Андрей Васильев - «Золото мертвых»

В общем, когда машина, в которой сидел Михеев, тормознула близ ворот, я очень здорово себя накрутил, настолько, что бдительный оперативник это сразу заметил.

— Очкуешь? — вместо приветствия поинтересовался он у меня, открывая багажник. — Не комплексуй, это нормально. Все же не на пьянку в баню идем, а туда, где прошлое победило настоящее, став частью вечности. Что ты на меня так уставился? Я все — таки философский факультет МГУ закончил в свое время.

— А чего тогда в полицию пошел работать? — удивился я еще сильнее.

— Судьба. — Оперативник достал из багажника увесистый пакет. — Она играет человеком, а человек играет на трубе. Был философ, стал мент, в России и не такое случается. Пошли, я выяснил, где тут лазейка в заборе, через нее на территорию попадем. Сторож небось дрыхнет, иначе он тебя с крыльца сторожки давно бы шуганул.

Место, где находилась лазейка, оказалось мне знакомо. Именно тут мы с князем общались прошлой ночью. И призрак, кстати, тогда что — то на данный счет говорил, просто я запамятовал.

Я протиснулся через чуть погнутые в одном месте прутья ограды, спрыгнул с постамента и огляделся. Кусты, деревья, все серое и мокрое. И — тишина вокруг, одновременно похожая и не похожая на ту, что стояла с той стороны забора.

Или я просто продолжаю себя накручивать.

— Так. — Павел стряхнул с плеча упавший на него с березы листок и покрутил головой. — Если я ничего не путаю, нам вон туда надо топать. Там дерево.

— Дерево? — совсем уже оторопел я. — Какое дерево? И чем тебе эти не подходят?

— Не бери в голову, — отмахнулся оперативник. — Делай, как я говорю, да и все. Пошли, пошли. Есть у меня большое желание побыстрее все закончить и успеть сегодня хотя бы часиков пять поспать. И так вымотался, а вечером нам надо одного засранца — экстрасенса за глотку взять. Он где — то умудрился действующий артефакт в виде хрустального шара раздобыть, и теперь им активно пользуется, не понимая, что творит.

— А чего вы раньше его не схомутали?

— Не знали, как артефакт обезвредить, — пояснил Павел. — Без этого — никак, он же своего владельца еще и защищает. Хотя если подумать, кто тут кого использует, — это спорный вопрос, полагаю, душу свою этот дурак уже просрал. Ладно, тебе оно ни к чему. Идем уже.

Он пробрался через кусты до того места, где начиналась одна из многочисленных плиточных дорожек, которых на любом кладбище не счесть, зачем — то поклонился ей, попутно прошептав фразу, в которой я ни слова не разобрал, а после направился по ней туда, где размахивали мокрыми ветвями деревья, охранявшие могилы от солнца и мирской суеты.

Уверенность оперативника отчасти передалась мне, выгнав из души поселившийся там было липкий страх. Я вообще труса никогда не праздновал, научившись еще в детстве загонять это чувство как можно глубже, но одно дело помахать кулаками или объяснить отцу, почему столько «гусей» нахватал в школе, и совсем другое — иметь дело с мертвыми. Тут привычка нужна.

Павел бодро топал по дорожкам, поглядывая по сторонам и что — то насвистывая. Он, похоже, на самом деле знал, куда следует идти, и это окончательно меня успокоило. Настолько, что я даже не вздрогнул, когда дорогу нам преградили несколько призраков, выглядящих, надо признать, довольно импозантно. Да — да, именно так. Не жутковато, а импозантно. Внешний вид одного навевал мысли о девятнадцатом веке, когда в моде были вицмундиры с позументами, второй о временах гражданской войны, где уместными являлись кожанка и кепка со звездой, а третий напоминал обычного чиновника из министерства.

— Стоять! — рявкнул обладатель кожаной куртки и шаровар с лампасами. — Кто такие? Как звать?

— Ага, сейчас возьму и разоткровенничаюсь, — сплюнул призраку под ноги Павел. — Свали с дороги, нежить, нет у тебя над нами власти, мы пришли в ваш дом без злого умысла. И сразу, для понимания — не к тебе пришли, а к вашему Хозяину, ясно? Потому мы оба пока под его защитой, ровно до той поры, пока не скажет обратного. Тронешь меня — жди беды, отправишься червей пасти под землю лет на двести.

— Слушай, а я читал, что призраки первыми с людьми не заговаривают, — сказал я Михееву.

— Те, что приходят в твой дом — нет, — объяснил мне он. — А этим на условности плевать, они тут в своем праве. И вообще — помалкивай, мы же договаривались. Ну а ты, комиссар, веди нас к кладбищенскому дереву, причем короткой дорогой. И нечего красным светиться, ясно? Меня этой иллюминацией не напугаешь.

Дерево, которое за сегодняшний вечер уже несколько раз упомянули, оказалось довольно неприглядным. Старое, без листьев, с облезшей корой, оно вызывало чувство жалости.

— Это, по сути своей, алтарь, — пояснил мне Михеев, доставая из пакета массивный сверток, от которого пахнуло сырым мясом. — Упрощенное понятие, разумеется, но лучше слова не подберешь. С пустыми руками в гости не ходят, хозяина дома надо чем — то порадовать. В данном случае лучшее подношение — свежий фарш.

— Фарш? — уже не знаю в какой раз за этот день удивился я.

— Ну да. — Павел развернул бумагу и плюхнул красновато — бурую массу на плоскую часть ствола дерева, которая внешне более всего напоминала эдакий импровизированный поднос. — Местный Хозяин не только умершими повелевает, у него и живые слуги есть. Вон, кстати, кое — кто из них и пожаловал.

Кот. Здоровенный серый котище! Усы в разные стороны, хвост трубой, только что сапог не хватает.

Он ловко взобрался по стволу дерева, попробовал фарш, глянул на нас с Михеевым, соскочил на дорожку и посеменил по ней, время от времени оглядываясь.

— Пошли, нас ждут, — отрывисто произнес оперативник. — Теперь или грудь в крестах, или голова в кустах, обратной дороги все равно нет.

— Звучит оптимистично, — внутри снова все заходило ходуном.

— Никогда не ври себе, — посоветовал Павел. — Другим можно, себе — нет. Потому что обмануть себя — это как белый флаг выкинуть, то есть сдаться. А если человек сдался, он, считай, умер, даже в том случае, если формально он пока жив. Все, цыц. Молчи, пока я сам тебя о чем — то не спрошу, ясно? И не вздумай бежать, даже если очень страшно станет. Побежал — умер, без вариантов.

Хорошо, что предупредил. Не скажу, что я бы сразу задал стрекача, увидев того, кого называют Хранителем Кладбища, но мыслишки такие появиться могли. Больно уж жутко он выглядел! Я вроде всякого уже повидал — и призраков, и непонятную тварь, жившую в перстне, и разную нечисть, но это… Нет, ничего подобного я даже представить себе не мог.

Черная огромная фигура, казалось, сплетенная из мрака ночи, с накинутым на голову глухим капюшоном, из — под которого время от времени посверкивают красные звезды — глаза. Но не это пугало.