ах да, ты же не пьешь… А то и вовсе трезвенник?.. Наверное, еще и девственник…

Я отчетливо услышал насмешливый мужской голос:

– А-а, Марианна с мечом в полтора своего роста… Привет-привет. Что, собираешь пати в рейд на босса?

– Я за рулем на скорости в сто десять кэмэ, – ответила Марианна. – Давно не виделись, тебе не кажется?

Голос довольно хохотнул:

– Что, решила с девственностью расстаться?.. Пора бы, а то ты мне снишься по-всякому…

– Не хочу тебя разочаровывать, – ответила Марианна. – Я девушка простая и пресная, а твои фантазии наверняка просто необыкновенные, ты же не зря кандидат наук!.. Так что пусть я буду лучше жить в твоих фантазиях. Там я наверняка интереснее.

– Ладно-ладно, – сказал голос примирительно, – понял. Ты сама хочешь увидеть меня, чтобы свои фантазии освежить, а то мой прекрасный облик у тебя за это время потускнел, верно?

– Верно, – согласилась она. – У нас тут есть один интересный человек, потерявший память после катастрофы. Не помнит даже как ложку держать, но знает, что есть протозвезды, недозвезды, послезвезды и еще всякое такое, чему и понятий нет… Может, он из таких фриков, как ты?

Человек на той стороне связи, судя по тембру, явно оживился, сказал весело:

– Ух ты, интересно. А то я уж подумал, что просто потрахаться решила, а это так скучно. Заезжай, как надумаешь. Я работаю на удаленке, так что всегда дома.

Марианна отключила связь, подумала, бросила на меня испытующий взгляд.

– Нет, сперва встретимся с Бабеттой, подругой Крякожабера. Предупрежу, что едем к нему. Если хочет, пусть присоединится. А то как-то нехорошо вот так… с точки зрения Бабетты.

– Она тоже умная?

– Нет, она стерва.

– Это синоним?

– Точно, – подтвердила она. – Умная всегда стерва. Наверное, где-то есть и не совсем уж конченые стервы, но я не встречала. А эта сразу подумает насчет групповухи.

Я уточнил:

– Групповухи не будет?

– Нет, – отрезала Марианна и посмотрела на меня сердито. – И не мечтай.

– Моногамия, – сказал я. – Понял.

– Че-че?

– Разбивка на пары, – пояснил я, – не только в период гнездования, но и на время высиживания.

Она посмотрела на меня несколько странно.

– Слова какие знаешь!.. Но хорошо бы, если бы так. У людей все сложнее и хуже. Мы все портим, не знал? Самец обычно смывается еще до периода высиживания, а то и до гнездования. У вас же инстинкт спасти и осчастливить весь мир!.. Верно?

Я подумал, покачал головой.

– Угрозы миру нет. Разве что сама биологическая жизнь…

Она взглянула с некоторым испугом.

– Биологические угрозы? Эболы всякие?

– Человек страшнее Эболы, – сообщил я и ощутил, что во мне откликнулось нечто, чего я раньше не замечал. – И вообще страшнее…

– Вернемся в машину, – велела Марианна. – Идти два дома, но кто ходит пешком, если есть автомобиль? Уважать не будут.

Подруге по имени Бабетта позвонила уже из автомобиля, буквально через пару минут остановила машину перед массивным парадным.